Двенадцать дней лета

– Да вы чё офигели, Дём? Они мои! Мои! Ясно? Ничего я с себя снимать не буду! – заявляет возмущённо, и Лерку, ожидаемо, начинает штормить на этой почве.

Обогнув стол, резво подлетает к девчонке.

Вцепившись в неё, требует, чтобы та немедленно вернула ей её вещь.

– Снимай, сказала!

– Отстань! Отвали от меня! – испуганно верещит Светка. – Костя, скажи этой ненормальной! Скажи!

– Быстро сняла! – повторяет хозяйка украшений.

– Ааа!

– Предупреждаю: лучше сама или я помогу тебе, клянусь!

– Тихо, Лер, спокойно, – прихватываю за плечи. Оттаскиваю назад.

– Отпусти!

– Он мне их подарил! Кость, скажи ей, что купил их для меня! Скажи! – Светка бросает недоумевающий взгляд на Шпака.

– Чего? Купил? – усмехнувшись, выкрикивает Лерка, активно пытающаяся вырваться из моих рук. – У меня их украли на рынке! Сразу! В то утро, когда мы только приехали в вашу приморскую дыру!

Светка открывает рот, но не обронив ни слова, тут же закрывает.

– Где ты взял серьги, Костян? – спрашиваю у друга, продолжая удерживать светловолосую фурию на месте.

– В ломбарде позавчера приобрёл, – отвечает он, зубами снимая с шампура оставшийся кусок мяса.

– В ломбарде? – пищит шокированная Света. – Охренел, блин? Ношеное подарил мне?

– Да какой ломбард! Врёт он всё! – кричит Лера.

Внимательно смотрю на Шпака.

– Чё ты уставился на меня? На них не написано, чьи они. Купил и купил. В ломбарде дешевле, чем в магазине.

– Это он украл мою сумку! Он! – настаивает Есьман.

– Слышь, полегче на поворотах, Москва! – цедит друг зло.

– Пошёл ты! Да отпусти уже! – девчонка вырывается из плена моих рук и отступает на шаг в сторону. – Это ты! – указывает пальцем на Костяна.

– Больная? Далась мне твоя сумка.

– Видел, что я туда деньги кладу!

– Лер, подожди, – пытаюсь стопорнуть разворачивающийся скандал.

– Ты ему веришь, что ли? Серьёзно? – прищуривается. – Будешь защищать его? Хотя чему я удивляюсь? Вы ведь росли вместе. Один детдом, все дела. Скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты!

– Не наезжай без оснований.

– То есть по-твоему, тот факт, что мои серьги у неё в ушах, не основание? – выпаливает сердито.

– Дай разобраться в ситуации.

– Разбирайся, но лично мне всё понятно! И рост был примерно такой же, и телосложение. А главное, вспоминай, как он был одет! Вон в прихожей валяется чёрная спортивная худи с капюшоном, которую ты лично поднимал с пола двадцать минут назад!

По спине бежит холодок.

Снова встречаемся с Костей глазами.

– Чёрная худи? Да ладно! – ухмыляется он, откровенно забавляясь. – Лёха, Жека, у вас чё такой нет?

Лёха растерянно хмурится.

– Есть, – Жека пожимает плечом, опуская взгляд.

– Ну вот и я о том. Видишь, Дёмыч, херовый следак из твоей столичной подружки.

Киваю.

А сам резко разворачиваюсь.

– Эу, ты куда? – прилетает в спину.

Широким шагом направляюсь к дому.

– Дём! Куда? – повторяет громче.

– Сестру заберу, – бросаю сухо, поднимаясь по ступенькам.

Захожу в прихожую.

На глаза почти сразу попадается та самая злосчастная худи, которая упоминалась в разговоре.

С минуту сомневаюсь, но потом, плюнув на приличия, всё-таки открываю створку шкафа. Просто, чтобы успокоиться.

Раздвигаю вешалки. Осматриваю полки. Закрываю дверцу.

Обыскав прихожую, двигаюсь дальше.

В зале орут мультики, но Ксюхе, заснувшей на диване, это никак не мешает.

Позволяю себе обследовать комнату.

Проверяю советскую стенку. Не роюсь, но осматриваю содержимое полок и секретера.

После зала заглядываю в кухню. Там тоже ничего не нахожу и начинаю чувствовать себя конченым уродом, однако для того, чтобы доказать прежде всего самому себе тот факт, что друг не виноват, продолжаю поиски в спальне, где спят Жека и Костян.

В шкафу разбросано шмотьё. На подоконнике пепельница, пустые бутылки и тарелка с остатками чипсов. В тумбе бардак, но улики также отсутствуют.

Собираюсь уже выходить отсюда. Повинуясь каким-то внутренним ощущениям, зачем-то приседаю на корточки, заглядываю под кровать и… Грудь внезапно обдаёт жаром, когда замечаю там это: целый склад из женских сумок, небрежно валяющихся на полу.

Сцепив зубы, выгребаю всё наружу и растерянно подбираю ту самую, которую видел в руках у своей попутчицы.

Рассеянно провожу ладонью по волосам.

Выругавшись, хватаю её и встаю.

Возвращаюсь в зал.

– Белка, вставай, – пытаюсь разбудить сестру.

– Мм. Ещё чуток, – лепечет она сонно.

– Ксюха, мы уезжаем, – приходится растормошить её.

– Дёма, не хочу. Тут посплю, – сопротивляясь, предпринимает попытку развернуться к спинке дивана.

– Просыпайся, Ксюш! Мы уходим! – повышаю голос. – Давай. Поднимайся!

Она недовольно таращится на меня, но команду выполняет. Потирая кулачком глаза, сипит:

– Чё кричишь на меня?

– Идём.

Желание поскорее покинуть этот дом жжёт буквально изнутри.

– Стой, не успеваю! – доносится до меня голос младшей сестры, когда выхожу на крыльцо. – Ну Дёма!

Направляюсь к беседке.

Появляюсь как раз вовремя, потому что Лера и Шпак разговаривают друг с другом на повышенных тонах.

– Эй!

Костян поворачивается, и я швыряю в него проклятую сумку.

– Не пояснишь мне?

Он поджимает губы.

– Нет.

– Придётся, Костян.

– Чё, из-за столичной шкуры будем выяснять с тобой отношения?

Не знаю, что выбесило сильнее. Тот факт, что он солгал или это его пренебрежительное ругательство в сторону девчонки.

Подлетаю.

Хватаю за грудки и в следующую секунду хорошенько прикладываюсь кулаком по наглой, брехливой роже.

Девчонки визжат и бегут врассыпную, когда он заваливается на стол.

– Ребята, не надо! – испуганно верещит Настя.

– Охренел? – Костя сплёвывает кровь на землю и прижимает руку к разбитому рту.