Дважды соблазненная (Преимущества соблазнения синего чулка)

– Нет.

Она налила остатки в свою чашку и отбросила бутылку в темноту.

– Как бы то ни было, девушка оттащила раненого к озеру. И поливала его холодной водой, пока все раны не зажили. Когда же он попытался открыть глаза, она ускользнула и спряталась, боясь, что герой устыдится своей наготы. Жители деревни, найдя труп волка, старались дотронуться на него. Все радовались и веселились. «Все хорошо! – кричали они. – Волк уничтожен, и деревня спасена!» Они поздравляли и прославляли своего защитника, но он распрощался с ними. Его работа здесь была закончена. Он отправился на другие битвы, чтобы защитить других людей. Девушка больше никогда его не увидела. Но ждала у озера, втайне надеясь, что он вернется и ответит на ее любовь. – Мередит допила бренди. – Ей бы следовало превратиться в камень, или цветок, или дерево, или во что-то еще. Во что-то такое, что можно будет показать гостям деревни. Ведь так обычно заканчиваются эти истории?

– Не знаю. Почему ты меня спрашиваешь?

– Не знаешь? Я думала, все вполне очевидно.

Рис потер пальцами виски. От бренди у него уже раскалывалась голова.

– Полагаю, я не так умен, как ты воображаешь, Мерри. Перестань говорить загадками.

– Я ведь следила за тобой, Рис. В детстве я повсюду ходила за тобой – каждый раз, когда могла улизнуть из дома. Когда ты приходил в конюшню, я пряталась и следила за тобой. Если ты брал лошадь, я бежала следом, пока не уставала. Часто я не могла догнать тебя и возвращалась на конюшню, где ждала, когда ты вернешься с прогулки, чтобы еще раз увидеть. – Она рассмеялась. – Боже, а сколько часов я провела на сеновале, глядя вниз! И постоянно ходила с соломой в волосах.

– А когда…

– Да, и в ту ночь я была на сеновале. В ночь пожара. Ждала, когда ты придешь. Я видела, как ты схватился с ним. И это не ты перевернул лампу. Я ее швырнула. В него. Но промахнулась. Он тогда отбросил кнут, потянулся к вилам, и… – Голос Мерри прервался. – Ох, никогда не забуду его лица. Словно сам дьявол явился в конюшню. Он убил бы тебя!

Рис усилием воли сглотнул поднявшуюся к горлу желчь.

– Ты должна была позволить ему…

– Как ты можешь так говорить?!

– Лучше меня, чем…

Черт возьми, ему следовало умереть в ту ночь! В глубине души он знал, что судьба осудила его на смерть в ту ночь. Но из-за Мередит он четырнадцать лет провел, скитаясь по миру в напрасных поисках адских врат. И все впустую. Впустую!

Непонятная ярость вскипела в нем. Он сжал кулаки.

– Ради всего святого, Мередит! Ты дочь старшего конюха! И ты бросила горящую лампу в сено?! Как ты могла?!

Она закрыла лицо руками.

– Ты прав, ты прав, Рис. Но в ту минуту я ни о чем не думала. Мне нужно было остановить его, и лампа просто попалась под руку.

– И все лошади… О Боже! Они погибли страшной смертью. Ты слышала их вопли? Слышала?

– Нет, – прошептала она.

– Тебе повезло. Они все еще звучат в моих ушах.

Даже сейчас, даже здесь, в этом темном сыром аду, он слышал те жуткие вопли, разрывавшие сердце.

Рис заткнул уши ладонями, но это не помогло, потому что воспоминания не изгонишь.

– Я побежала поднять тревогу, – пояснила Мередит. – А потом отец заставил меня уйти домой.

– Твой отец…

– Да, он был искалечен. Это я перевязала его, вымыла, одела, а потом ухаживала за ним во время его болезни. И скажу ужасную вещь… Я бы снова сделала то же самое. Иначе этот человек убил бы тебя. Потому я и не сожалею, что его остановила.

Риса затошнило, и он пригнул голову к коленям.

– Разве не хочешь узнать почему? – спросила Мередит, положив руку ему на плечо.

Но он отстранился:

– Нет. Я больше ничего не желаю слышать. Моя голова сейчас… взорвется. Оставь меня в покое.

У него было жуткое, кошмарное подозрение относительно того, что она сейчас скажет. Но он не желал ничего слышать. Не желал, чтобы этот бесценный дар смешался с яростью и болью.

– Потому что я любила тебя, Рис.

Черт побери, вот оно!

Ее голос дрожал, когда она вновь заговорила:

– Да, я любила тебя, сколько себя помню. С самого детства. Любила все годы, пока ты был далеко отсюда. Читала все газеты, которые могла достать. Выискивала, не написано ли где-нибудь о твоем полку. Мечтала о тебе по ночам. Ложилась в постель с другими мужчинами, а представляла тебя. И скорее всего я буду любить тебя до самой смерти. Потому что если бы смогла забыть эту любовь, то наверняка успела бы это сделать.

Она набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула.

– Вот. Я наконец-то это сказала.

Глава 22

Мередит ждала в мерцающем искрами полумраке, боясь сказать больше. Боясь шевельнуться, моргнуть, вздохнуть. Вот эта правда, которую она скрывала так долго. Скрывала так глубоко в душе, что иногда могла лгать даже себе. Но больше этого не будет.

Чем дольше Рис молчал, тем больше она тревожилась. Страх глодал ее, проникая повсюду, лишая возможности двигаться, разъедая изнутри.

– Я люблю тебя, Рис, – повторила она и сжала его запястье трясущейся рукой. – Рис, пожалуйста… скажи что-нибудь.

После долгого мучительного молчания он произнес лишь одно слово:

– Дьявол.

Мередит кивнула. Это было не то, на что она надеялась, но вполне подходило к ситуации.

– Дьявол, – повторил он на сей раз гораздо громче, так что это слово эхом прокатилось по всему подвалу. – Почему ты мне не сказала?…

– Прости. До вчерашнего дня я понятия не имела, что ты во всем винишь себя. Думала, ты считаешь пожар следствием несчастного случая. Потому что так и было. Глупый и трагический несчастный случай…

Рис поднял голову.

– Как ты могла скрыть это от меня? Неужели не понимаешь, что если бы я знал, то все было бы по-другому?

– Что знал? Что это я бросила лампу? Или что люблю тебя?

– И то и другое. Можешь ли представить… – Он издал какой-то странный звук. – О Господи, вся моя зря растраченная жизнь!..

– Мне очень жаль, Рис. Нужно было сказать тебе раньше, но…

– Но что, Мерри? Ты ведь могла сказать мне раньше. Когда я впервые сделал тебе предложение. По крайней мере о своей любви могла бы сказать.

Сердце Мередит болезненно сжалось. Встав на колени, она повернулась к Рису и обняла его плечи. Ей просто необходимо быть с ним рядом!

– Я говорю тебе об этом сейчас, Рис.

Он словно окаменел.

– Я сказал, не прикасайся ко мне… в этом месте.

– Хорошо, я понимаю.

Она неохотно опустила руки и снова устроилась на полу.

– Ты ничем мне не обязан. Но обязан себе. После стольких лет такой боли ты обязан найти свое счастье. Если сумеешь обрести здесь мир и покой… О, я ничего не хочу сильнее, чем разделить его с тобой. А если нет… – Губы ее дрожали, но она старалась говорить отчетливо и убедительно. – Тогда тебе нужно уехать, Рис.