Двое из логова Дракона

Она обманула его, но, как и подобает Богине, самым прекрасным и безупречным образом. Она победила, вырвав у него своего человека и последний шанс осуществить безумный план спасения этого забытого Богами мирка.

Он умел проигрывать. Он слишком часто проигрывал. И теперь, увидев, как она скрылась из виду, поднялся с места и ушёл, предоставив Апрэме и Танирусу самим разбираться с этим танцевальным поединком. Теперь он шёл, ни о чём не думая, но чувствуя, как тоска снова наваливается на его душу тяжёлым пыльным телом.

Он вышел в тот самый зал и остановился перед панно с радугой. Не увидит радугу его Тэллос. А скоро и сама эта картина превратится в каменную пыль, и лишь холодный Лилос будет безучастно взирать на осколки падшей цивилизации.

Сзади послышались хлопки широких крыльев, в спину ударила волна тёплого воздуха, и следом раздался тихий звук, с которым босые ноги опустились на полированные плиты пола.

— Последний заложник потерян, — мрачно сообщил Мизерис, не оборачиваясь к демону. — И я знаю, что не без твоей помощи.

Демон вышел из-за его спины и встал сбоку, рассматривая мозаику.

— Нам ни к чему впутывать в это дело смертных, — он небрежно пожал плечами.

— Теперь они улетят, — высказал, наконец, царь свою тревогу. — И с ними — Существо Света. Где мы найдём другое ко времени Битвы? Это ведь был он? Этот танцовщик?

Демон молча перевёл взгляд мерцающих изумрудами глаз на царя.

— Он лишь стекляшка рядом с подлинным бриллиантом, который обитает в недрах этого корабля. И этот бриллиант, который нам нужен, действительно там.

— Если они улетят…

— Они не улетят, — перебил его Кратегус, — без меня. Я слетаю туда ненадолго, а потом вернусь и буду с тобой… уже до конца.

Он развернулся. Чёрные крылья обдали царя ещё одной волной тёплого воздуха и слились с сумраком.

— Я должен верещать от счастья? — раздражённо крикнул царь ему вслед.

Теперь ему уже не нужен был портал, чтоб перемещаться из одного места в другое. Ему больше не нужна была маска из чёрного хрусталя, чтоб взглянуть в глаза Тьмы. Всё чаще он уходил в тёмные бездны по ту сторону границы Света. Эта тишина, этот холод и абсолютный покой очаровывали его своей бесконечностью, тайной молчания, своей безысходностью и безбрежностью. Он мог часами носиться там, испытывая свои крылья в вихревых потоках мерцающей энергии, вылетающей из глубин мрака. Он мог надолго застыть в пустоте, снова и снова погружаясь в свою душу, в её бездонные пропасти, наполненные болью, в её всё ещё распахнутые небеса, полные любви. Он всё меньше чувствовал себя человеком, с интересом наблюдая, как трансформируются под действием Тьмы его тело, его чувства и его ум. Он становился другим и не понимал, да и не хотел знать, к чему всё это приведёт. Он становился собой, но его человеческое сердце болело не меньше чем раньше. Оно тосковало и обливалось слезами, оно молило о пощаде и мечтало о счастье. И он баюкал его в объятиях чёрных крыльев, не зная, чем утешить. Он обманывал его, всё дальше отодвигая час своего ухода, но знал, что ему придётся уйти. И вот этот час наступил.

Ему не было нужды возвращаться на баркентину. Его ничто не держало там, кроме тех уз, что он всё равно не в силах был разорвать. Но прежде чем уйти, нужно было вернуться. Нужно было уйти так, чтоб его уход был замечен и понятен. Именно поэтому он вернулся на «Пилигрим».

Её не было в каюте. Конечно, она на мостике. Где ещё быть командиру, когда звездолёт готовится к отлёту? Но она не улетит, он не позволит ей, по крайней мере, не сейчас. Но прежде чем хлопнуть дверью, он решил воспользоваться возможностью ещё раз взглянуть на дочь.

Джулиана спокойно спала в своей колыбели, прижимая к себе голубого медвежонка с красной ленточкой. Датчики на боковой панели показывали, что она здорова, спокойна и видит сон. Он улыбнулся, коснувшись ладонью тёплой поверхности купола.

— Если б ты знала, малышка, как я люблю тебя, — прошептал он, — как мне больно уходить. Но, если я и наберусь сил уйти от твоей мамы, то расстаться с тобой я не в силах. К тебе я всё равно вернусь.

Он наклонился и поцеловал прозрачный купол. От того места, которого коснулись его губы, слетела маленькая золотистая фея и запорхала вокруг головки девочки. Он улыбнулся и вышел из каюты.

Уже поднимаясь в Зал Пентаграммы, он знал, что там устроена ловушка. Это было только на руку: чем больше шума, тем лучше. Он прошёл по длинному коридору, и вошёл в гулкий тёмный зал. На полу матово отсвечивал защитный круг, в центре которого стоял алтарь.

— Свет, — негромко проговорил он, и на потолке вспыхнули световые панели.

Возле алтаря, жмурясь, стоял Дакоста в широкой чёрной мантии с вышитыми серебром знаками. Увидев МакЛарена без рубашки, в чёрных брюках, босым, да ещё с распущенными волосами, мальтийский рыцарь нахмурился.

— Значит, это, действительно вы, доктор, — безрадостно констатировал он.

Джулиан кивнул и осмотрелся. В глубине зала на стене он заметил несколько небольших датчиков с загадочной маркировкой.

— Те самые детекторы магического влияния? — заинтересовался он и прошёл туда, не обратив внимания на защитные контуры под ногами. — Как они работают?

— Любое магическое действие в зале приведёт к срабатыванию сигнализации, — пробормотал Дакоста, стаскивая с себя мантию.

— Они включены?

— Конечно, если я здесь.

— Проверим?

Джулиан щёлкнул пальцами, и как раз между датчиками в стене образовалась широкая чёрная воронка, которая постепенно расширялась, образуя портал.

— Я ухожу, — проговорил он, взглянув на Дакосту. — Мне неплохо работалось с вами, и я ценил вашу дружбу, но теперь наши пути расходятся.

— Я не могу позволить вам уйти, — покачал головой Дакоста. Сняв мантию, он отшвырнул её в сторону и взял с алтаря золотой жезл, украшенный на навершии орлом, распластавшим крылья. — Либо вы сдадитесь, либо я вас убью.

Джулиан покачал головой.

— Глупо и недальновидно, рыцарь, потому что вы вынуждаете меня к тому, о чём я уже жалею.

И стиснув зубы, он выбросил вперёд руку. С вытянутых пальцев сорвался голубой шар и, промчавшись по залу, ударил Дакосту в грудь. Рыцарь отлетел в противоположный колец зала, а выпавший из его рук жезл откатился в сторону.

Джулиан поднял его и повертел в руках.

— Надо же! Он возил эту штуку с собой и даже ни разу не проговорился о том, что у него есть такое сокровище…

В этот момент дверь зала с треском распахнулась, и ворвались три стрелка с парализаторами наперевес. Заметив среди них Валуева, Джулиан усмехнулся:

— Ну вот, наконец, наша пропажа вернулась.

— Положите эту штуку на пол, доктор, и отойдите от дыры в стене, — тихо, но твёрдо скомандовал Кирилл Оршанин.

— Это не дыра, мой мальчик, — ласково проговорил МакЛарен и, нагнувшись, положил жезл возле своих ног. — Это портал.

— Тем более…

Договорить он не успел, потому что его второй спутник вдруг быстро метнулся вперёд и, развернувшись, встал между стрелками и Джулианом, наведя на товарищей бластер. Кирилл замер, поняв, что у того в руках вовсе не пугач, обездвиживающий жертву, а смертоносная пушка, созданная для убийства.