Двенадцать дней лета
Шрифт:
– Спасибо отъехавшей бабке Лёхи. Вовремя она жильё ему подкинула.
– Костян, – бросаю в его сторону красноречивый взгляд.
– А чё? Я вон до сих пор не получил сраную комнату в общаге, а положено как сироте! – начинает бухтеть и ругаться.
– Слушайте, пацаны, я погнал, но у меня одна просьба. Если вдруг попадётся на сбыт сумка с блестяшками, в которой украшения, дайте знать.
– Чё за сумка?
– Украли утром на рынке у девчонки. Рынок же ваша точка?
– Там не только мы трёмся.
– Опа-опа, погоди.
– Просто попутчица из Москвы.
– Москвичка? Так не проблема, ещё побрякушек себе прикупит.
– Проблема. Эти, как ты выразился, побрякушки ей от матери достались.
– Аа.
– Я побежал за челом этим, но не догнал, он сиганул в тачку.
– А как одет был?
– Неприметно. Чёрная толстовка, джинсы. Капюшон.
– Так себе описание.
– Так вы маякнёте, если чё?
– Поспрашиваем, – обещает Жека.
– Добро, погнал я. Время.
– Подумай если чё, насчёт нашего прибивняка.
– Да я поищу что-нибудь.
– Не найдёшь, заселяйся, разместимся как-нибудь. И вообще приходи завтра. Мы шашлык хотим забацать.
– Посмотрим. Давайте, пацаны. Спасибо.
– Не пропадай! Белке привет.
Прощаемся.
Прыгаю в тачку и еду к девчатам.
На пороге дома оказываюсь в начале одиннадцатого.
Сразу подмечаю странный запах.
Окна нараспашку. Гуляет ветер. На кухне кавардак.
На столе в тарелке подгоревшие блины, а сами поварёшки ютятся на диване. Спят.
Ксюха душит Лерку своими объятиями и тихонько сопит.
Не дождались значит.
Беру тонкое одеяло, накрываю девчонок, и как раз в этот момент Лера открывает глаза.
Моргает растерянно.
– Прости, – извиняюсь тихо.
Глава 17
Демьян извиняется, замерев на месте.
Видно, что не хотел меня будить, но я порой довольно чутко сплю.
– Сколько сейчас времени? – сонно потираю глаза.
– Одиннадцать почти.
– Ого! Офигеть! Речь шла о паре часов, – напоминаю недовольно.
– Так получилось, прости.
– Плохо получилось.
Аккуратно высвобождаюсь из плена Ксюшиных рук. Она вцепилась в меня как осьминог.
– Если что, я Мэри Поппинс быть не нанималась, – бросаю сухо.
Вручаю девчонке диванную подушку и она тут же прижимает её щупальцами к груди, при этом бормоча что-то неразборчивое себе под нос.
– Само собой. Я это понимаю, Лер.
Поправляю одеяло, укрывая её пятки, упрятанные в некогда белые носки.
Молча ухожу на кухню, демонстрируя обиду.
Здесь уже не так сильно пахнет, однако в воздухе всё ещё чувствуется аромат горелого.
– Готовили?
Парень тоже уже тут.
– Если это можно так назвать. Где я и где готовка?
Тянется к тарелке.
– Не советую есть верхние и нижние. Они конкретно подгорели.
– Да нормально, – сворачивает себе один. – У нашей
поварихи в детдоме тоже всё время подгорали, но мы любили пятницу только из-за блинов.Теперь понятно, почему Ксюша решила готовить именно их.
– Остыли, погрей. Вон же микроволновка есть.
– И так пойдёт.
– В холодильнике варёная сгущёнка стоит.
– Вот это праздник! А чая горячего не найдётся?
Поджимаю губы.
– Понял. Сам, – закинув в рот второй блин, подходит к плите. Берёт чайник. Наливает в него воду из-под крана.
– Ты чего делаешь? Обалдел совсем? Её нельзя пить!
– Почему это? – недоумевает.
– Потому что зубы повысыпаются и камни в почках образуются.
– Кто сказал тебе эту ерунду?
– Товарищ отца. Он врач.
– Да брось! Мы всю жизнь эту воду пьём. Не боись. Не московское хлористое жужжево. Ручаюсь.
Закрывает кран. Ставит чайник на плиту. Включает конфорку и подсветку на вытяжке.
– О, а это чё у вас такое? – внимательно рассматривает то, что разложено на столе.
– Развлекались.
Берёт картонную куклу в руки. Затем выбирает ей наряд. Джинсовые шорты, топ, рубашку.
Одевает.
Любуется результатом.
– Красивая. На тебя похожа.
– Это чем же?
– Как чем? Одежда. Лицо, волосы, ноги.
– Ноги?
– Ну да. Длинные и стройные.
Даже в полутьме вижу, как розовеют его скулы.
– Типа комплимент? – выгибаю бровь.
– Комплимент, – не отрицает. – Слушай, так это всё ты нарисовала? – перебирает бумажный гардероб. Платья, брюки, юбки.
– У твоей сестры в рюкзаке нашлись фломастеры, карандаши и бумага.
– А картон для куклы где взяли?
– Тут валялась бесхозная коробка от зефира.
– Офигеть, вы находчивые.
– Думаешь, много фантазии на это надо?
– Думаю, да. Тут столько вариантов шмота… – разглядывает нашу модную коллекцию с интересом. – По-моему, из тебя вышел бы отличный дизайнер.
– Выйдет. Я буду учиться в Академии моды Юдашкина.
– Это какой-то важный чел?
– Пфф, какой-то. Это известный кутюрье, вообще-то.
– Ясно. Отец одобряет твой выбор?
– Ему, конечно, хотелось бы, чтобы я вовлеклась в дела семейного бизнеса, но спорить со мной, увы, бесполезно. Всё равно по моему будет.
– Ты классный художник.
– Художником была моя мама. А я так, профан, пытаюсь им быть, – разворачиваюсь к плите.
Выключаю конфорку. Снимаю свистящий чайник. Зачем-то сама наливаю ему чай.
– И себе тоже сделай. Давай попьём вместе на улице. Я там сладостей всяких вам купил. Не ожидал, что блинов наварганите.
– Обычно я не употребляю сладости по ночам, – отзываюсь строго, при этом всё же наливая себе чай.
– Так то обычно, Лер, а сегодня можно. Давай! – открывает холодильник, вытаскивает оттуда сгущёнку. Забирает тарелку с блинами. – Бери наши кружки и погнали на крыльцо.