Двенадцатая реинкарнация. Трилогия

— Михаил Натанович, вы уж постарайтесь, спектакль какой-нибудь на полчаса для клиентов сыграйте. Хотя бы там давление померьте пару раз. или ещё чего. И повторно акцентирую — никому не давать уносить эликсир с собой!

— Боитесь, что секрет ваш разгадают? — покрутил профессор ладонями бутыль, стоящую перед ним на столе.

— Нет, этого абсолютно не боюсь. Просто не хочется, чтобы не в те руки, точнее, не в то горло омоложение попало. Для женщин постбальзаковского возраста — нет проблем, а вот для партийной номенклатуры — ни в коем случае. Мозги мой эликсир не лечит. Так что помолодевший маразматик — это совсем не тот результат, о котором мы оба мечтаем.

— Вы про НЕГО намекаете? — трагическим шёпотом поинтересовался профессор, взмахнув на секунду указательным пальцем в потолок.

— В первую очередь, — отрезал я, не снижая голос, — Да. были руководители, и наверно ещё будут, которые наносили своими действиями вред стране. Вот только и бездействием можно вредить ничуть не хуже. Особенно, если при этом управлять вместо Вождя рвутся твердолобые дилетанты. Для них мифическая верность коммунизму важнее, чем деловые качества.

— Вот и пусть верных расставляют. Вам-то что?

— Тупые они. Только и умеют, что деньги тратить, да врагов искать. Сохранить что-то может и сохранят, а вот развить никогда не сумеют. А у нас сейчас не тот исторический период. Мирное противостояние — это та же война, только экономическая. Захватывать можно не только территории, но и рынки сбыта для своей продукции, и ещё неизвестно, что эффективнее. Мне надо, чтобы против каждого их Форда или Сони встали не десяток дивизий в сто тысяч человек, которые лишь деньги расходуют, а такой же ГАЗ или ВЭФ, с изделиями не хуже, чем у капиталистов.

— Без армии мы никто. — вскинулся профессор.

— Да не трогаю я эту армию. У нас и без неё миллионы людей заняты не понять чем. Производительность труда ни к чёрту, качество продукции посредственное, а уж про первенство в технологических изделиях мы давно даже не вспоминаем. — пришлось перебить мне его. чтобы не выслушивать благоглупости.

— Зато наши космические корабли, самолёты и подводные лодки — лучшие в мире.

— Михаил Натанович, я же вам говорю о мирном противостоянии систем. Надо товары делать, а не только вооружение. Народ навоевался, восстановление перенёс и хочет просто пожить. Я бы понял вас. если бы в том же космосе научились плавить сверхмощные магниты д. ля тех же ваших сепараторов крови. Или для танка разработали такой же революционный дизель, как в своё время сделали для Т-34. но с одновременной проработкой его гражданской версии, а то на наши грузовики стыдно смотреть. Мы сейчас, в этой мирной борьбе, самое ценное проигрываем — души наших людей.

— Ладно. Павел, я уверен, у нас ещё будет время поспорить и о политике, и о руководящей роли партии. Это вы ещё молодой, а я. в былое время, на кухнях про всю нашу жизнь до хрипоты наговорился. Вы лучше мне скажите, что вы о цене на эликсир свой думаете? Пять тысяч — не слишком ли мало? Поднять цену потом будет трудно.

Мда, непростой человек мой торговый партнёр. Мало того, что он меняет маски и манеры речи на ходу, так ещё и в беседе умудряется огорошить неожиданным поворотом. Ещё недавно, по телефону, разливался одесским говором, а сейчас передо мной холодный и думающий делец. Надо признать, что предложенной ценой и её перспективами он сумел меня удивить. Я рассчитывал примерно на две тысячи за порцию эликсира.

— Допустим, а где же тогда Ваш интерес? — Гдоглн, учитель ты мой гномовскнй. вот попаду я когда-нибудь в твой мир. такую «поляну» тебе накрою… Хотя бы за то, как ты научил меня сохранять безразличное выражение лица при торговле. Твой клан по жизни нашу пирушку запомнит и в ваши гномьи Легенды впишет! Ты учил меня торговаться. Для тебя торг, сам его процесс, был важнее всего на свете, и тебе было фиолетово, что потом в кабаках, ты, зачастую, оставлял в два раза больше, чем выторговывал. Ужираясь семидесятиградусной настойкой в доску с тем же продавцом, у которого днём ты выторговывал скидку, и платя потом убытки кабаку, за разнесённые в драке столы и стулья.

— Я планировал накинуть к цене свои двадцать процентов. — «скромно» потупился профессор. Ничего себе у него аппетит… С другой стороны, а что я удивляюсь. Товар у нас, хоть и эксклюзивный, но очень не простой. Наоборот, мне радоваться надо. При высоких гонорарах у него и интерес будет другой. Не так-то просто при социализме заработать за день несколько тысяч рублен. У меня отец за год примерно две тысячи зарабатывает.

— Хорошо. Цена меня устраивает. Насчёт того, что нам будет трудно её поднять — я сильно сомневаюсь. Спорить не готов. Предлагаю дождаться первых результатов. Надеюсь, ваша жена не всю историю подружкам рассказала.

— Ну что вы. Кларочка, хоть острым умом и не отличается, но где надо, соображает не хуже нас с вами. Тайну она сохранила и жутко интриговала ей подруг. Так что, ни про эликсир, ни даже про сам способ, как помолодеть, они ничего не знают.

— Удивительная женщина. — только и смог сказать я, представив, какую атаку подруг профессорской жене пришлось вынести.

— Да. Хотел поинтересоваться вашими успехами в музыке.

— Михаил Натанович, а это вдруг с чего?

— Понимаете, как у нас всё хитро устроено. Появятся деньги у писателя или композитора, а то и просто у известного музыканта, так на это и внимания никто не обратит.

— Я понял. Вы переживаете, что получив много денег, я начну разгульный образ жизни и привлеку не нужное нам внимание?

— В целом, да. Именно такие опасения я и хотел обговорить. Предупредить, знаете ли…

— Могу вас успокоить. Деньги, конечно значительные, но у меня уже были примерно такие суммы в руках. Думаю, не слишком-то это по мне было заметно, но и как говорится. Ваши слова — да Богу в уши. Буквально за несколько минут до того, как я к вам выехал, мне позвонили из Москвы. Нашему ансамблю предложили записать две песни на «Мелодии». Так что очень скоро я может и стану известным музыкантом, и немножко даже композитором, — улыбнулся я неожиданному совпадению.

Каким-то загадочным образом наши записи дошли до Владимира Харитонова, члена худсовета «Мелодии», автора текстов более, чем тысячи песен. Хотя, зная про то, какие песни скоро напишет на его слова Стас Намин, мне кажется, что я догадываюсь, как попали Харитонову кассеты с нашими записями.

Утром мне позвонил Степан Арамович, администратор Намина, и передал пожелание Харитонова о записи двух наших песен. Так что до концертов мы ещё и в Москву на два дня слетаем, в начале января. Надо же, как всё совпадает в жизни. В первые дни своего попадания в этот мир я даже и не думал о музыке. Потом понемногу втянулся, а теперь оказывается, это увлечение может и на мою легенду отлично поработать. Я думал, что моё вмешательство в музыку обойдётся всего лишь возросшим количеством новых песен и чуть более ранней модой на «самописные» сборники.

— Вот и отлично. Думаю, что завтра мы станем обладателями значительной суммы денег, которую мне не хотелось бы оставлять на работе, и тем более, хранить дома. Так что ждите к обеду ближе моего звонка.

— Михаил Натанович, а вы ничего не хотите мне сказать? — я с самого начала разговора видел, что профессор что-то мнётся, но никак не мог понять причины.

— Честно, я не ожидал, что мы достаточно легко всё решим с расчётами. Одна порция, как вы наверно догадались, предназначена Кларочке, и я хотел у вас попросить…