Двое из логова Дракона

Я сжала пальцами руку Джулиана и закрыла глаза, вспоминая тот сон, когда стояла на вершине белой пирамиды и принимала в себя потоки сияющей энергии, а потом, преумножив в своём сердце, изливала их из себя, возвращая Миру его сияние. Я снова вспомнила то чудное чувство всеобъемлющей любви. Странное и приятное ощущение зародилось в моём теле, в сердечной чакре. Мне казалось, что там зажглась тёплая золотая звезда, лучи которой уверенно и спокойно проникли сквозь оболочку моего тела и вышли наружу, заполняя золотым сиянием всё вокруг.

— Свет — это любовь, зародившаяся в сердце Тьмы, — прошептала я с улыбкой.

Вокруг нарастал шум, словно призраки устроили митинг. Они кричали и свистели. А сквозь мои веки проникал такой яркий свет, что они казались алыми. «Неужели это я так засветилась?» — мелькнула у меня мысль, и я от удивления открыла глаза.

Я снова стояла на вершине пирамиды посреди площади перед царским дворцом в Тэллосе, а вокруг в нетерпении бушевала толпа, требуя Битвы. Я увидела, как обессилено упал на свой трон Мизерис и сжал пальцами виски. Переволновался, бедняга! А потом я начала озираться в поисках мужа, вдруг испугавшись, что он остался там, в этом тумане с призраками и Муйонго. Но он был здесь, в нескольких шагах от меня, измученный и усталый, с поникшими крыльями и опущенной головой.

Взглянув на меня исподлобья, он тихо проговорил:

— Пора!

И в тот же миг пирамида дрогнула у меня под ногами, и в толпе послышались крики ужаса.

За его спиной в небесах начала сгущаться Тьма, густая, глубокая, такая насыщенная, что её, казалось, можно было потрогать руками. В глубине этого плотного мрака проскакивали тонкие красноватые молнии, словно там копилось напряжение, готовое выплеснуться в мир яростью и болью. Оттуда потянуло холодом, а сзади из-за моей спины пахнуло раскалённым зноем, словно там открылась заслонка мартеновской печи. Я обернулась назад и невольно зажмурилась, потому что за моей спиной небо сияло ослепительной, жаркой белизной, пронизанной голубыми искрами.

И только тут я поняла, что Битва Света и Тьмы — это не аллегорический поединок двух инопланетных воинов, это схватка двух изначальных сил, столкнувшихся здесь, в этом безумном мирке в яростной и непримиримой вражде.

— Боже… — прошептала я в испуге, лихорадочно соображая, что теперь делать.

Две стихии Света и Тьмы реально восстали друг против друга на крохотном пятачке этого несчастного города, готовые уничтожить его в смертельной вспышке аннигиляции.

Раскалённые и леденящие потоки воздуха начали закручиваться вокруг нас, превращаясь в яростный ветер, срывавший с голов собравшихся на площади людей платки и покрывала, которые неслись по воздуху вместе с мусором, сухими ветками, обрывками тканей и мелким сором.

Толпа тревожно затихла, а потом сквозь треск молний и завывание ветра прорезался один голос. Кто-то плакал, и в этом жалобном стоне было столько отчаяния и ужаса, что у меня сжалось сердце. К первому голосу присоединился ещё один, потом ещё, и причитания, жалобы и мольбы заполнили площадь. Больше никто не требовал крови. Люди молили о пощаде, прижимаясь друг к другу и с ужасом глядя в небеса. Пирамида под ногами судорожно вздрагивала, словно желая стряхнуть нас вниз.

— Ты по-прежнему считаешь, что это — не наше дело? — спросил Джулиан, глядя на меня.

Я с трудом разбирала в этом шуме его голос, но его взгляд и без того был красноречив. Его глаза полыхали ярким зелёным пламенем, черты лица заострились, волосы и перья крыльев трепал ветер. Потом молнии за его спиной сконцентрировались в извилистую, протянувшуюся сверху вниз линию, которая расширилась, затрепетала, и из неё соткался дракон, огромный, чёрный, с огненными прожилками на чешуйчатой шкуре. Его словно выточенная из чёрного опала голова протянулась вперёд, и из пасти донесся утробный рёв, перекрывший крики ужаса. У него были зелёные глаза, с желтыми узкими зрачками, и они с яростью смотрели куда-то за мою спину.

Я обернулась и увидела там дракона, похожего на него, только белого, с голубыми прожилками и глубокими серыми, как полированный гранит глазами, и огненно полыхающими зрачками. Он с неистовым рёвом изогнулся, готовясь напасть на своего брата.

И глядя на эти существа, которые были прекрасны, и ужасали своей яростью, я вдруг подумала: «Вот они, настоящие Дети Небесного Дракона! А какие ещё дети могут быть у него? Только драконята».

И они готовились к схватке, а небеса чёрные и белые гудели от напряжения за их спинами.

— Возьми меч! — приказал Джулиан, и я увидела в его руке гудящую от нетерпения лабеллу, а мой Налорант завис рядом со мной в воздухе, воинственно сверкая опоясывающим его кольцом синих самоцветов.

И только Кристалл Истины, Камень Воинов Духа тускло поблескивал, не желая разгораться, как обычно, перед боем. Я упрямо взглянула на Джулиана, и увидела его горящий взгляд и плотно сжатые губы.

— Нападай! — крикнула я, и порыв ветра ударил меня в спину.

Я невольно подалась вперёд, а Джулиан поспешно отдёрнул назад меч, чтоб случайно не поранить меня. И тут мне всё стало ясно. И в душе воцарился покой, словно бушевавшие вокруг стихии были лишь картинками на экране. Океан безмятежного спокойствия заполнил меня до краёв, потому что я вдруг вспомнила: он меня любит.

— Хватит… — тихо проговорила я и, не обращая внимания на мечи, шагнула ему навстречу.

Я стояла совсем близко, глядя ему в глаза, и видела, как отчаяние в них растворяется в нежности. Я положила руки ему на плечи, обняла за шею и притянула к себе.

— Мне холодно и страшно, — шепнула я ему на ухо.

Лабелла исчезла, а с ней и Налорант. Я уже не видела и не слышала ничего, я тонула в его глазах и объятиях, и думала лишь о том, как безумно я люблю этого мужчину.

— Ты мне нужен, — добавила я. — И никуда я тебя не отпущу.

Я уткнулась лицом в его грудь, чувствуя тепло его тела и слыша стук его сердца. Его сильные и нежные руки обняли меня крепче. Его щека прижалась к моему виску.

Вокруг что-то грохотало, пирамида тряслась под нами, стоял вой и плач, но я просто обнимала своего мужа и слушала его дыхание.

— Как же я люблю тебя… — прошептал он мне на ухо.

Отчаянный ветер рвал мои крылья и сбивал с ног. Джулиан всё сильнее прижимал меня к своей груди, пытаясь закрыть своими крыльями. Мне кажется, если б мог, он бы спрятал меня у себя в сердце, лишь бы защитить от разбушевавшейся стихии. Мы были словно в центре урагана, в самом оке торнадо, и вокруг нас бушевала разъяренная буря, вызванная двумя драконьими отпрысками.

Я открыла глаза и посмотрела вверх. Драконы носились по кругу, глядя друг на друга. Свет и Тьма смешались в серый водоворот клубящихся туч, в глубине которых сверкали ветвистые молнии. Вдалеке раздавался грохот и, отражаясь от гор, от стен домов, метался безумным эхом, наводя ужас. Пирамида тряслась, и каменные блоки срывались с её краёв. Казалось, уже ничто не может остановить это светопреставление, как вдруг всё смолкло.

На какое-то мгновение, растянувшееся до бесконечности, драконы замерли, пристально глядя в глаза друг другу, и в следующий момент рванулись вперёд и столкнулись как раз над нашими головами. Я вскрикнула, а Джулиан ещё сильнее притиснул меня к себе, но драконы и не думали драться. Они вдруг закружились в странном танце, сплетая длинные гибкие тела, и их огромные головы соединились в подобии поцелуя. И в следующий миг тишину заполнил сперва тихий и нежный, а потом всё более громкий звон, подобный тому, как звенят сотни хрустальных колокольчиков. От кружения драконьих тел начало разливаться радужное сияние, которое распространялось вокруг, пронизывая тучи, камни, людей. Приятное щекочущее тепло заполнило моё тело, прокатившись от макушки до самых ног. Я ощущала, как сквозь меня проносятся трепещущие волны перетекающих один в другой цветов: розовый, золотистый, изумрудный, лазурный, лиловый и снова розовый.