Двое из прошлого

– Красильников, очнитесь...

Игорь вздрогнул.

– Вы что, не слышите? Почему не отвечаете?
– громко спросил следователь.

– Простите, я задумался и не расслышал вопроса.

– От какого места вы тащили Волонтира к дивану?

– От какого... от какого места, - медленно приходя в себя, повторил он за следователем и встал со стула.
– Потерпевший стоял в проходе между комнатой и кухней. Я заметил, что ему стало плохо...

– Как вы это определили?

"Как, как!
– раздраженно подумал он.
– От такого количества спиртного другой свалился бы с ног еще до двенадцати! Фактически он выпил не меньше чем полторы бутылки, да еще и на работе приложился, не иначе..."

– Он зашатался, оперся спиной о косяк двери и начал сползать на пол.

– Что сделали вы?

– Подхватил его и повел к дивану.

– Положили, а дальше? Георгий Васильевич говорил вам что-нибудь?

"Говорил! Конечно, говорил, а то как же! Может, вам стенограмму представить, гражданин следователь?"

– Бормотал что-то, но я слов не расслышал.

– Уложив его на диван, вы пошли ставить чайник?

Игорь со скрытой ненавистью посмотрел на Скаргина: "Сколько будет продолжаться эта экзекуция? Неужели он надеется, что я выложу все как есть: нет, мол, пришлось подождать, пока эта скотина не отключится окончательно, и только потом..."

– Вы сразу пошли ставить чайник?

– Да, я пошел к плите.

– В чайнике была вода?

"Господи, ну откуда мне знать, была она там или нет?! Что ответить? Вдруг не угадаю?"

– Кажется, была.
– И тут же, поймав взгляд следователя, поправился, чувствуя, как до предела напряглись нервы.
– Точно была.

Следователь, видимо, понял, в чем дело, но виду не подал и жестом пригласил его выйти в коридор.

– Постарайтесь вспомнить: в доме не было слышно никакого шума? Музыки, например...

– Нет, было тихо.

– А репродуктор?

"Ну, на этом ты меня не поймаешь", - подумал он, не понимая, куда клонит Скаргин.

– Программа давно закончилась. Шел второй час ночи.

Следователь подождал, пока его ответ занесут в протокол, и кивнул на плиту:

– Включайте.

– Но ведь газ...
– растерялся Игорь.

– Включайте смело. Газ перекрыт.

Фотограф навел на него свой объектив. Черная, с никелированной полоской, ручка легко повернулась на девяносто градусов. Послышалось шипение.

– Он не отключен!
– воскликнул Игорь, и тут же мелькнула мысль: "Подловил, гад! Опять подловил!"

Взгляды всех присутствующих были направлены на него. Он ощущал это кожей, каждым нервом и оттого испытал неодолимое желание бежать, исчезнуть, оказаться где угодно, только не здесь, в ставшей безмерно огромной кухне, рядом с газовой плитой, из которой с мышиным свистом непрерывно вытекал газ.

– Слышите?
– нарушил молчание Скаргин.

– Да.

– А тогда не слышали?

– Нет, не слышал!
– поспешно выкрикнул он и взорвался: - Считайте, что у меня заложило уши, что я оглох, считайте, что хотите, только оставьте в покое!

– Слух у вас, прямо скажем, неважный, - холодно заметил Скаргин.
– Ну а со зрением как? Взгляните прямо перед собой - на кухонной полке перед вашими глазами лежат спички. Тридцать шесть коробок...

Одновременно с фотовспышкой щелкнул затвор аппарата.

Скаргин, не дождавшись ответа, спросил:

– Покажите, где нашли коробок с одной спичкой?

– На столе. Я же говорил.
– Взгляд Игоря был прикован к конфорке.

– Вы много чего говорили.

– В тоне следователя впервые прозвучала неприязнь, но он справился с собой и по-прежнему сухо и подчеркнуто официально предложил: - Пройдите к столу, как если бы шли за коробком, и вернитесь сюда.

Игорь выполнил просьбу. Когда он снова подошел к плите, в нос ударил тухлый, вызывающий тошноту запах. С ужасом прислушиваясь к шипению газа, теряя над собой контроль, Игорь инстинктивно сделал шаг назад.

– Чувствуете запах?
– следователь в упор смотрел на него.

– Нет, - едва выговорил он.

– Откройте вторую конфорку. Как тогда.

– Нет!

– Открывайте!
– потребовал Скаргин.

– Нет! Не могу!
– сорвался он на крик и в панике рванулся к двери.

Кто-то удержал его за руку, преодолевая сопротивление, вернул в комнату.

Он с облегчением отметил, что газ перекрыли, и лишь после этого спрятал лицо в ладони. Провал! Полный провал! Они привели его сюда, в волонтировский флигель, где еще бродит призрак хозяина, где еще звучит его голос, привели, чтобы он своим поведением выдал себя, и добились своего, добились, добились!..

Боясь отнять руки от лица, он раздвинул пальцы и сквозь узкий просвет увидел, что никто не обращает на него никакого внимания - каждый занят своим делом: лейтенант заполняет протокол, фотограф перезаряжает кассету, следователь диктует, прохаживаясь из угла в угол. Но это не успокоило. Он понимал: если и оставались возможности бороться за себя, то лишь формальные, потому что после сегодняшнего эксперимента морально он был уже уничтожен. Волонтир мстил ему, выполняя давнюю свою угрозу расквитаться за предательство. И, словно в подтверждение этой странной мысли, он вновь "увидел" сидящего почти рядом приятеля...

– Деньги я дам, парень.
– Жора хлопнул заранее извлеченным из шифоньера бумажником.
– Я ведь не так, как ты, в сберкассу не хожу. Держу свои наличными. Так спокойней. Сколько, ты сказал, надо? Четыреста?

Он послюнявил пальцы и отсчитал деньги.

– На, держи. Потом рассчитаемся.
– Он снова полез в бумажник.
– И вот тебе еще двести на путевку.

Игорь потянулся за деньгами, но Жора отвел руку.

– Погоди. Даю с условием, что отправишь эту каргу в санаторий не позже января, лады?

Разговор происходил в последних числах ноября, спустя месяц после того, как Игорь был посвящен в тайну.

Три года выжидал Волонтир: то боялся милиции, то сомневался. На четвертый начал строить планы, изобретал способы проникновения в чужую квартиру, но лучшее, что мог придумать, - обменяться со Щетинниковой. Обмен не состоялся. Нина Ивановна уперлась. И Волонтир растерялся. Прикидывал и так и этак, в конце концов сообразил: одному не справиться. Стал думать, кого взять в напарники, остановил свой выбор на Игоре. Тот устраивал его по всем статьям: в семье неблагополучен, собирается развестись с женой и уехать из города, не прочь выпить, в меру труслив, но за приличные деньги пойдет на риск, а главное - единственный сосед Нины Ивановны. Без него никак не обойтись. Делиться, конечно, не хотелось, но другого выхода не было, и он не торопясь стал готовить компаньона: осторожно прощупал, рассказал о Дмитрии, о его службе в зондеркоманде, потом о спекуляциях с имуществом, описал золото, драгоценные камни...