Дверинда

– Времени нет, – объяснил боцман – Мы до утра должны обернуться. Да и как ты, кроха, нам поможешь?

– Да, я кроха! – с достоинством ответил повелитель корриганов. – И один я мало что могу. Но когда мы придем к воротам моего дворца, я протрублю в рог, и ко мне прибежит тысяча таких же крох, и каждый из них командир сотни бойцов, а у каждого бойца есть родители, братья и сестры. Неужели все вместе мы ничего не сделаем?

– Интересно, почему ты полчаса назад не протрубил в этот самый рог? – ехидно осведомился боцман.

– Он же прикован над воротами! – объяснил корриган. – Конечно, я сам виноват, я не должен был без свиты идти на бал. Все-таки здесь уже земли озеганов, а мы не ладим. Но взять с собой свиту я тоже не мог… Не всюду ее за собой потащишь, свиту…

– Тогда побежали! – решил боцман – Где он, твой дворец? Показывай!

То, что боцман Гангрена и Ксения увидели пять минут спустя, их несколько ошарашило.

Во всяком случае, Ксения ожидала увидеть золоченую игрушку с башенками, флюгерами, зубчатыми стенками, разноцветными окошками, балкончиками, миниатюрной лепниной – словом, шедевр безумного ювелира.

А был это просто наполовину вывернутый из земли здоровенный пень. Под него вела нора. Над входом в нору свисал с узловатого корня рог на цепочке. Спустившись с боцманского плеча на пень, корриган добрался до рога и затрубил – звук был до того густой и мощный, что затрепетали ветки крупных деревьев.

Не успел повелитель корриганов дотрубить до конца свой сигнал, как на площадку перед пнем стал сбегаться его крошечный народец, и Ксении с боцманом пришлось, уступая ему место, забиться в заросли возле пня. Тут они обнаружили, что на Авалоне тоже растет крапива, и совершенно такая, как в человеческом мире.

Когда вся тысяча бойцов сбежалась к пню, повелитель прямо с корневища обратился к ним с краткой речью.

Он сообщил, что вот эти два странных великана спасли его от смерти, и предложил всем присутствующим крепко задуматься – а не попадались ли кому во время подземных странствий лазейки в замок Кер-Ис?

Присутствующие развели руками. Тогда повелитель разослал их каждого – к его сотне, особо наказав поговорить со стариками и старухами. Корриганы разбежались.

– Придется обождать, – сказал повелитель и еще раз подул в рог – но уже совсем иначе. Рог издал долгий и томный призывный стон.

И тут же из-под пня послышалась музыка, и на площадку стала вытекать такая церемонная процессия.

Сперва шли музыканты. Они разделились на две группы и сели на землю по обе стороны от норы, продолжая играть. Затем крошечные пажи вынесли на подносах какие-то корриганские реликвии. За ними последовали дамы, укутанные в вуали с головы до ног. За дамами шел корриган-церемониймейстер, он вел очередной отряд пажей, на сей раз – вооруженных алебардами, за пажами шли другие дамы, более нарядные, а за ними под руки вели очень почтенную даму.

– Моя матушка! – шепнул Ксении повелитель.

– Почему у ваших женщин закрыты лица? – так же шепотом спросила Ксения.

– К сожалению, они у нас не красавицы, – ответил корриган, – но над этим грешно смеяться.

– Я и не смеюсь – обиделась Ксения.

– Они очень стесняются, – объяснил корриган, – и поэтому никогда не бывают на балах. Хотя их бы там встретили не хуже самой прекрасной феи. Наших женщин не видит никто, кроме нас. И они не хотят, чтобы о них вообще знали или говорили.

Тем временем другой отряд пажей и придворных дам вывел еще одну малютку в такой же короне, как у повелителя корриганов. Она несла поднос с тремя крошечными бокалами.

– Моя царственная и высокородная супруга, – сказал корриган, спрыгнул с пня и подошел к ней. Королева корриганов поклонилась ему и поднесла вино.

– Выпьем за успех, – предложил повелитель корриганов.

Ксении, чьи пальцы были куда тоньше боцманских, удалось взять с подноса бокал. И даже оба бокала – чокнувшись ими с корриганом, один она пригубила сама, а содержимое второго капнула в подставленный рот боцмана.

– Хорошо, да мало, – сказал боцман. Понемногу стали сбегаться корриганы. Чтобы не тратить зря времени, повелитель приказал выслушивать их полудюжине своих министров, а сам беседовал с Ксенией и боцманом, ожидая новостей. Первая шестерка корриганов вернулась с пустыми руками, вторая – тоже. И так – 999 корриганов. Тысячный ворвался на площадку, как сумасшедший.

– Несут! Несут! – вопил он.

За ним действительно тащили носилки, а в носилках сидела дама, сплошь закутанная. Когда носилки опустили у входа в нору, выяснилось: дама настолько стара, что сама не выберется оттуда. И даже незачем ее вытаскивать – все, что нужно, она быстренько доложит на ухо повелителю, если он соблаговолит подойти к носилкам.

Разумеется, повелитель соблаговолил. И, выслушав, потребовал, чтобы боцман и Ксения отошли с ним подальше от пня.

– Она знает такую лазейку, – сказал корриган, – но не хочет, чтобы ее знал хоть кто-то, кроме меня. И она права! Иначе Граллону не станет покоя от моих любознательных подданных. А теперь скажите, что именно вам нужно от Граллона. Потому что лазейка – мышиная. Вы в нее не протиснетесь, да и мне придется ползти на четвереньках…

– Ваза не пролезет! – в отчаянии воскликнула Ксения.

– Ей и незачем пролазить, – возразил боцман. – Мы не вазы воровать сюда прибыли. А сделай-ка ты, друг, вот что… Заберись там в какую-нибудь комнату, хорошенько разгляди ее и все запомни. Понял? Остальное сделаем мы сами.

– Я мог бы спросить, что это значит, – сказал корриган, – но не стану, потому что достоинство помощника не в том, чтобы задавать глупые вопросы, а в том, чтобы повиноваться без рассуждений.

Он еще пошептался со старухой и объявил, что готов. Боцман опять посадил повелителя корриганов на плечо. И все трое понеслись туда, куда показывал корриган.

Довольно скоро они оказались на морском берегу. Вдали виднелся замок Кер-Ис. Он был окружен блуждающими дюнами, через которые вела узкая и, видимо, не очень надежная дорога. Мост действительно был поднят, – ворота – закрыты.

– Осторожно! – предупредил корриган – Еще один шаг – и вы провалитесь в песок. Такое с людьми уже не раз бывало. Мы, корриганы, легкие, а вы – тяжелые, вас он не держит.

– Слыхал я про такие пески, – задумчиво сказал боцман Гангрена – А это что за штуки?