Дворцовый переполох

— Захочешь кормить семью — найдешь какую-нибудь работу, — сказала я. — Всегда можешь пойти в дворецкие к богатым американцам. Они будут сами не свои от счастья, что им прислуживает герцог.

— Не шути так, — простонал Бинки. — Положение и без того кошмарнее некуда, голова кругом идет.

Я взяла брата за руку.

— Ложись спать. Утро вечера мудренее.

— Надеюсь, — отозвался он. — Ты моя опора, Джорджи. Несокрушимая опора. Я на тебя полагаюсь.

Пробираясь по дому к себе в спальню, я подумала: а ведь в Лондон я уехала, чтобы сбежать от семьи. Но, похоже, сбежать от семьи не так-то просто. На мгновение брак с князем Зигфридом показался мне вовсе не такой уж скверной перспективой.

ГЛАВА 10 Раннох-хаус Вторник, 26 апреля 1932 года

Утром я настояла на том, чтобы Бинки взял меня с собой в контору к нашим адвокатам. В конце концов, замок Раннох и мой родной дом. И я не отдам его просто так, я буду чертовски упорно за него сражаться. Контора «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» находилась неподалеку от «Линкольнз-Инн» [14] . Мы с Бинки нарочно пришли пораньше, чтобы потолковать с адвокатами, пока не явился ужасный Гастон. Нам сообщили, что младший мистер Прендергаст будет рад принять нас, и провели в кабинет, обшитый деревом, где сидел дряхлый старец лет, по крайней мере, восьмидесяти. Я задалась вопросом, как же выглядит старший мистер Прендергаст, если это младший. Меня и так уже колотило от нервного напряжения, и потому я захихикала. Бинки сердито оглянулся на меня, но перестать я не могла.

14

Одна из четырех юридических корпораций Лондона.

— Простите, — обратился Бинки к младшему Прендергасту. — Потрясение оказалось для моей сестры слишком сильным.

— Вполне понимаю, — мягко ответил старик. — Мы все потрясены. Мы в «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» представляли интересы вашей семьи на протяжении последних двухсот лет. Мне было бы горько видеть, как замок Раннох уходит в чужие, недостойные руки. Могу ли я ознакомиться с документом, вызвавшим сложности?

— В моем распоряжении только копия, вот она. Негодяй не пожелал отдать мне оригинал.

Бинки вручил старику бумагу.

Старик изучил документ и цокнул языком.

— Боже мой, боже мой… — пробормотал он. — Конечно, первым делом необходимо, чтобы оригинал этого документа изучил графолог — убедиться, что это не подделка. У нас в конторе хранится завещание вашего отца, написанное от руки и заверенное его подписью. Затем мне потребуется посоветоваться со специалистом по международному законодательству, однако я сильнейшим образом опасаюсь, что это завещание придется оспаривать во французском суде — процедура дорогостоящая и утомительная.

— Разве нет никакого другого выхода? — спросила я. — Ни единого?

— Мы могли бы попытаться доказать, что ваш отец, подписывая этот документ, был не совсем в здравом уме. Боюсь, это наша единственная надежда. Придется представить в суд свидетеля, чтобы доказать, что за вашим отцом водились странности, — возможно, врача, который подтвердил бы, что у вас в роду сумасшествие передается по наследству…

— Минуточку, — вмешалась я. — Я не позволю, чтобы моего покойного отца унижали в суде. И никаких намеков на наследственное сумасшествие тоже не потерплю.

Старый мистер Прендергаст вздохнул.

— Не исключено, что у вас не останется выбора — либо это, либо утрата родового гнезда, — сказал он.

Проведя у Прендергаста около часа, мы с Бинки вышли из конторы в глубоком унынии. Де Мовиль согласился на встречу с графологом. Держался он так самоуверенно, что я подумала: бумага наверняка подлинная, а значит, замок Раннох неизбежно обречен превратиться в отель и гольф-клуб для богатых американцев.

На обратном пути в Раннох-хаус мы взяли такси. Бинки погрузился в чтение «Таймс», и лишь тогда я вспомнила о своем объявлении. Покосилась на первую полосу — вот оно, тут как тут. Теперь оставалось только ждать писем. И, хотя положение наше было хуже некуда, все-таки почувствовала легкий трепет волнения.

Писем долго ждать не пришлось. Первое пришло уже на следующий день — от некоей миссис Бантри-Биндж, проживавшей напротив Риджентс-парка. Ей неожиданно понадобилось наведаться в Лондон в этот четверг — на примерку к портнихе, — а поскольку вся прислуга у миссис Бантри-Биндж была пожилая, слабого здоровья и скверно переносила поездки, то мое объявление показалось этой леди даром небес. Миссис Бантри-Биндж писала, что прибудет одна, а ужинать намеревается у друзей. Все, что ей нужно — это место, где можно было бы приклонить голову на ночь. По сути дела, ей требовалась постель со свежим бельем, протопленная спальня, огонь в очаге и чистота. Особенных усилий это не потребует, решила я.

Отыскав телефонную будку, я набрала номер, который миссис Бантри-Биндж указала в письме, и подтвердила, что к ее прибытию вечером все будет в идеальном порядке. Она пришла в восторг и сказала, что ключ оставила экономке в соседнем доме. Мне надлежало вернуться наутро после того, как хозяйка переночует, свернуть грязное белье в тюк и оставить его у той же экономки вместе с ключом. Потом миссис Бантри-Биндж спросила, сколько я беру за услуги. Этим вопросом я совсем не задавалась.

— Агентство берет за уборку две гинеи, — ляпнула я.

— Целых две гинеи? — ошарашенно спросила хозяйка.

— Это ведь специализированные услуги, мадам, и мы тщательно подбираем наилучший и надежнейший персонал.

— О да, конечно.

— И это, наверно, выйдет вам дешевле, чем привозить прислугу из Хэмпшира.

— Конечно, дешевле. Что ж, решено, я оставлю деньги в конверте — вы найдете его, когда явитесь убирать белье поутру.

Я повесила трубку, довольно улыбаясь.

Оставался только один вопрос: что надеть на работу? Спустившись в комнаты прислуги, я порылась в платяном шкафу и наконец отыскала подходящее черное платье и белый фартук горничной. Чтобы совсем войти в образ, я прибавила к этому кокетливый беленький чепчик. Разумеется, выходить с Белгрейв-сквер в таком наряде можно было только тайком.

Именно так я и кралась из дома, одетая горничной и стараясь не разбудить Бинки, когда вдруг братец позвал меня из библиотеки.

— Джорджи, старушка, ты не заглянешь ко мне на минутку? Я решил малость изучить историю замка Раннох, — сказал Бинки. — Подумал, а вдруг в нашей фамильной истории или документах, подтверждающих наше пэрство, отыщется что-нибудь, гарантирующее, что собственность Глен-Ранноха по закону не подлежит отчуждению от семьи.

— Прекрасная мысль, — откликнулась я, держась в тени на лестнице и не входя в библиотеку, чтобы Бинки не заметил мой наряд.

— К тому же здесь жуткий холод, и я подумал — раз ты так ловко управляешься с каминами, может, разожжешь мне огонек?

— Прости, братец, у меня назначена встреча, — сказала я. — Как раз уже ухожу. Боюсь, до моего возвращения тебе придется посидеть в шарфе и перчатках.

— Прах побери, Джорджи, ну как я буду переворачивать страницы в перчатках? Неужели ты не можешь чуточку припоздниться? — он высунулся из дверей библиотеки на лестницу. — Разве женщинам не полагается везде опаздывать? Вот Хилли всегда опаздывает. Часами что-то там делает с бровями, кажется, но ты-то всегда выглядишь… — Он разглядел меня и осекся. — Что за необычайный наряд? По-моему, это вроде формы прислуги…