Дверь в лето (сборник)

Казалось бы, невесомость исключает игру в кости, но радист Питере выдумал фокус со стальным кубиком и магнитной доской. Это бы еще ничего, но он к тому же отчаянно мухлевал, и мы решили отправить его на Землю ближайшим рейсом “ПОЛУМЕСЯЦА”.

Я был в кабинете Тини, когда “ПОЛУМЕСЯЦ” стрелял дюзами, выходя на нашу орбиту. Сам Тини плавал у иллюминатора.

— Сплавь им Питерса, Дад, — сказал он, — и пусть на Земле ему дадут хорошего пинка. Кто его меняет?

— Некто Г.Брукс Макнай, — ответил я.

Корабль выбросил причальный трос.

— Похоже, “ПОЛУМЕСЯЦ” напортачил со скоростью, — сказал Тини и запросил у рубки точные данные. Ответ ему не понравился и он велел вызвать корабль на связь.

— Доброе утро, капитан, — сказал он, когда зажегся экран. — Зачем вы выбросили трос?

— Для разгрузки, естественно. Я намерен стартовать, прежде чем войдем в тень.

Ежесуточно станция погружалась в тень Земли на час с четвертью и тогда мы отдыхали. Остальное время поделили на две смены по одиннадцать часов и таким образом обходились без прожекторов и без обогрева скафандров.

— Сперва уравняйте курс и скорость, — покачал головой Тини.

— Но я все сделал!

— Судя по моим приборам — нет.

— Побойтесь бога, Тини! У меня же топлива — на донышке, какие уж тут маневры. Если я буду крутить корабль ради каждой паршивой тонны груза, я не впишусь в посадочную траекторию и мне, чего доброго, придется планировать. — Надо сказать, у тогдашних кораблей еще были крылья.

— Вот что, капитан, — заявил Тини, — вы затем и взлетели с Земли, чтобы привезти нам эту паршивую тонну. Мне плевать, как вы будете садиться, хоть на брюхо. Аккуратно доставьте мне груз, а я уж позабочусь об остальном. Выводите свою колымагу на верную орбиту.

— Слушаюсь, мистер прораб, — ответил капитан Шилдс.

— И не надо злиться, Дон, — уже тише добавил Тини. — Кстати, нет ли у вас на борту нашего нового радиста?

— Найдется, — Шилдс почему-то ухмыльнулся.

— Ну, так пусть поскучает, пока мы не примем груз, может, и успеем до темноты.

— Конечно, конечно. Вам и без него забот хватит, — Шилдс отключился, оставив босса в недоумении.

Но раздумывать не было времени. Шилдс довернул корабль гироскопами, врубил дюзы на пару секунд, идеально уравнял свою скорость с нашей и, сколько бы он ни брюзжал, горючего на это ушло немного. Я мобилизовал всех, кого только мог, и мы разгрузили корабль засветло. Невесомость — лучший друг грузчика. Вручаю мы разгрузили “ПОЛУМЕСЯЦ” за пятьдесят четыре минуты!

Нам прислали баллоны с кислородом, защитные алюминиевые зеркала, элементы внешней обшивки — алюминиевые сэндвичи с пеностеклянным наполнителем и ящики с вспомогательными ракетами, которыми мы собирались раскрутить жилые отсеки. Как только все это было закреплено, я отправил на том же тросе своих людей: не люблю, когда люди без присмотра болтаются снаружи, пусть даже они хорошо обучены и чувствуют себя в космосе как дома. Потом я велел Шилдсу отправлять пассажира.

Из корабельного шлюза выплыл невысокий парень. Похоже, он привык к космосу: ловко схватился за трос, оттолкнулся ногами и поплыл вдоль троса с провисающим страховочным карабином. Я знаком приказал ему следовать за мной и мы добрались до шлюза одновременно с Тини.

Кроме обычных шлюзов у нас были три квиклюка. Эта стальная нюрнбергская дева [50] без шипов, внутри едва хватало места для человека в скафандре и пары литров воздуха. Открываются квиклюки автоматически и экономят нам уйму времени. Я влез в средний, Тини, конечно, в большой, а новичок без колебаний выбрал меньший.

Мы вплыли в кабинет прораба. Тини откинул шлем.

— Ну, Макнай, — сказал он, — поздравляю с прибытием.

Новый радист снял шлем и ответил негромким приятным голосом:

50

Нюрнбергская дева — средневековое орудие пытки, футляр в форме человеческого тела, с шипами внутри.

— Большое спасибо.

Я онемел, только таращил глаза. Со своего места я разобрал, что волосы нового радиста перехвачены ленточкой.

Я боялся, что Тини взорвется. Не знаю, заметил ли он ленточку, да в этом и не было нужды. Как только “парень” снял шлем, Стало ясно, что он так же мужественен, как Венера Милосская. Тини что-то пробормотал, выскочил из скафандра и рванул к иллюминатору.

— Дад! — проревел он. — Вызови радиорубку! Пусть вернут корабль!

Но “ПОЛУМЕСЯЦ” уже превратился в далекую искру. Тини был вне себя.

— Дад, — спросил он, — кто еще знает об этом?

— Никто, насколько мне известно.

Он на секунду задумался.

— Нельзя ее никому показывать. Мы… это… запрем ее до следующего корабля, — на девушку он не смотрел.

— О чем это вы толкуете? — спросила она несколько сварливо.

— О вас. Вы что, заяц?

— Не сходите с ума! Я — Г.Б.Макнай, инженер-связист. Разве вы не получили мои бумаги?

Тини повернулся ко мне.

— Дад, это ты виноват. Какого чер… — извините, мисс — как тебя угораздило направить сюда женщину? Разве ты не читал ее досье?

— Ты в своем уме? — спросил я. — В этих формулярах не указывают пол. Это запрещено Контрольной комиссией, кроме тех случаев, когда это имеет значение для работы.

— Ты хочешь сказать, что здесь это не имеет значения?

— Судя по специфике рабочего места — не имеет. Внизу, на Земле, женщины вполне справляются с радио и радарами.

— Мы не на Земле, — ясно, он имел в виду двуногих волков, что рыскали по станции. А Г.Б.Макнай была мила. Может быть, я несколько переоценил ее достоинства — я восемь месяцев не видел женщин, но мила она была во всяком случае.

— Я слышал даже о женщинах-пилотах, — злорадно добавил я.

— Мне плевать, о чем ты слышал. Здесь я не потерплю женщин!

— Минуточку, — вмешалась Макнай; она была в ярости: — Вы ведь прораб?

— Ну, — подтвердил Тини.

— А откуда вы знаете, какого я пола?

— Вы что, будете отрицать, что вы — женщина?

— Вот уж нет! Я горжусь этим. Но формально вы не обязаны знать, какого пола Г.Б.Макнай. Потому-то я и использую “Г” вместо “Глории”. Я не желаю льгот.

— А вы их и не получите, — хрюкнул Тини. — Не знаю, как вы сюда пробрались, но примите к сведению, Макнай, или Глория, или как вас там еще — вы уволены. Со следующим рейсом вы вернетесь на Землю, а до тех пор мы изо всех сил попытаемся не показывать вас здешним мужчинам.