Дважды – не умирать

Урманов пригнулся к полу, свернулся клубком, поджал под себя ноги. В мыслях было только одно: «Сейчас! Сейчас! Сейчас!»

Машина не успела толком набрать скорость, как очередь из крупнокалиберного пулемета настигла ее, искромсала обшивку, швырнула на обочину. Иса уткнулся лицом в руль, УАЗик повело, он накренился и перевернулся. От удара задняя дверь приоткрылась, Урманов толкнул ее ногой и, помогая себе связанными за спиной руками, ужом выскользнул наружу. Потом упал набок и покатился по склону вниз, налетая на торчащие из земли камни.

Джамал и Геха, укрывшись в дорожной канаве, упрямо продолжали стрелять по колонне. Оттуда им в ответ летели вереницы «трассеров», слышались звуки автоматных и пулеметных очередей.

Урманов забрался под куст и затих, боясь пошевелиться. Пули от своих здесь ему были не страшны. Но боевики запросто могли напоследок посчитаться.

– Аллах акба-а-а-а-ар! – донесся сквозь стрельбу отчаянный выкрик Гехи.

Боевик был от Урманова совсем рядом, метрах в десяти выше по склону. Стоило ему сейчас посмотреть вниз – и все, он бы увидел его. Голые ветви кустарника – плохое укрытие, даже в темноте. А тут еще, как назло луна опять выглянула из-за туч.

«Как обидно было бы умереть сейчас, – подумал Урманов, – После всего, что пережил… Как несправедливо».

Он крепко зажмурил глаза, попытался прочесть молитву. Но мысли путались, слова наскакивали одно на другое, и никак не удавалось выстроить их в нужном порядке.

Внезапно сверху послышался шорох. Потом снова, уже ближе… Треснули ветки и кто-то осторожно вполз под куст.

Урманов открыл глаза и в ужасе отпрянул. Прямо перед ним в свете луны белело искаженное предсмертной судорогой лицо боевика. Ноги его были вытянуты вверх по склону.

Джамал тоже перестал стрелять.

«Убит?.. Или затаился?»

Урманов решил пока подождать, раньше времени не высовываться. Получить пулю в темноте, в том числе и от своих – проще простого.

Прошло минут десять, прежде чем он услышал осторожные шаги, взволнованные голоса. Победители, подсвечивая фонарями, осматривали место недавнего боя.

На склоне дороги Урманов различил силуэты двух бойцов.

– Эй! – крикнул он. – Я свой… Не стреляйте!

Бойцы мгновенно присели, вскинули автоматы.

– Не стреляйте! Я свой! – снова выкрикнул Урманов и медленно начал подниматься.

Бойцы внимательно следили за ним сквозь прицелы.

– Руки!.. – скомандовал один из них. – Руки вверх! Кому говорю!

– Да не могу я! – крикнул в ответ Урманов, пытаясь подняться по склону. – Руки связаны!

– Как связаны?

– А так!.. Пленный я, убивать меня везли.

На крики подошло еще несколько бойцов.

– А ну, стой на месте, не шевелись!

– Стою…

– Повернись спиной!

Урманова осветили фонарями. Один из солдат спустился к нему.

– И в самом деле – связанный!

– Давай его сюда, разберемся!

Урманова вытащили наверх, на дорогу. Вокруг собралась толпа. Кто-то посветил фонарем ему в лицо. Он зажмурился.

– Гляди, и в самом деле, рожа-то – битая, – сказал тот, что был повыше.

– Да это он мог сам удариться, – возразил другой, коренастый и плотный. – Когда в машине кувыркался…

– И руки тоже сам себе связал, да? – не выдержал Урманов.

– Кто тебя знает… Может и сам, – недоверчиво буркнул крепыш.

Джип уже почти прогорел и густо чадил едким дымом, выбрасывая время от времени в темноту красноватые огненные язычки. В отсветах пламени на сидениях были видны две застывшие обгоревшие дочерна фигуры. В лежащем посреди дороги убитом боевике Урманов узнал Висара.

Из перевернутого УАЗа бойцы извлекли труп Исы. Геху, привязав веревкой за ноги, вытащили на дорогу и положили рядом.

– Вон там, за камнем, еще один, – услышал Урманов чей-то хриплый голос.

«Значит Джамал тоже… Все здесь» – равнодушно подумал он, не ощутив при этом ничего – ни злорадства, ни удовлетворения, ни каких-либо других эмоций. Он слишком устал.

– Руки-то хоть развяжите.

– Подождешь… Надо тебя сначала командиру показать.

В сопровождении бойцов Урманов, прихрамывая, пошел к колонне. Худой, высокий полковник с продольными глубокими морщинами на впалых щеках и воспаленными от бессонницы глазами недоверчиво оглядел его с ног до головы.

– Пленный, говоришь?

– Так точно.

– Контрактник?

– Срочник.

Полковник хмыкнул и нервно потер переносицу.

– Не похож ты, на срочника… Староват.

– Я не на курорте отдыхал, товарищ полковник.

– Понятное дело… Развяжите его.

Один из бойцов перерезал веревку. Урманов сбросил путы на землю и принялся растирать занемевшие кисти рук.

– Когда в плен попал? – спросил из-за плеча полковника офицер в ушанке, с погонами капитана.

– В августе.

– Где?

– Гарнизон Дальний.

– В самоволку ходил?

– Никак нет… В бою взяли. Без сознания был.

– Все так говорят, – усмехнулся капитан. – А на деле…

– Молчи! – обрезал его полковник. – Насчет Дальнего я слышал. Заваруха там большая была… Откуда сам-то?

– Спецчасти внутренних войск. Семьсот тридцатый отдельный батальон.

Полковник задумался.

– Погоди… Есть же у нас из внутренних войск… Этот, как его… Майор Чиливихин.

– Чивилихин, – поправил полковника Урманов.

– Точно! Чиливи… Тфу ты! Позовите срочно!.. Знаешь его?

– Знаю.

– Ну, вот и прекрасно, – полковник подобрел лицом. – Есть, наверное, хочешь?

– Пить… Трое суток без воды.

– Как так? – снова встрял недоверчивый капитан. – Не в пустыне же…

Урманов промолчал. Не было ни сил, ни желания рассказывать.

Принесли двухлитровую пластиковую бутыль воды. Урманов свинтил синюю пробку и жадно припал сухими горячими губами к узкому горлышку. Вода показалась ему удивительно вкусной. Он пил и пил, и все никак не мог остановиться. Потом поперхнулся, закашлялся…