Дверь в полдень

— Считаю до трех, — грозно проговорил Мстислав. — Потом пеняйте на себя. Раз.

Опустил правую руку к бедру, растопырил пальцы и сжал в ладони бластер, выпрыгнувший из кобуры.

— Два.

Поднял руку и сдвинул большим пальцем предохранитель.

— Три.

Начал было нажимать на спуск, но вовремя сообразил, что стрелять в полную мощь сейчас не стоит. Повернул регулятор мощности до упора.

Десятник уловил краткий миг растерянности противника и хищно заулыбался, приготовившись к краткой победоносной сече.

— Это было последнее предупреждение, — сказал Мстислав, навел ствол на раззявленный рот десятника и выстрелил, не дожидаясь ответа.

Голова десятника взорвалась, как выпавший из рук арбуз. Опустевший шлем подпрыгнул и покатился по ступеням с металлическим звоном, оставляя за собой кровавый след. Обезглавленное тело грузно рухнуло на каменный пол крыльца.

В воздухе сверкнул метательный нож, брошенный кем-то из отроков. Мстислав не успел увернуться. К счастью, отрок целил не в руку с бластером, а в грудь.

Нож ударил в область сердца и отскочил от брони. Мстиславу повезло — удар был слишком резким, вот если бы отрок бросил нож вполсилы… Впрочем, и тогда бы ничего страшного не случилось. Чтобы пробить эту броню, нож надо не метать, а втыкать, да и сталь должна быть намного лучше, чем бывает в тринадцатом веке.

Мстислав пошатнулся и отступил на шаг. Отроки завопили нечто нечленораздельное и бросились на Мстислава, в мгновение ока позабыв про правильный строй. Мстислав стоял внизу лестницы, им пришлось умерить шаг, спускаясь по ступеням, и это превратило бой в бойню.

Мстислав хладнокровно расстрелял всю обойму, целя в лица противников. Семь обезглавленных трупов валялись на ступенях в живописных позах, а восьмой, которому пуля угодила в переносицу шлема, выл, как раненый пес, безуспешно пытаясь сорвать с головы шлем, превратившийся в раскаленный чугунок. Мстислав выщелкнул пустую обойму и вставил новую.

Двое отроков, оставшихся незадетыми, остановились в замешательстве на верхних ступенях. В дверях храма послышалось какое-то шевеление.

— Ярослав, подлый трус, выходи! — заорал Мстислав. — Убивать не буду, поговорить надо.

— Лучше в храм войди, если сможешь, — послышался сверху испуганный, но, вместе с тем, насмешливый голос князя.

Мстислав поднялся по ступеням, осторожно обходя раскаленные трупы. От трупов сильно пахло жареным мясом, этот запах был настолько противоестественно аппетитным, что к горлу подкатила тошнота.

Отроки испуганно пятились, выставив перед собой мечи. Мстиславу вдруг стало смешно.

— Я не черт, — сказал он и перекрестился.

И вступил в храм.

Дядя Ярослав был бледен, но держался достойно, совсем не так, как двадцать лет назад под Переяславлем.

— А кто тогда? — спросил он. — Ангел, что ли?

Такого предположения Мстислав не ожидал.

— Нет, — растерянно ответил он. — Не ангел.

— Что-то мне твой голос знакомым кажется, — задумчиво проговорил Ярослав. — Где-то я его уже слышал.

— Кто я такой — пусть тебя не волнует, — сказал Мстислав, стараясь, чтобы голос звучал жестко и внушительно. — Отвечай честно и правдиво, как на духу — предал ли ты монголам своего брата Юрия?

— Ха, — сказал Ярослав. — Братанич. Совсем взрослый стал, Мстислав. А что это у тебя за самострел такой дивный?

Мстислав грозно скрипнул зубами и выстрелил в дверную притолоку. Блеснула вспышка, брызнули осколки камня, в стене осталась выбоина, как от легкого камнемета.

— Не сердись, братанич, — сказал Ярослав. — Не предавал я твоего отца, а тем более монголам. Я монголов этих и в глаза не видел.

— Врет, — раздался в наушниках голос москомпа. — Монголов он видел. Но отца твоего и вправду не предавал. Наверное, не успел еще. Эх, психотест бы ему устроить…

— Зачем?

— Тогда можно точно определить, предаст он Юрия или нет.

— Давай устроим.

— А как? Тарелку здесь сажать нельзя — в грязи забухнет, а наверх его иначе как на веревке не поднять, а на веревке болтаться он не согласится.

— А его никто спрашивать не будет, — ухмыльнулся Мстислав.

— С кем это ты шепчешься? — подозрительно спросил Ярослав.

— Сейчас узнаешь. Выходи из храма.

— Зачем это? Колдовать собрался?

— Выходи! — рявкнул Мстислав.

Получилось неубедительно. Когда тебе всего восемнадцать лет (с учетом времени, проведенного в будущем — девятнадцать), очень трудно рявкнуть внушительно, так, чтобы проняло бывалого вояку.

— Выходи, змей, а не то хуже будет! — добавил Мстислав, но тоже неубедительно.

Ярослав ехидно ухмыльнулся и спросил:

— Неужто родного дядю расстреляешь?

Мстислав обратился к москомпу:

— Так ты говоришь — не успел предать?

— Я не могу точно интерпретировать его поведение, — замялся москомп. — Это только предположение…

— Сам как думаешь — предаст или нет?

— Думаю, предаст. Я не вполне уверен…

— Да с кем это ты шепчешься все время? — раздраженно спросил Ярослав.

— Не твое дело! — огрызнулся Мстислав. — В последний раз прошу по-хорошему — выходи. Пристрелю как бешеного пса.

Мстиславу показалось, что Ярослав побледнел. Точно судить об этом не позволяло освещение.

— За что? — спросил Ярослав. — Христом богом клянусь — не рядился я с монголами и о твоем отце ни словом с ними не обмолвился.

— Не врет, — сообщил москомп.

— Тогда выходи, — потребовал Мстислав.

— А ты поклянись, что не причинишь мне никакого вреда.

Мстислав вздохнул и сказал:

— Христом-богом клянусь.

Ярослав вышел из врат храма, огляделся и сделал замысловатый жест рукой. В тот же миг Мстислава кто-то ошеломил. Точнее, не кто-то, а один из отроков, сумевший незаметно подкрасться сзади, пока Мстислав увлекся разговором. Шлем из будущего смягчила удар, Мстислава просто сильно качнуло вперед, он потерял равновесие и упал на одно колено. Тут же последовал удар сапогом по руке, бластер выпал и отлетел далеко в сторону.

Мстислав перекатился через плечо и врезался боком в ноги второго отрока, тот упал прямо на него и придавил своим телом. Мстислав потянулся к голенищу, но засапожного ножа там не было. В бронекостюме сапоги являются продолжением штанов, там нет места, куда можно спрятать нож.