Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
Я заметил, что она считает про себя до десяти.
— Я должна что-то ответить на это? — спросила она, наконец. — Или мне уже и этого нельзя?
— Отвечайте!
— Я сюда не пробиралась. Я с самого начала числилась в экипаже станции в качестве ведущего инженера-связиста. Я была в отпуске — изучала снаряжение и оборудование станции. Теперь я прилетела сюда, извольте показать мне мою каюту.
Тини махнул рукой.
— Когда-нибудь здесь будет много женщин и даже детей, но сейчас это чисто мужская станция. Такой она и останется.
— Посмотрим. А уволить меня у вас руки коротки: персонал радиостанции
Тини хмыкнул.
— Пусть я не могу вас уволить, но отослать вас домой мне по силам. “Персонал должен быть одобрен нанимателем…”, то есть мною. Параграф седьмой, пункт “М”. Я сам его придумал.
— Ну, тогда вы знаете, что наниматель лично несет все расходы по замене, если он безосновательно отклоняет кандидатуру.
— Я заплачу за все, лишь бы вас здесь не было!
— Но это же дико!
— Пусть, но так будет лучше для строительства. Мне спокойнее иметь здесь пушера, [51] чем женщину.
Она задохнулась от бешенства. Тини понял, что перебрал и добавил:
— Простите, мисс, но такова жизнь. Вы посидите взаперти, а потом улетите на Землю.
Я вмешался прежде, чем она успела ответить:
— Взгляни-ка, Тини!
Один из монтажников пялился на нас сквозь иллюминатор; тут же к нему присоединились еще трое или четверо.
51
Пушер (англ. сленг) — мелкий торговец наркотиками.
Тини пулей метнулся к иллюминатору, и они порснули в стороны, как воробьи от кирпича. Он нагнал на них такого страху, что те чуть не выскочили из скафандров. Я испугался, что он вышибет кварцевое стекло.
Потом он повернулся к нам, и вид у него был какой-то надломленный.
— Подождите в моей каюте, мисс, — он показал, куда идти. — Попроси ко мне главного инспектора, — сказал он мне, когда девушка вышла.
Это говорило о многом. Инспектор Далримпл подчинялся “Гарриман Энтерпрайзис” и не доставлял Тини ничего, кроме головной боли. Кроме того, Тини окончил Оппенгеймеровский институт, а Далримпл — Массачусетский Технологический.
Инспектор явился, свежий и бодрый.
— Доброе утро, прораб. Доброе утро, мистер Уитерспун. Чем могу служить?
Тини насупился, Далримпл же наоборот, расплылся в улыбке
— Она права, дорогой мой. Можете отправить ее назад, можете требовать вместо неё мужчину, но я не вижу никакой “уважительной причины”.
— Черт возьми, Далримпл, не нужно мне здесь никакого бабья!
— Это, знаете ли, спорно: в договоре нет такого пункта.
— Если бы ваше бюро не прислало сюда шулера вместо радиста, я не сидел бы сейчас по уши в дерьме!
— Спокойнее, спокойнее, берегите нервы. Давайте отложу приговор и поделим расходы. Так будет по совести?
— Да, спасибо!
— Не стоит. Но подумайте вот о чем: вы вышибли Питерса прежде, чем увидели нового радиста. Хэммонд не может дежурить в рубке двадцать четыре часа в сутки.
— Он может там спать. Вызов разбудит его.
— Этого я не могу разрешить. На Земле и на кораблях связь должна работать непрерывно. “Гарриман Энтерпрайзис”
прислала вам высококвалифицированного специалиста, так что вводите его в курс дела.Тини смирился.
— Дад, — сказал он мне, — поставь ее в первую вахту. А для внутренних работ назначь женатиков.
Потом он позвал Глорию.
— Отправляйтесь в рубку и принимайте вахту. Должен же Хэммонд когда-нибудь отдохнуть! Он порядочный человек, но все равно будьте начеку.
— Я знаю, — ответила она. — Мы знакомы.
Тини прикусил губу.
— Прораб впопыхах забыл об одной мелочи, — сказал инспектор. — Меня зовут Роберт Далримпл, я — главный инспектор. Надо думать, своего помощника он вам тоже не представил. Это — мистер Уитерспун.
— Зовите меня просто Дад, — попросил я.
— Хэлло, Дад, — она улыбнулась и у меня потеплело на сердце, а Далримплу она сказала: — Странно, что мы не познакомились раньше.
— Макнай, — прервал ее Тини, — спать вы будете в моей каюте.
Она удивленно подняла брови, и он поспешно добавил:
— Свои вещи я уберу сейчас же. И запомните накрепко — когда вы внутри, дверь должна быть на замке.
— Насчет этого можете не беспокоиться.
Тини покраснел.
Глорию я видел редко, у меня была чертова прорва работы. Нужно было распределить грузы, установить и закрыть зеркалами кислородные баллоны, а главное и самое хитрое — раскрутить жилые отсеки. “Гарриман Энтерпрайзис” вложила в нашу станцию солидную сумму, на нас работали тысячи людей, хотя даже оптимисты не рассчитывали на оживленные межпланетные сообщения в ближайшие годы.
“Интернэшнл Телефон энд Тэлеграф” арендовала объем для микроволновых ретрансляционных станций — и только от телевизионщиков капало миллиона два ежегодно. Метеорологам не терпелось поставить у нас свои приборы; Паломарская обсерватория намеревалась поставить телескопы, благо “Гарриман Энтерпрайзис” пожертвовали помещение; Совет Безопасности разрабатывал какой-то тсс-тсс-проект и тоже имел нас в виду. По отсеку получили фермиевская физическая лаборатория и Кеттеринговский институт. Не менее дюжины “постояльцев” готовы были въехать в любой момент и даже раньше; удобства их мало заботили.
Мы работали на сдельщине. Поэтому необходимо было провернуть все как можно быстрее.
Кто не бывал в открытом космосе, не могут представить — по себе знаю — мир без верха и низа, без тяжести. Круглая прекрасная Земля висит совсем рядом, можно задеть рукавом. Теоретически, она притягивает к себе всех нас, но на самом деле не чувствуешь никакого веса. Просто паришь.
Для работы это хорошо, но для еды, ванны или картишек нужна тяжесть. Еда остается на дне желудка — и это довольно приятно.
Все вы видели фотографии станции — огромный цилиндр, гигантский барабан, а по бокам — ниши для швартовки кораблей. А теперь представьте внутри большого маленький барабан. Это и есть жилые отсеки, в которых тяжесть имитируется центробежной силой. Мы могли бы раскрутить всю станцию, но корабли не могут причаливать к пляшущему дервишу.
Таким образом, во внутреннем цилиндре жили люди, а внешний оставили для доков, складов, баков, баллонов и так далее. Во втулке оба объема соединялись. Когда мы принимали Глорию, жилой Цилиндр был вполне обитаем, а внешний был еще скелетом из несущих ферм.