Дважды соблазненная (Преимущества соблазнения синего чулка)

– Хочешь поговорить об этом? – спросила Мередит.

– О чем? О свадьбе или об отсутствии таковой? Я думал, мы все уже сказали друг другу.

– Не о свадьбе, а… о прошлом. Об этом месте.

Рис не ответил, надеясь, что она окажется достаточно умна, чтобы понять: он не желал вспоминать о подобном.

– Я знаю, что он избивал тебя именно здесь.

Он стиснул зубы и вновь промолчал.

– И все слуги в Нетермуре знали, – продолжала Мередит.

– Эта яма… звуконепроницаема, – выдавил он наконец. – Никто понятия не имел, что здесь происходило.

– Полагаю, точно никто ничего не знал. Но разве можно было не замечать свидетельств происходившего? И что, по-твоему, он делал, когда ты уезжал в школу? Или считаешь, что на это время он отказывался от насилия?

Горячий уголек шевельнулся в его груди. Он едва сумел выговорить:

– Он бил тебя?

– Нет, не меня.

Капля пота покатилась по лбу. Слава Богу!.. Узнай он, что его отец обидел Мередит… Рис наверняка потерял бы контроль над собой.

– Мой отец был очень осторожен, – сказала она. – Никогда не позволял мне бегать по холлу. Не позволял работать на него. Но были и другие, у которых не было заботливого отца.

– А потом появлялся я, отец которого и творил все это…

– Рис, расскажи, что происходило. Выпусти все, что наглухо заперто в твоей душе, и тебе сразу станет легче.

Он искренне в этом сомневался. Но они пробудут здесь ночь, и кажется, Мерри не собиралась оставить прошлое в покое. Что же, прекрасно! Он выложит ей все, а потом напьется до бесчувствия. А когда проснется утром и выползет из сырой дыры, оставит это место. Навсегда!

Рис откашлялся и постарался говорить бесстрастно, безо всяких интонаций.

– Через месяц после смерти матери отец привел меня в подвал и велел стать в центре – тогда здесь ничего не было. А сам словно растаял во тьме. Неожиданно из темноты вылетел кулак, и я упал, ошеломленный и ничего не понимающий. Я не сразу понял, что это отец меня ударил. Подумал – какая-то случайность. Он приказал мне встать, и я встал. А потом он ударил меня снова. Еще сильнее. «Вставай, – приказывал он. – Вставай, жалкое отродье». И я кое-как поднимался. Мы играли в эту веселую игру отца с сыном несколько раз в неделю. Все мое детство. Я стоял примерно здесь… – Рис указал на самую середину подвала. – Я стоял, а он избивал меня. Пока я не мог больше встать. Каждый раз это занимало все больше времени.

– Почему же ты не мог просто лежать?

– Не знаю.

И он действительно не знал. Наверное, будь он умнее, притворился бы побежденным. Но ему было девять лет, а старик был его единственным близким родственником. Рису просто в голову не приходило ослушаться. Отец приказывал встать – он вставал. И летел на пол от очередного удара. И это делало отца… странно счастливым. А чего еще должен хотеть сын, как не доставить отцу радость и счастье?

После стольких лет избиений голос отца словно стал его, Риса, частью. Он слышал его в каждой драке, в каждой битве. Всякий раз, когда он получал удар или мушкетную пулю, от которой падал на землю, слышался резкий грубый приказ, звучавший у него в мозгу: «Встать! Встать, дрянь! На ноги! Вставай и получи заслуженное наказание!»

Поэтому он всегда поднимался. Как бы отчаянно он ни хотел ускользнуть в другой мир и оставить этот, голос отца никогда не позволял ему лечь и закрыть глаза.

– Не понимаю, почему отец это делал. Но сейчас он мертв. Так что и никогда не узнаю. Может, он избивал мать и ему понадобилась замена. Может, испытывал от этого извращенное наслаждение. Иногда я думаю… он просто хотел сделать меня сильным. Сильным и несокрушимым.

– Рис, мне очень трудно коснуться тебя сейчас.

– Не нужно! – выпалил он. – То есть… я предпочел бы, чтобы ты этого не делала.

– Да, понимаю. – Она помолчала. – У тебя есть полное право сердиться. А я злилась на этого ублюдка постоянно. Когда до нас дошла весть о его смерти, мне хотелось сесть на первое же идущее в Ирландию судно, чтобы плюнуть на его могилу.

– Я не злюсь, – солгал Рис. – Мерри, скажи-ка, чего ты хочешь от нашей беседы? Пытаешься убедить меня, что мой отец был безумным ублюдком? Но я уже знаю это. Или стараешься сделать так, чтобы мне стало легче? Мое сердце должно согреть сознание того, что ты, твой отец и каждый слуга, каждая горничная прекрасно понимали, что меня избивали до полусмерти, но все же стояли в сторонке и ничего не предпринимали?

– Нет, – прошептала она, придвигаясь к нему поближе. – Конечно, нет. Именно поэтому ты и должен злиться. Не только на него, но и на все эти места. Мы все подвели тебя, Рис. Поэтому ты ничем не обязан нашей деревне.

Ее нога задела его бедро, и он вздрогнул.

– Рис, ты держишь в себе столько эмоций! Я чувствую, как они волнами вырываются из тебя. Отпусти их на волю!

Но он испустил только долгий вздох, пытаясь успокоиться.

– Отец мертв, – сказал он наконец. – А если я рассержусь, то просто сорву на ком-то злость. На ком-то или на чем-то. И это ничего не изменит. – Он откашлялся. – В конце концов, несмотря на все попытки убить меня и на все мои попытки умереть, я жив. Все идет так, как предназначено судьбой.

– Меня уже тошнит от таких разговоров! – крикнула Мередит. – Вовсе не рука судьбы привела тебя сюда в это время! Ты выжил благодаря своей силе, уму и отваге. Я знаю это, потому что тоже привыкла выживать. И ужасно досадно слушать о судьбе, роке и о том, что нам якобы предназначено. Ведь именно я держала эту деревню на плаву тяжким трудом и жертвами. Я осталась, когда остальные уехали. Работала, когда остальные сдались. Бог видит, я вышла за человека, который был старше моего отца! Ты оскорбляешь меня, рассуждая подобным образом! Ты остался жив не потому, что тебя хранила судьба, а потому, что ты сильный. Мужественный, сообразительный, стойкий и добросердечный человек. И мне больно каждый раз, когда я слышу, что ты это отрицаешь.

Он не знал, что на это ответить. Поэтому поднялся и добавил дров в огонь.

– Еще бренди? – спросила Мередит, когда он снова сел.

Рис молча взял чашку.

– А я придумала историю озера, которую будет рассказывать Деррил. Хочешь послушать?

Он не слишком этого хотел, но Мередит приняла его молчание как знак согласия.

– История немного похожа на ту, что ты рассказывал в Бате. Деррил переиначит ее по-своему, но, думаю, она должна звучать примерно так… Давным-давно, когда пустоши были покрыты лесами, в которых царила магия, на месте Бакли-ин-зе-Мур была совсем маленькая деревушка. По ночам в ней свирепствовал кровожадный волк. Пока жители спали, он утаскивал слабых, стариков, детей и пожирал их в лесу. Но в один прекрасный день явился защитник, сильный и добрый, полный решимости защитить людей. Каждую ночь он бился с волком, не обращая внимания на укусы и раны. По утрам, когда волк возвращался в свое логово, наш герой уходил к священному озеру, чтобы омыть свои раны и исцелиться.

В деревне жила молодая девушка, очень любопытная и очень одинокая. Она тайком следила за ним каждое утро, наблюдала, как он купается в озере, смывая кровь и дожидаясь, когда раны заживут. Для нее защитник был самым красивым на свете мужчиной. И самым храбрым. Она влюбилась в него, хотя он ее не замечал. И чем сильнее становилась ее любовь, тем больнее было видеть метки, оставленные волком. Каждый день его раны становились все глубже и опаснее. Потому что волк обезумел от голода.

Как-то ночью ей не спалось. Она тайком вышла из дома, чтобы посмотреть на поединок волка и человека. Мужчина боролся искусно и яростно, но в ту ночь отчаяние заострило волчьи клыки. На глазах перепуганной девушки волк свалил защитника на землю и стал над бесчувственным телом, готовясь схватить его за горло своими мощными челюстями. Девушка взяла стрелу и вложила в лук. Когда же волк приготовился напасть, она выстрелила горящей стрелой в волчье сердце, убив его на месте. – Мерри немного помолчала. – Полагаю, здесь нужно объяснение… Надо пояснить, почему девушка стала такой искусной лучницей. И почему раньше не пыталась убить волка. Еще бренди?