Двенадцать дней лета
Шрифт:
Лезет ко мне чуть ли не драться, дабы отобрать Белку.
– Женщина, уберите руки от Валерии, – вынужденно вмешивается отец.
Но куда там. Успокаиваться эта ненормальная явно не желает...
На следующий день я очень нервничаю.
Во-первых, сильно переживаю за Дёму. Как он там бедный? Нам ведь даже поговорить не дали. Душа разрывается от несправедливости и отчаяния.
Во-вторых, тревожусь на тему того, как пройдёт ловля на живца.
Я ведь права оказалась. Лжепохитители ответили отцу почти
Теперь они с Шуваловым обсуждают стратегию, а я сиди тут как на иголках, в чужом съёмном доме, совершенно не зная, что там происходит.
Бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого вечера, а отец в обед ушёл, между прочим.
Вздыхаю, снова слушая в динамике «абонент не доступен»
Мы с Ксюшей уже и порисовали, и поужинали, и поиграли, и мультик посмотрели, а папы всё нет, хотя дело движется к ночи.
– Ложись, милая, – укладываю её в кровать, накрывая сверху тонким одеялом.
– Ты же не уйдёшь? Я боюсь одна оставаться, – хватает меня за руку.
– Не уйду. Засыпай спокойно, я здесь, – присаживаюсь на край постели.
– И лампочку не выключай. Не то Бабайка придёт.
– Хорошо, не буду.
Она, зевая, трёт кулачком глаза.
Вчера, на фоне случившегося, спала очень плохо. Сегодня, уставшая и измученная, должна уснуть быстро.
– Дёма скоро с нами будет? – спрашивает тихо, нежно касаясь своими пальчиками моих.
– Скоро.
– Обещаешь, Валер? – сжимает мою ладонь.
В её голосе столько надежды…
– Обещаю, – сглатываю ком в горле и изо всех сил стараюсь не расплакаться.
– Расскажи мне сказку про нас. Что Дёма вернётся и мы все будем жить вместе. В Москау. Будем же, Валер? – не моргая, смотрим на меня своими большими, голубыми глазищами.
– Будем.
– Гулять везде. Борщи варить вместе, блины испекать и шарлотки.
– Да.
– Поведете меня в первый класс. С цветами и большииим бантом!
– Поведём, – киваю.
– А потом Дёма поженится на тебе. Он сказал, что хотел бы.
– Так прямо и сказал? – прищуриваюсь.
– Угу. Чтобы никто не украл.
Улыбаюсь.
– У тебя будет красивое платье с длинной занавеской внизу.
– Ты про фату?
– Да. И у меня будет платье.
– Какого цвета?
– Розового, с блёстками или стразами, как у принцессы. Сошьём?
– Конечно.
– Мы будем жить долго и счастливо. Есть мороженое и орехи, – снова зевая, бормочет. – Много мороженого…
– Спи, фантазёрка.
Наблюдаю за Ксюшей до тех пор, пока не выравнивается её дыхание.
Засыпает.
Сопит, мило подперев ладошкой щёчку.
И так жалко мне её становится: маленькую, беззащитную, трогательную.
Даже думать не хочу, что будет, если не получится доказать невиновность Дёмы.
Сейчас отец выкупил её нахождение здесь, сунув матери Демьяна несколько купюр под нос. Но захочет ли он помочь, в случае если…
Нет. Никаких если!
Мы сможем!Прислоняюсь затылком к стене и гипнотизирую взглядом белый потолок.
Надо же, насколько кардинально может поменяться твоя жизнь за какие-то двенадцать дней?
Могла ли я подумать, что они перевернут мой мир с ног на голову?
Что я стану беспокоиться о ком-то гораздо сильнее, чем о себе.
Что смогу поладить с маленьким ребёнком и проникнуться к нему самыми тёплыми чувствами.
Что чужие мне люди так неожиданно быстро станут для меня родными.
Что я искренне полюблю их и уже не смогу представить, каково это – существовать без них.
Почему-то думается, что маме обязательно понравился бы Демьян, а от живой, непосредственной Белки она вообще была бы в восторге.
Слышу, как хлопает входная дверь и, аккуратно высвободив свою руку из цепких пальчиков Ксюшки, встаю.
Убедившись в том, что не разбудила её, тихо выхожу из комнаты.
Направляюсь в гостиную и застаю в холле отца.
Снимает обувь.
Выпрямляется.
Поднимает взгляд.
Слава Богу, вернулся!
– Пап… Как дела? – спрашиваю взволнованно. – Не получалось до тебя дозвониться.
– Не мог говорить.
– Как всё прошло?
– Нормально. Вы ели или голодные? Пиццу может закажем?
– Мы картошку пожарили.
– Картошку пожарили? – смотрит на меня с недоверием.
– Да.
– Ты разве умеешь? – выражает сомнение.
– Теперь да. И борщ, и солянку, и запеканку. Шарлотку ещё и плов.
– Неожиданно.
Эта информация его прямо-таки шокирует.
– Идём.
Веду его на кухню. Ставлю сковородку на плиту.
– Расскажи мне, пожалуйста. Они… Пришли за деньгами? – пока разогреваю, решаю выведать у него подробности.
– Один пришел.
– Шпак?
– Шпак.
Киваю.
И здесь не ошиблась.
– Его взяли, пап?
– Да, на вокзале час спустя.
– Фух! Уехать хотел?
– В Москву.
– Тоже один?
– Один. Дружок-то в СИЗО сидит.
– Пап, Демьян к этой истории не имеет никакого отношения.
– Костя этот с тобой категорически не согласен. Да и я тоже.
– Господи! Ну как доказать тебе, что он не причастен?
– Лера, он в колонии сидел. Такие люди не меняются.
– Демьян по глупости туда попал. Его подставили!
– Это он тебе так сказал.
– Он сказал мне, как было!
– Шпак утверждает, что Соколов всё придумал.
– Конечно он будет так утверждать! Одному отвечать за содеянное не хочется. Надо заодно испоганить жизнь Демьяну.
– Лер…
Ставлю перед ним тарелку с ароматно дымящейся картошкой.
Принюхивается.
В изумлении выгибает бровь.
– Нескладно получается, пап. Как можно дела вместе делать после того, как ожесточённо лица друг другу в кровь били?
– Они из одного детдома, – берёт вилку. – Волчата беспризорные. Сегодня дерутся, завтра выкуп требуют.