Двое из логова Дракона

Единственной мыслью, томившей меня, единственной моей тревогой и заботой был Джулиан. Я отчаянно тосковала по нему и теперь могла думать лишь о том, как вернуть его. Сама мысль о том, что я могу его потерять, вселяла в меня неимоверный ужас. И я бежала от света, от этого звучавшего во мне зова, от всего, что наводило меня на мысль, что он отдаляется от меня всё дальше, и, того и гляди, окажется на другой стороне ристалища.

Я пряталась от всего этого в его каюте, взяв на руки дочку и без конца вглядываясь в её зелёные глазки. Она ворковала что-то, путаясь своими розовыми пальчиками в моих волосах, а потом заснула, положив головку мне на грудь и тихонько посапывая во сне.

Появление в городе неизвестно откуда взявшихся крайне истощённых, грязных и оборванных людей, о которых мне сообщили с мостика, даже обрадовало меня, потому что это был шанс включиться в работу, которая всегда была для меня лучшим способом забыть о своих бедах. Но нас опередили тиртанцы, налетевшие на эту толпу на своих белых электромобильчиках. Они кинулись в гущу этих людей с пакетами еды и бутылками, наполненными водой, заботливо заглядывая им в глаза и гладя их по костлявым плечам. Камеры, установленные на наших спутниках, размещённых над Тэллосом, запечатлели испуг и изумление этих бедолаг, которым так неожиданно предложили помощь. Они боязливо косились по сторонам, жадно хватая пищу, а тиртанцы что-то говорили им, и эти несчастные плакали, качали головами и, как обиженные дети, жаловались на что-то, показывая тощими руками в одном направлении.

Я просила Вербицкого связаться с тиртанской миссией, и скоро мы уже знали, что это жители подземного Тэллоса, испуганные сейсмической активностью, бежали из своих нор. Посол Тиртаны Турон заверил нас, что они совершенно неопасны, очень пугливы и нуждаются в помощи, но на наше предложение взять на себя часть забот о беженцах, попросил лишь прислать медикаменты и врача.

Вскоре Дакоста загрузил на санитарный вездеход ящики с медикаментами по согласованному с тиртанцами списку и спустился из ангара по выдвижному пандусу на землю. Я проводила его взглядом до узкой улочки, и он скрылся из виду. На этом наше участие в спасательной операции было исчерпано, и я, велев Вербицкому всё время быть на связи с тиртанцами, вернулась к своим метаниям.

Жуля спала в своей колыбели, уткнувшись носиком в ухо голубого медвежонка с розовой ленточкой. А я села на диван и приказала опустить жалюзи. Они послушно скользнули вниз, но каким-то образом по краям образовались зазоры, в которые проникали яркие золотисто-белые лучи.

Я ушла из каюты и поднялась наверх в библиотеку, потому что там не было окон, выходящих наружу, а на имитационных экранах можно было установить любой пейзаж. Я выключила их и села у камина, глядя на огонь. Я вспомнила о камине в гостиной нашего дома, у которого мы так любили сидеть втроём, когда Джулиан рассказывал какие-то странные истории и древние легенды, читал стихи или пел под гитару баллады, а мы с Аликом слушали его с раскрытыми ртами, как малые дети.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтоб он вернулся ко мне. Я хотела увидеть его, снова услышать его голос, коснуться его лица, просто понять, вот он рядом, и уже никуда от меня не уйдёт.

Спустя какое-то время в библиотеку вошёл Хок. Он нерешительно посмотрел на меня и, присев в кресло неподалёку, начал как-то издалека, о каких-то делах на звездолёте, о монтаже проводки внизу, в какой-то кладовке, которую нужно переоборудовать под резервный скафандровый отсек, о профилактике двух «Грумов», которые ему удалось с помощью техников космодрома выцарапать на Байконуре.

Я слушала рассеянно, скорее, из вежливости. Но неожиданно он проговорил:

— Знаешь, я подумал… Вспомнил, что говорил тогда Оршанин о Битве. Ты ведь не должна убивать его. Я к тому, что поединок не предполагает, что один из противников погибнет. Напротив, после Битвы Дети Дракона вместе улетают с планеты и…

— Прекрати, — попросила я. — Ну, почему даже ты меня не понимаешь? Ты же всегда меня понимал.

— Я ищу выход из этой ситуации. И если следовать сценарию Битвы, ты можешь с ним сразиться, победить, возможно, он сам уступит. А потом забирай его и…

— Уйди отсюда! — как рассерженная кошка прогудела я. — Уйди, пока я в тебя чем-нибудь не запустила!

Я даже осмотрелась по сторонам в поисках подходящего предмета, но он вскочил и, подняв в успокаивающем жесте руки, поспешно вышел из библиотеки.

И, наконец, день закончился. Ночь опустилась на Тэллос, загнав мучивший меня свет за горизонт. Прохладной тишиной она окутала город и горы вокруг. Она погасила огни и охладила страсти. Я спустилась в командный отсек, где снова царил полумрак, потому что дежурил Булатов. Я жестом пресекла его попытку включить на мостике полное освещение. Спустившись к резервным пультам, я остановилась у экрана, за которым во всю ширь раскинулось прохладное тёмно-синее, почти чёрное небо, слегка подсвеченное легкой дымкой множества мелких, далёких и потому неярких звёзд. Эта нежная звёздная сеть, натянутая поверх тёмного бархата ночи, показалась мне такой спокойной и надёжной, как будто я вернулась домой из опасного путешествия. И эта Тьма, которая ещё недавно казалась мне столь неприятной и даже пугающей, теперь сочувственно заглянула мне в глаза.

— Верни мне мужа, — тихонько шепнула я, глядя туда, в глубину космоса. — Ты ведь уже возвращала мне тех, кого я люблю. Верни, я прошу…

В темноте, ставшей чернильной, замерцали бирюзовые переливы, похожие на северное сияние, такие же красивые, загадочные и завораживающие. Они были зеленоватыми, а потом стали совсем зелёными. «Как его глаза», — подумала я, улыбнувшись.

Голос Булатова отвлёк меня от моих мыслей.

— Ветер, что это за зелёнка в небе? — спросил он озабоченно.

— Понятия не имею, — флегматично откликнулся из динамиков Хэйфэн. — Если очень интересно, я вызову Донцова. Он проверит.

— Да ладно, не надо, — отказался Булатов. — Просто любопытно.

Какое-то время было тихо, а потом снова послышался голос Тонни.

— Похоже, там конденсируется электромагнитное излучение. Микроразряды поджигают газовую смесь, которая при сгорании, видимо, излучает зеленоватое свечение.

— Понятно, — пробормотал Булатов.

— Рад за тебя, — заметил Хэйфэн. — Я, например, ничего не понял. Может, командиру доложить?

— Я слышала, Ветер, — откликнулась я и поднялась на верхнюю площадку.

Посмотрев на один из экранов, я увидела схематичное изображение горной цепи на горизонте и над нею расплывчатое облако, которое постоянно меняло свои очертания.

— Похоже, это из той же оперы, что и утренние миражи, — поделился со мной Булатов.

— Скорее всего, — нехотя признала я, соображая, сколько человек мы сможем принять на борт в случае землетрясения. Весь город всё равно не эвакуируешь.

— Дарья Ивановна, хотите кофе? — поинтересовался Хэйфэн, появившись на соседнем экране.

— Если только чаю, — ответила я. — Я и без кофе отвратительно сплю.

— Я заварю вам Личжихун, он успокаивает. Поднимайтесь сюда.

Я кивнула Булатову и направилась к силовому лифту, который мгновенно вознёс меня на два этажа, в аппаратную стрелкового сектора. Тонни уже стоял возле кулера, регулируя температуру, а потом, ополоснув чайник из терракотовой глины, засыпал туда чай и долил кипятку.

Я присела в кресло возле пульта, а он принёс и поставил передо мной белую фарфоровую чашку с красноватым напитком. Я отпила глоток и одобрительно кивнула.