Две луны мезозойской эры

И тут же воздух потрясла вспышка взрыва, и вся корма брига как-то странно и страшно вздыбилась, и по бухте прокатился могучий грохот, и в растущем облаке дыма, копоти, кусков деревянной обшивки и ошмётков такелажа начали, одна за другой, валиться мачты, корёжа борта, леера и палубные надстройки, а ванты лопались с резкими хлопками, едва различимыми в рёве рвущихся и рвущихся в крюйт-камере бочонков с порохом и пороховых зарядов…

Басс очнулся. В воздухе стояла кислая пороховая вонь. Только этого никто, кажется, кроме него не чувствовал. «Агенты нашли меня. Я плохо спрятался. Надо было завербоваться в Иностранный Легион», – подумал Басс и огляделся.

Сэм смотрел на него насмешливо, но зрачки его глаз, неподвижные и чёрные, как угли, потрясённо расширились.

– Бокорские штучки, – бормотнул он и отхлебнул пива.

Кто-то ему ответил:

– Бери выше. Не бокорские штучки, а олибменские.

Сэм глянул в ту сторону, спросил с вызовом:

– И ты веришь в олибменов, умник?

– Не знаю. Говорят, что они могут людьми управлять… Ну, прямо, как мы в кино, только без шлемов, – опять ответил кто-то.

Кто-то добавил:

– И ещё говорят, что все они работают на секретные службы.

– И поэтому ты про них, про секретных, так хорошо знаешь, – съязвил Сэм.

Никто ему не ответил. Басс вытер рукой мокрый лоб, хотел заговорить, но только захрипел горлом, глухо, как цепной пёс.

– Да, такая жара, – посочувствовал ему Петрович и протянул салфетку. – А ведь только конец мая.

Наконец, Басс выговорил:

– Будет взрыв… Скоро. Сегодня.

Парни даже курить перестали.

– Академик Симонян считает, что Большой Взрыв произойдёт через триста тысяч лет! – заметил Петрович осторожно. – И только тогда начнут гибнуть динозавры.

– Академик Симонян ошибся, – ответил Басс. – Надо уходить отсюда… Быстрее. Надо запросить Мост для перехода.

Пухлые губы Сэма брезгливо скривились. Он откусил кончик новой сигары и сочно сплюнул его в сторону. Басс оглядел остальных – никто ему не верил.

Как можно беспечнее он спросил:

– Тогда, может, слетаем на Ниагару? Давно собирались.

Никто не шелохнулся. Только на лице Гамэна появилось облегчение. Он вскочил, бросил осторожный взгляд на Сэма и поспешно выговорил:

– Да, давно собирались, мужики! Ночь сегодня будет двулунная!

– Куда вас несёт на ночь глядя? – удивился Петрович.

– Да ладно, давайте слетаем… Пива с собой побольше возьмём, – продолжал уговаривать Басс, уже поднимаясь.

Все смотрели на него молча. Янки кашлянул и задумчиво погладил пальцем свой бакенбард а-ля какой-то их американский король. Его армейский браслет выживания блеснул клипсами на приоткрывшемся запястье.

– Я тоже, пожалуй, слетаю, – вкрадчиво произнёс он. – Ниагара во время полного двулуния – это отпад.

Никто ему не ответил. Янки поднялся и пошёл за Бассом и Гамэном. Сэм издевательски захохотал им вслед.

И тут подул ветер – вдруг, посреди абсолютного штиля.

Басс схватил Гамэна за руку и потащил за собой. Янки тоже прибавил шаг. Они ворвались в корпус, вскочили в кабину лифта и поднялись к капсулам. Басс выбежал из лифта первым и застыл в оторопи.

По крыше тянуло холодом. Предзакатное небо, только что бесцветное, потемнело и сделалось зловещим. Его словно заволокло огромной пылевой тучей. Ветер дул, свирепея. На негнущихся ногах Басс приблизился к краю крыши.

Вся широкая долина, ограниченная пологими зелёными холмами, распахнулась перед ним… Далеко, до самого горизонта, поля золотистой пшеницы заламывались чёткими, словно вырезанными фрезой, кругами. В гуще зелёных зарослей пластами обнажилась земля… И тут он услышал крик. Парни внизу бежали за Сэмом к спальному корпусу, а им наперерез двигалась стая велоцирапторов. Смертоносные мелкие хищники почему-то прорвались через охранный купол и стремительно неслись на двух задних ногах, напоминающих птичьи лапы.

Первым мчался вожак, вытянувшись от кончика длинного горизонтального хвоста до раззявленной зубастой пасти, мчался, размашисто двигая из стороны в сторону передними лапами. За ним, чуть приотстав, летели другие самцы, такие же поджарые, сильные. На бегу они, как всегда, перепрыгивали друг через друга. Следом за самцами бежали самки – они были мельче, с массивными задами и более короткими хвостами, и они тоже перепрыгивали друг через друга, стремясь вперёд неудержимым вихляющимся потоком.

Янки выхватил бластер, – он один сумел провезти сюда оружие, – и стал стрелять. Стрелял он метко, срезая на бегу прыгающие тела, но велоцирапторов было слишком много, и оставшиеся в живых уже настигали фуражиров, которым оружие не полагалось по инструкции.

Сэм бежал по полю пшеницы с бутылкой пива. Он резко обернулся и врезал бутылкой по зубам ближайшему велоцираптору. Тот упал, покатился через голову, но на Сэма навалились другие хищники и стали рвать его. Хромого Петровича настигли у провиантского блока. Остальные фуражиры врассыпную бросились прочь. Вся долина была наполнена их криками и визгом велоцирапторов.

– Будь оно всё проклято! – завопил Янки, голос его сорвался.

– В капсулу! – крикнул Басс. – Надо запросить Мост!

И тут в долине тоскливо и жалобно завыл кто-то.

Янки бросился к капсуле. Басс потянул Гамэна от ограждения. Тот намертво вцепился в перила и глядел на то, что творилось внизу, качаясь, рыдая и вскрикивая невнятно. Янки вернулся, помог затолкать Гамэна в капсулу Басса и кинулся к другой.

Басс упал на водительское сидение, включил двигатель и поднял капсулу в небо. Гамэн затих, закрыв глаза и откинув голову на тонкой детской шее. Басс всполошено думал: «Да что этим агентам от меня надо? И что у них получилось с Мостом?»

Над горизонтом искрящейся мутью всходили две луны. Земли не стало, её словно украл кто-то, украл холмы и мокрую зелень леса, и золотые круги пшеницы – всё лежало внизу неживое, белое, будто припорошенное снегом. Шквалистым ветром капсулу Басса сносило к Ниагаре, то оттаскивая от капсулы Янки, то опасно прижимая к ней, но Басс скоро выправился и полетел низко, по широкой дуге над самым гребнем водопада. Прямо у его ног свинцового цвета река гигантским уступом надламывалась в сторону безымянного пока озера, едва различимого за клубами брызг. Капсулу Янки швырнуло вниз, и та пропала в бездне бесшумно грохочущего водоворота.