Двенадцать дней лета

– Угу. Он хороший. Я люблю его. Сильнее, чем орехи, – делает важную ремарку.

– Орехи? – моя очередь хмуриться. – Ааа. То есть Белкой тебя прозвали из-за того, что ты неравнодушна к орехам? – догоняю.

– Ну да, – глазеет на меня как на дуру.

– Ясно.

– Ты красивая. Как моя Барбара, – показывает мне свою куклу.

А мы и правда похожи. Причёской так точно. У барби тоже каре.

– У тебя есть Кен?

– Уже нет, – заключаю уверенно.

– И у Барбары нет.

– Это ничего.

– Угу. Вот у мамы плохой Кен, – опускает глаза.

– Он вас обижает?

Девочка молчит. А впрочем, дальнейшее развитие событий говорит само за себя.

Во дворе звучат громкие голоса.

– Мама… – Ксюша поднимает голову.

– Демьян!

Возвращается. И действительно дольше, чем на пять минут не задержался.

– Ты ж, как всегда, на неделю? Зачем Ксюхе столько вещей? И тёплые взял...

Замечаю, что на плече у него спортивная сумка.

– Зачем, а?

– Затем. Я её у тебя забираю.

– Что значит ты её забираешь? – возмущается женщина сипло.

– То и значит, – сердито бросает он, шагая к автомобилю.

– Ты не можешь!

– Могу. Она не должна тут находиться.

– Я её мать!

– Мать… – фыркает парень. – Ты забыла забрать её из сада в пятницу.

– Ну прикимарила. С кем не бывает? Устала на работе, чё ты?

– На работе, да?

– Ну да.

Останавливаются.

Демьян улыбается уголками губ, однако совсем безрадостно.

– Стока смен подряд отработать. Легко думаешь чё ли?

Он кивает.

– Врёшь ведь. Тебя уволили с завода, я знаю.

– Та кто тебе сказал? – теряется, нервно посмеиваясь. – Галка опять? Вот зараза конченая!

– Всё, мам.

Махнув рукой, уходит от неё.

– Погоди. Когда ты Ксюху вернёшь? – пытается поспеть за ним. – Соцслужба придёт же ж. Мне надо, шобы она была тут.

– А мне надо, чтобы ребёнок нормально жил и не видел всего этого кошмара.

– Дёма… Не надо! Слышь? – цепляется за его локоть. Прямо-таки виснет на нём, пытаясь задержать сына.

– Забираю сказал, – цедит парень непреклонно.

– Нет!

– Да, – открывает багажник. Ставит туда сумку.

– Дёма, ты не имеешь права!

Рассматриваю женщину вблизи.

Не старая, но определённые детали прибавляют возраст. Седые корни в три сантиметра. Грязные, немытые волосы. Небрежная причёска. Захмелевшие глаза.

– Я отсужу её у тебя. У меня есть жильё, есть работа.

– Ой, чё такое говоришь-то? – она хватается за сердце.

– Ты ею совсем не занимаешься, мам. Беды наделаешь. Заберу. Ты не сдержала слово!

– Нет! Боря! Боренька! – вопит на всю округу.

– Ну чего разоралась?

К ним направляется рыжеволосый толстый боров в растянутых трико и клетчатой рубашке. По виду, если коротко, тоже глубоко пьющий человек.

Появляется он буквально из ниоткуда. И совершенно точно не из дома вышел. Видимо, где-то был, и она ему позвонила.

– Скажи!

– Чё?

– Как мы жить-то без выплат будем? Ксюху забрать надумал! – едва не плача, жалуется на сына.

– Кто разрешал, пацан? – басит толстяк.

– Чего-чего? – Демьян захлопывает крышку багажника и подходит к нему. – Ты, что ль, разрешение мне своё давать будешь?

Напрягаемся на пару с Белкой. Ситуация обостряется явно. Взгляд у её брата сейчас отнюдь недобрый.

– Сопля останется дома.

– Во-первых, дом не твой. Во-вторых, решать что-то касающееся моей сестры, ты не будешь. Бухаешь с ней – на мать кивает, – бухай, но в дела семейные не лезь, – осекает сухо и, задев этого неприятного Бориса плечом, перемещается к водительской двери.

– Ты чё щенок, перепутал? – прилетает ему в спину. – Быстро малявку вернул!

Мужик хватает парня за футболку и тащит назад. Они падают и уже на земле начинается драка, сопровождаемая нецензурной бранью.

Мать Демьяна принимается истошно верещать, в то время как Ксюха, закрыв уши, начинает плакать.

Глава 15

Пока едем, боюсь даже спрашивать что-либо. Потому что парень после драки явно на взводе. Костяшки пальцев, сжимающих руль, снова стёсаны до крови. Футболка опять испачкана. Челюсти стиснуты до проступивших желваков. Взгляд злой и напряжённый.

Правда стоит ему обеспокоенно глянуть в зеркало на младшую сестру, выражение лица в ту же секунду разительно меняется и становится виноватым.

Он явно испытывает сожаление. Уверена, Демьян не хотел, чтобы Ксюша видела всё то безобразие, которое происходило у забора, но, видимо, иного варианта не было. Муж матери совершенно точно не был настроен на дружескую беседу.

Отъехав от дома на приличное расстояние, приора тормозит на соседней улице. Парень выходит из салона и направляется к магазину, по привычке сунув руки в карманы джинсов.

Провожаю взглядом широкую спину.

Вздохнув, поворачиваюсь к девочке и впадаю в некий ступор.

Блин.

Белка вся в слезах. Глазища по пять рублей. Длинные мокрые ресницы трепещут.

Девочка тихонько сопит и практически беззвучно плачет.

– Эй, – зову осторожно. – Не надо, всё ведь нормально сейчас. Не плачь.

Пытаюсь, вроде как, успокоить, однако, увы, произнесённые мною слова дают обратный эффект. Ребёнок ещё больше расстраивается и всё также молча продолжает заливаться слезами.

И вот что, подскажите, делать в такой ситуации? Каким образом справляться с плачущими детьми я понятия не имею. Поговорить, наверное, нужно бы, но как грамотно и корректно объяснить ей случившееся? Особенно учитывая тот факт, что я абсолютно чужой человек и подробной информацией, касаемой её семьи, не владею.

Время идёт. Сижу туплю. Максимум проявления моего участия – достать салфетки из бардачка и протянуть бедолаге.

– Ппасиба.

Девочка забирает салфетки. Сморкается в них.