Двое из двадцати миллионов

Потом они шли все вместе по школьному коридору, мимо закрытых классных дверей.

Маша открыла одну из них, заглянула, подошла к парте - крайней, у окна. Потрогала ее, села...

В учительской Анна Ивановна подвела гостей к висящей на стене, оправленной в рамку фотографии.

– Твой выпуск,- сказала она,- мы его потому здесь поместили,обернулась она к Сергею,- что они ведь все, всем классом ушли добровольцами на войну. Кто в сандружину, кто в армию, кто в ополчение... все. Вы тут Машу не узнаете, Сергей?

Прищурившись, пробежал Сергей взглядом по лицам и указал на самую красивую девочку в центре группы.

– А вот и нет!

– засмеялась Маша.- Это Колокольчик - Валька Колокольчикова. Ты просто подхалим и выбрал самую хорошенькую. А я - вон наверху, лягушка.

– Да, дети...- сказала Анна Ивановна,- дети, дети... Из этого выпуска две трети погибли... Вон - Коля Образцов, Синельников Володя... какой был способный мальчик... Калинин Марат - помнишь, как дразнил тебя... Дети...

Анна Ивановна называла имена, а Маша проводила пальцем по лицам тех, о ком она говорила.

– ... Кудояров Сева... о нем.. "Правда" писала, вызвал огонь на себя - Герой Советского Союза... посмертно... Трое без вести пропали - Юлик Трифонов, Гросман, Татарская Аня... господи, господи, какую страшную цену мы заплатили... Да, вот кто жив и кто в Москве - Шаров, он недавно заходил ко мне - твой рыцарь Митя Шаров.- И, обратившись к Сергею, Анна Ивановна продолжала: - Невозможно представить себе, сколько шуток, сколько острот было у нас в школе по этому поводу! Чуть ли не со второго класса объявился у Маши верный рыцарь. Вы себе представить не можете, что этот бедняга перетерпел за школьные годы! Вечные насмешки ребят, Машины розыгрыши, иной раз очень злые... Хочешь, Маша, я тебе его адрес дам?..

Сергей и Маша сидели на скамейке возле памятника Пушкину. Мимо них шли прохожие, у их ног играли дети, с улицы доносились гудки автомобилей и звонки трамваев.

Изредка только кто-нибудь взглянет на худенькую девушку в военной форме и сидящего рядом старшего лейтенанта.

А они смотрели, смотрели на проходивших и молча, понимающе переглядывались, когда какой-нибудь малыш убегал от зазевавшейся матери или влюбленные, никого и ничего не видя вокруг, шли в состоянии прострации.

И тень листвы покачивалась на песке, тени и солнечные блики покачивались на земле перед Сергеем и Машей.

– Подумай,- сказал Сергей,- мы живы... Маша прижалась к его плечу.

– Давай так,- она подняла указательный палец,- пусть у нас будет знак. Если я покажу тебе этот палец - значит, я сказала: "Подумай, Сережа, мы живы". Ладно?

Сергей кивнул головой и тоже поднял указательный палец.

Возле них остановились, закуривая, двое мужчин.

– Фу, какая жара,- сказал один,- что будем делать?

– Приходи, составим пульку, убьем вечерок. Сергей и Маша улыбнулись, посмотрев друг на друга, и потом взглянули вслед жаждущим "убить вечерок". Маша достала из кармана гимнастерки маленькое зеркальце и расческу.

– Подержи.- Она дала зеркальце Сергею и стала причесываться.

– Что ж он не идет, твой рыцарь? Может быть, ему записку не передали?

– Алло! Маша!
– послышался возглас.

– Шарик!- закричала она.- Митенька! Маша бросилась навстречу высокому молодому человеку в железнодорожной форме. Они обнялись, расцеловались, и Маша подвела его к Сергею.

– Вот, Сережа, это и есть Митя Шаров. Слушай, как же ты вырос! Вдвое. Да еще в этой форме... Ты же был лейтенант, по-моему... Что же это - теперь машинистом заделался? Или большим начальником?

Митя пожал руку Сергею, сказал степенно:

– Шаров,- и уселся на скамью рядом с Машей.

– Правда, Митя,- теребила она его,- рассказывай, что ты? Как ты? Где ты? И что за форма?

– Так...- неопределенно ответил Митя,- одно задание...

– Ну, узнаю...- захохотала Маша,- вечно у Шарика какие-то тайны. И ведь все врет, все врет. Брось трепаться, Митька, говори, как человек. Может, и правда стал большим начальником?

– Закуривайте,- протянул Митя пачку "Казбека" Сергею.- Нет, Маш, никакое я не начальство. Меня за мой язык в два счета выставили бы. Сама знаешь...

– Да, что верно, то верно. Митька вечно учителей доводил... Я с этим паразитом на одной парте сидела, и он все у меня сдувал. А помнишь, с Тонькой?..

Оба рассмеялись.

– А Марат...

– Погиб Марат,- сказала Маша, и они замолчали. Потом Маша спросила:

– Ну, а что делать собираешься?

– В медицинский мечу.

– Быть не может?! И я туда. Во второй или в первый?

– Я бумаги во второй подал.

– Вот здорово, и я туда!

– Опять вместе. Если не завалимся, конечно. Тебя примут точно фронтовичка... А вы, Сережа?

– "Завыкал",- сказала Маша,- не больные и на "ты" перейти.

– Давай на "ты", правда. А ты куда? Сергей улыбнулся.

– Скорей всего в таксисты подамся. Буду вас возить, "на лапу" брать.

– Он в академию Жуковского поступает, Сережа - летчик,- сказала Маша.- Ну что ж, ребята, заключим тройственный союз...

Заложив руки за спину, Митя сказал:

– Ладно, оставь это. Я хочу, чтобы Сергей знал. Хочу в открытую. Давайте в открытую. Вот что, Сергей. Я люблю Машу. Давно люблю. И мы клялись друг другу быть навсегда вместе. Вот какие дела. Война нас разлучила. Я искал Машу все время. Наверно, сотни запросов писал и не мог найти. И если мы наконец встретились... Сергей, ты должен дать мне возможность поговорить с Машей наедине.

– Моего согласия, кажется, вообще не требуется?- усмехнулась Маша.Вы будете решать вдвоем?

– Я буду дома. Маша,- сказал Сергей и, не прощаясь с Дмитрием, ушел.

По улице Горького пешеходы двигались сплошной массой, как в театральном фойе во время антракта.

Солнце, теплынь, еще праздничная, победная атмосфера - все располагало к медленному, прогулочному шагу - люди шли не спеша. Великое множество военных от рядового до полковника то и дело козыряли друг другу при встрече. Редко-редко попадалось озабоченное лицо или спешащий человек, который переходил на мостовую, чтобы обогнать медлительных прохожих.

И, может быть, никогда еще в обычный будний день не видела улица такого множества улыбок, такого сияния глаз, таких добрых лиц.

Случалось, что Сергей не замечал приветствия встречного военного и не отвечал на него. Не замечал он и любопытных девичьих взглядов и шепчущихся подружек, смеющихся, глядя ему вслед.

– Товарищ старший лейтенант,- остановил его офицер с красной повязкой на рукаве - начальник патруля.- Почему не приветствуете старшего по званию?.. Что у вас с рукой?

Сергей недоуменно посмотрел на него, затем перевел взгляд на кулак - с него лилась кровь. Он разжал руку - на порезанной ладони лежали осколки раздавленного зеркальца.