Две стороны неба

Роберт фыркнул.

– Помочь! Как же! Толпа всегда была падкой до зрелищ. Еще со времен Древнего Рима, да и раньше.

Софи поморщилась.

– Роберт, не надо всюду совать свою ученость. Ты зачем-то учился, я нет, а какая разница? Что, тебе лучше живется? И дай мне, пожалуйста, договорить, невежа!

– Пожалуйста, пожалуйста!
– Роберт насмешливо развел руками.
– Итак, вы остановились на том, синьора, что пришли лицезреть мое избиение одной скотиной.

– Этой скотине продырявили затылок, - негромко сказала Софи.

Роберт онемел. Софи с улыбкой рассматривала свои лакированные ногти.

– Кто?.. Где?...
– наконец выдавил Роберт.

– В коридоре возле твоей каморки, - охотно ответила Софи.

– Кто?
– повторил Роберт свирепо.

Софи пожала плечами и засмеялась:

– Бедняга Жоржик никогда уже этого не скажет.

– Идиоты!
– Роберт отшвырнул одеяло и сел. Софи с испугом отодвинулась от него.
– Дураки! Я должен был его убить, я, я, только я! Как вы посмели! Это было мое право!

– А может, Пегги, которую он изнасиловал, или Сальваторе, которого он изувечил?!

Софи вскочила и представилась ошеломленному Роберту белым ангелом гнева с черными сверкающими глазами.

– А меня он все равно что насиловал! Если грозят пистолетом сделаешь, что угодно, умереть-то всегда успеем! Одноухая сволочь берет на мушку, а этот скот забавляется... Так может, это было мое право?

Софи неожиданно заплакала черными от косметики слезами и выбежала из палаты.

Роберт растерянно уставился в потолок, пытаясь осмыслить все услышанное.

"Больной волнуется, - зашелестел знакомый голос.
– Больному нужен покой".

Вновь раздался хлопок и он утонул в белом облаке.

И опять ему почему-то снилась Лиз, только на этот раз трезвая и - о чудо!
– улыбающаяся, на зеленом лугу из какого-то фильма, на лугу, где можно бегать и валяться на траве... Потом луг исчез, превратившись в знакомый полумрак коридоров.

...На этот раз его разбудили.

"Больной может идти. Перевязка через сорок восемь часов".

Роберт осторожно ощупал эластичный бинт, туго стянувший голову, сел и спустил ноги на пол. Посмотрел на часы. Так: шестое августа, семнадцать сорок. Что ж, через сорок восемь, так через сорок восемь. Голода он не чувствовал - вероятно, делали инъекции. Он босиком прошел по теплому зеленому пластику через непривычно просторную после тесной каморки палату и достал из стенного шкафа аккуратно сложенную одежду. Одевшись, он тщательно проверил все карманы, хотя было ясно, что кастета там нет.

"За день растерял все оружие!
– разозлился на себя Роберт.
– Надо будет поискать в том коридоре у Круглого зала".

Он уже открыл дверь, собираясь покинуть палату, когда заметил на стуле у кровати записку. Она должна была сразу броситься в глаза, как только он поднялся, но тогда он, видимо, был слишком поглощен своими мыслями.

"Гедда!" - стукнуло в голове.

Он вернулся и осторожно взял листок бумаги с неровными буквами.

"Роберт! 3айди, есть неприятные новости". Вместо подписи стояла одинокая буква "П."

Значит, Паркинсон заходил еще раз. Ну и пусть сидит со своими неприятными новостями! Роберт ни на секунду не сомневался, что именно новоявленный Иосиф Флавий убил Скотину Жоржа. "Аут бене, аут нихиль... Умник! Никто ведь не просил!"

Роберт раздраженно скомкал записку и швырнул под кровать. Интересно, какого черта Жарж околачивался у его каморки?

Этот вопрос он обдумывал уже на пути к Круглому залу и наконец сделал вывод, что Скотина Жорж искал пистолет. Раньше он, разумеется, не знал, что у Роберта есть оружие - этого никто не знал - а узнав, решил прикарманить, чтобы не опасаться выстрела из-за угла. Если Скотина еще и в каморку залез... Роберт чуть было не повернул назад, чтобы сразу проверить свои подозрения, но потом передумал. В конце концов, нужно простить покойному... Роберт не удержался от злорадной усмешки и, подойдя к Круглому залу, даже начал насвистывать веселый мотив. В зале было темно, тусклый коридорный свет помогал очень мало и ему пришлось встать на четвереньки, чтобы не пропустить ни одного уголка.

Поиски успеха не принесли. Кастет, видимо, подобрали Жорж с Одноухим или кто-нибудь из тех, что вышли из зала потом.

Он шел по коридору к своей каморке и злился на себя, и очень удивился, когда навстречу попался Джордж О'Рэйли. Что за черт! То не видишь по месяцу, а то постоянно мозолит глаза!

О'Рэйли остановился в нескольких шагах и ждал, когда Роберт подойдет. Его седые волосы были аккуратно причесаны, сухие губы плотно сжаты.

– Добрый день, мистер О'Рэйли, - сказал Роберт и хотел пройти мимо, но О`Рэйли остановил его, положив длинные сухие пальцы ему на плечо.

– Как дела, Роберт?
– О'Рэйли посмотрел на его забинтованную голову.
– Все в порядке?

– Если не считать того, что моего Скотину прикончили, - угрюмо ответил Роберт.

– Да-да!
– вздохнул О'Рэйли, скорбно поджимая губы.
– Когда в доме начинаются раздоры - недалеко до больших бед.

"Эти раздоры длятся уже тридцать лет," - подумал Роберт, но промолчал.

– Ничего, - продолжал О`Рэйли, успокаивающе кивая.
– Мы восстановим мир во имя нашей единой цели.

Роберт открыто фыркнул, но О'Рэйли словно не заметил насмешки.

– Господь бог с нами и он не даст нам погрязнуть в трясине раздоров, - голос О'Рэйли стал назидательным.
– История знает немало примеров того, как люди, раздираемые распрями, объединялись для совместной борьбы, в результатах которой были заинтересованы они все. Так что наш случай не исключение и в сердцах наших не должно быть места унынию. Тем более, что покойный, - О`Рэйли понизил голос, - был из той самой породы паршивых овец, которые портят все стадо.

"Таких овец у нас сколько угодно, - подумал Роберт.
– Все стадо из таких овец".

– Тебе уже сказал Паркинсон?
– после короткого молчания осторожно спросил О'Рэйли.

– О чем? Я только что из медцентра.

О'Рэйли вздохнул и ссутулился.

– Наш Энди раздобыл плохие известия...

Энди был удивительным человеком. Энди не пил и плевал на всех женщин, кроме своей тихой и болезненной жены Айрин. Айрин любила органную музыку и вечно слушала ее, отрешенно взирая на стену каморки, увешанную цветными фотографиями самых разных уголков Земли. Энди нашел себе отдушину на другой манер. Он был радистом, то есть полным хозяином великолепного радиоузла Базы, оснащенного всеми тридцатилетней давности новинками радиоаппаратуры, и находился в курсе всех земных и внутрисистемных дел, чуть ли не вплоть до того, что было на обед у ареологов Теплого Сырта или сколько горючего израсходовал разведчик "Дискавэри", прежде чем выяснилось, что он промахнулся мимо Лиситеи. Энди мог рассказать множество интересных вещей, только ими никто никогда не интересовался. Потому что от знания этих вещей было не легче. А вот Энди слушал радиоголоса, блуждающие по Солнечной системе, и никому не жаловался на жизнь. Как и Паркинсон.