Двое против ста

– Дмитрий Львович, как вы?

– Кретины, – Гиммлер с трудом сдерживал себя, чтобы не врезать в потную физиономию подскочившего Спеца.

С другой стороны, он, генерал Гладий, тоже дал маху, фактически подыграл «парнишечке с подполковничьими погонами». Как и многие опера, он считал бойцов спецназа безбашенными, лишенными интеллекта боевыми машинами. Только что «парнишечка» Феоктистов преподал ему хороший урок.

– Отследить место посадки вертолета. С Феоктистовым... – Гиммлер взял непродолжительную паузу, затем, глядя в землю, произнес: – зеро. Охрану его семейства немедленно усилить.

Теперь Гиммлеру не оставалось ничего иного, как связаться с Гостем, своим заклятым товарищем, сообщить о своем фиаско и договориться о последующих совместных действиях.

Сократ Иванович, Юрий Шарманкин, начштаба Елизаветин и полковник Лебедев

– Феоктистов знает о некоем теракте. Точно знает, что он состоится, но не посвящен в подробности.

– Это все, Сергей? – спросил Прохоров.

– На данный момент все, – ответил Елизаветин. – Приблизительно он знает дату теракта, – неожиданно добавил начштаба.

– И когда же? – впервые проявил нетерпение Шарманкин.

– Я же говорю – приблизительно. Не раньше, чем через неделю, – выдал заключительную информацию Елизаветин.

В кабинете генерала Прохорова некоторое время была тишина. Подобных ребусов давно не приходилось разгадывать начальнику управления, его лучшему аналитику Лебедеву и командиру штурмового подразделения Шарманкину.

– И каким-то образом здесь замешана эта наемница и генерал Гладий, – оглядывая подчиненных, проговорил Сократ Иванович. – Юра, ты ведь из ВДВ. Ничего не слышал об этой Арбалетчице и майоре Лапето?

– Не больше, чем все остальные, – покачал седеющей головой Юрий Алексеевич. – Он кончал не Рязанское, как я, а Киевское общевойсковое, спецфакультет тактической разведки. Далее в спецназе ВДВ. Мы с ним ни разу не пересекались... Почему они перешли на сторону боевиков, для меня загадка.

В последних словах чувствовалась одновременно и гордость Юрия Алексеевича за родные, продуваемые всеми ветрами войска, и досада.

– Если Феоктистова увез Гладий, то скорее всего он изолировал его вот на этом объекте, – перевел разговор в деловую плоскость полковник Лебедев, протягивая генералу карту Подмосковья, отмеченную красными галочками.

– Возможно, – согласился с ним Шарманкин. – Здесь у гладиевской конторы что-то вроде конспиративной дачи. Всего пятнадцать километров от МКАД, место, тем не менее, глухое, и оборону, в случае чего, можно держать.

– И что? – спросил Сократ Иванович.

– Решайте, – развел руками Лебедев.

С решением Сократ Иванович не торопился. Хотя, конечно, к мнению Лебедева стоило прислушаться. Интуиция у моложавого полковника была исключительная. Но это была школа самого Сократа Ивановича. С Лебедевым они были вместе с начала девяностых. Те тревожные для Комитета госбезопасности времена порою были окрашены оттенками гротеска. Именно в этом сочетании смешного и печального ковался будущий полковник Лебедев, первый заместитель генерала Прохорова. На память Сократу Ивановичу часто приходила ставшая притчей во языцех ситуация весны девяносто первого.

– У главного входа собралась толпа, – доложил майор комендантского подразделения. – Двенадцать человек с плакатами. Милиция почему-то бездействует. Разогнать своими силами?

– Разогнать? – переспросил Прохоров, переглянувшись с капитаном Лебедевым, только вчера получившим четвертую звездочку. – Подождите, майор.

Одевшись в штатский, видавший виды плащик, Сократ Иванович в сопровождении столь же скромно одетого Лебедева вышел из здания КГБ. Разумеется, не из главного входа (где кучковались митингующие), а со стороны внутреннего двора. Теперь они имели возможность приблизиться к протестующим так, будто бы только что вышли из подземного перехода. «Бунтовщиков» было немного, но они громко и эмоционально скандировали: «Долой наследников Берии!», «Свободу политзаключенным!». Об этом же возвещали и самодельные плакаты из рваного ватмана. Сократа Ивановича никто не узнал, а вот он узнал многих. Прохоров кивнул на один из плакатов довольно странного содержания. На нем было крупно накарябано: «Лубянские опричники! Где Макар Макаровский?»

– И в самом деле, где он? – вполголоса спросил Сократ Иванович своего подчиненного.

– Понятия не имею, – ответил капитан.

Как и его начальник, Лебедев ни сном ни духом не ведал ни о каком Макаре Макаровском.

– Кто такой этот Макаровский? – поинтересовался Сократ Иванович у маленького, почти карликового роста, бородатого горбоносого мужичка, державшего над головой плакат-воззвание.

Тот лишь пожал плечами.

– Макар Маркович Макаровский-Бурд – известный правозащитник и борец с тоталитаризмом! – возвестила лидер митинга, болезненно расплывшаяся, но не старая еще тетка с трубным голосом и коричневыми, точно выкрашенными йодом, разлохмаченными космами. – Он схвачен и томится сейчас в подвалах ЧК! Его пытают и колют психотропными средствами. Мы знаем, что вчера он объявил голодовку, и не дадим гебульникам замучить нашего товарища!

Не имея других вопросов, Сократ Иванович и Лебедев двинулись восвояси.

– Прикажете разогнать? – спросил Лебедев, когда они вернулись в кабинет.

– Зачем? Чтобы завтра их соратники из столичных изданий разделали нас в пух и прах? Лучше собери толковых ребят и... Присоединитесь к этим господам, потребуйте реформ, открытого общества. Одним словом, переорите, переспорьте и заткните их. Но без рукоприкладства.

– Слушаюсь, – только и произнес несколько ошарашенный молоденький капитан.

– Не можешь победить – возглавь! – пояснил свое распоряжение Сократ Иванович.

Вечером того же дня Прохоров тщетно пытался выудить из информационных центров хоть какую-нибудь информацию о легендарном правозащитнике Макаре Марковиче Макаровском-Бурде. Как выяснилось, такого человека не существовало в природе... Вскоре случился переворот 91-го, уничтожение союзного государства. Мифический Макар Маркович стал неинтересен своим бывшим хоругвеносцам, исчез, точно умер, как бомж на свалке исторических галлюцинаций. Туда же, на эту самую свалку, двигались и либеральные фантазии его, увы, немифических соратников...

Явно немифическим был и предстоящий теракт.

– До завтра все свободны! – принял совершенно неожиданное решение генерал Прохоров.

Лебедев бросил на него недоумевающий взгляд, но промолчал. Лишь переглянулся со столь же недоумевающим Юрием Алексеевичем.

– Усилим контроль за обстановкой в городе, милиция перейдет на усиленный вариант, – подвел окончательный итог Сократ Иванович. – До завтра никаких иных действий. Все свободны!

Лебедев и Елизаветин

– А если теракт не через неделю, а завтра? – спросил Елизаветина Лебедев, когда они оба сидели в машине полковника и собирались ехать по домам.

– И?.. – в своей привычной немногословно-угрюмой манере переспросил начштаба.

– Феоктистов явно знает больше, чем... сообщил тебе. Не желаешь навестить «дачу Гиммлера»?

Елизаветин помолчал.

– Юрия Алексеевича прихватить не хочешь? – после паузы поинтересовался он.

– В случае обнаружения Ротмистра вызовем боевое отделение, – ответил Лебедев. – А пока предварительная разведка.