Двадцать один год

Лили насторожилась.

– Сев, ты что, оправдываешь Пожирателей? – спросила она невольно неприятным тоном.

– Да нет, почему же? Я просто говорю, что они могут быть виноваты не во всем. Да и вообще, - он ссутулился, рассеянно вертя в руках прутик. – Тебе не кажется, что насчет их преступлений могут преувеличивать.

Лили захлебнулась:

– То есть… Ты что имеешь в виду?!

– Что они могут быть просто тайным обществом, изучающим темную магию. Возможно, добивающимся её официального признания. Что в этом такого уж плохого или опасного? В Дурмстранге изучают темные искусства, и ничего.

– Ничего?! Да оттуда вышел Гриндевальд! – Лили раскраснелась от гнева. – Я от тебя такого не ожидала. Ты слышал все, что говорят о Пожирателях и о том, кто у них во главе, ты знаешь, какие им преступления приписывают – и ты не веришь?!

– Но почему я должен верить одним словам? – он тоже повысил голос. – Тем более, извини, но я слышал и кое-что другое.

– Интересно, от кого, - Лили скривила губы. – От твоих драгоценных Регулуса и Летиции?

– Летиции они как раз не нравятся.

– А Регулусу – наоборот, - Лили прищурилась. – И Эйвери с Мальсибером в восторге от Того-Кого-Нельзя-Называть, не так ли?

Северус поджал тонкие бледные губы, прикрыл веки и промолчал. Лили обняла его за плечи:

– Скажи, я тебе все еще друг?

Он замер под её руками, застыл, только глаза жгли, как угольки.

– Конечно, - тихим дрожащим голосом ответил Сев. – Конечно, друг.

– Тогда не оправдывай Пожирателей и не дружи со слизеринцами. Или я, или они. Ты понял меня?

– Понял, - ему словно сдавило горло.

Авроры отбыли ни с чем, а в школу между тем вернулись Квиринус и Джейкоб, и от живых напоминаний о произошедшем разлитое в воздухе горе не испарялось. Эти двое так и мелькали, бледнее призраков, с плечами, опущенными покорно, будто под плеть, с вереницей заплетающихся шагов. Джейкоб как-то еще держался, во многом благодаря незаметной помощи Флоренс Флеминг, а Квиррелл оказался беззащитен перед страхом и стыдом. Ребенок словно окружил себя вакуумом. Он равнодушно слушал утешения, которых было все-таки немало, принимал ласку от жалостливых старшекурсниц, но держался невероятно отстраненно. Возможно, давала о себе знать его природная застенчивость вместе с пережитыми ужасом и болью.

В газетах между тем писали о новых нападениях оборотней, о случаях поражения магов и магглов редкими темными проклятиями. Регулус Блэк, как поняла однажды Лили, вырезал и сохранял некоторые такие статьи. Узнала она об этом из случайно услышанного на перемене разговора между Регулусом и Летицией Гэмп. Северуса в тот момент рядом не было: впереди маячила контрольная по не слишком ему дававшейся транфигурации, он окопался в библиотеке.

– Я понимаю, ты интересуешься… Но это все равно ужасно. Колдографии проклятых… Я бы хотела поскорей забыть эту статью, а ты сохраняешь её, - слизеринка осуждающе качала головой в темных локонах..

– Но согласись, Темный Лорд – настоящий мастер, раз смог научить своих слуг настолько сложной магии, - в мальчишески-тонком голосе Регулуса в первый раз слышалось трепещущее волнение.

– Положим, он мастер, но вряд ли эти магглы давали согласие, чтобы он применял на них свое мастерство.

– А разве их положено спрашивать? – Регулус надменно скривился.

Летиция помедлила с ответом:

– Неужели тебе их совсем не жаль?

– Ни капли. Они не жалели нас несколько веков назад. Мы имеем право отомстить.

– Но ведь это были другие магглы, - спокойно возразила Летиция.

– Те или другие, они были и остаются животными, а животных использует для опытов всякий ученый.

Лили стиснула ремешок сумки, сжала кулаки. Она, пожалуй, послала в Регулуса проклятием, а то и набросилась бы по-маггловски, с кулаками, но парочка уже скрылась за поворотом. Замечательно! И ведь Лили предупреждала Северуса, что он не может одновременно дружить со слизеринцами и с ней – а он, пообещав сделать выбор, на деле выбирать не торопится.

В приоткрытое окно влетели звонкие возгласы: Джеймс и Сириус во дворе устроили дуэль. Мисс Саверн хвалила способности мальчиков, говорила, что из них могут получиться замечательные боевики, но нужно заниматься. Так как заниматься в данном случае означало драться, Блэк и Поттер охотно последовали её совету. Сейчас во дворе они пытались обезоружить друг друга, а Питер и Ремус, наконец-то успокоившийся, увлечено за ними наблюдали.

Лили тихо рассмеялась, вспомнив, что недавно произошло событие совершенно, казалось бы, невероятное: Поттер и Блэк заявились в библиотеку и не вылезали несколько часов! Обычно они оба учили материал наскоком, наспех что-то читали перед самым уроков, а эссе кропали на перемене перед тем, как нужно было сдать, «на коленке». Блестящая память и логика, а иногда и подсказка добросовестного Ремуса вечно выручали их. И вдруг унизиться до библиотеки? Марлин предсказывала, будто, если пошли такие чудеса, скоро обнаружится, что Дамблдор – и есть Тот-Кого-Нельзя-Называть.

Первый в учебном году матч по квиддичу походил в необычной атмосфере серьезности. Не было, как прежде, броских лозунгов и звонких речевок, песен и свиста. Только тихое сосредоточение на лицах членов команд – только напряженное ожидание на лицах болельщиков. С такими лицами идут в бой, и с такими лицами в бой провожают.

В этом году новым ловцом Слизерина выступил Регулус Блэк – и хотя Сириус за завтраком подбадривал Джеймса, заявляя, что младший братец упадет с метлы на первом повороте, во время игры Лили убедилась, что Сириус не то любит сильно искажать, либо видит не то, что есть, а то, что ему хочется. Регулус летал так, что воздух свистел – в груди сжалось, когда Лили снова вспомнила, что никогда, наверное, не поднимается в воздух – был легок и быстр, точно оса. Он, как все игроки Слизерина, не стеснялся использовать подлые приемы, так что быстро одержал бы верх над любым другим ловцом. Но у Поттера были свои преимущества: выносливость, ловкость и опыт. Он, как всегда в воздухе, не особенно торопился, изматывал противника, ожидая, пока мальчишка выдохнется. Остальные гриффиндорцы между тем зарабатывали очки, а новоиспеченная загонщица Мери охраняла Джеймса, лихо отбивая бладжеры.

Гриффиндоркам, как всегда, не хватало биноклей: у Лили, Марлин и Алисы был один на троих. Когда бинокль перешел к Лили, она, некоторое время понаблюдав за игроками, перевела фокус на трибуны, где сидели слизеринцы. Ей было любопытно, пришел ли Северус, который после того, как Лили разбилась на отборе, квиддич просто возненавидел, поболеть за Регулуса Блэка. Точно, явился, сидит рядом с Летицией Гэмп – та, между прочим, явно волнуется: сидит неестественно прямо, от смуглого лица отхлынули краски, пальцы теребят завязки её накидки. Хмыкнув про себя, Лили стала рассматривать других змеек. Так, вон приметный лазурный плащ Нарциссы Блэк: у нее, как всегда, ледяное лицо, и лишь по неуловимо-тревожному прищуру голубых глаз можно понять, что она также переживает за брата. Отвратительный староста Джулиан Паркинсон кривит бульдожью морду: ему не нравится, что новый ловец, бойко начав, кажется, скоро выдохнется. Черноволосая, с тонким хищным лицом, Дорис Нотт хранит вежливое и скучливое молчание рядом с охваченным азартом тучным Уилфредом Булстроудом. Она, как говорят, «обещана» ему, то есть наречена его невестой с малых лет. И хотя надменная Дорис не нравится Лили, девочка все же сочувствует ей: настолько уродливым кажется Булстроуд.

И Розье здесь со своей официальной невестой – Магдалой Уилкис. Говорят, они росли вместе, её брат – лучший друг Эвана, и хоть семья Уилкисов не отличается знатностью, они все же чистокровны и много раз выражали неприязнь к магглам. О Ричарде Уилкисе по школе ходят слухи, что он якшается с Пожирателями смерти, что будто бы вот-вот получит метку… Кто знает, так ли сплетни беспочвенны. Магдала ничем не выделяется среди других слизеринок: миловидная блондинка, кокетливая, ограниченная и весьма надменная.