Дворянин без титула

— Я рассчитаюсь. Делай, Александр!

— Пётр Абрамович, о каком расчёте может быть речь среди родственников? — изобразил я на лице недоумение, — Это я должен быть тебе благодарен за помощь. К тому же перл я сделаю в колодце, что на твоей земле расположен.

Говоря о том, что обязан деду, я не кривил душой.

Это только со стороны выглядит, что я на ровном месте придумал, как обогатиться. На самом деле моё участие сводится только к давке сока, да изготовлению сидра. Всё остальное на деде. Винокурня, хранение и последующая реализация — этого я при всём своём желании сделать не смогу.

Нет, при огромном желании и всё озвученное смогу осилить, но даже не в следующем году. Сколько денег и нервов это может мне стоит, я даже думать боюсь.

В местных вино — водочных законах чёрт ногу сломит. Уж на что моя галлюцинация Алёна Вадимовна ушлый юрист, но и она посоветовала даже не приближаться к алкобизнесу.

— Что за перл и каковы его возможности? — оживился старик.

— Воздушный мешок, чтобы сок из любых плодов давить. А чтобы перл был более многофункциональным, добавим две воздушные плиты, которыми в лепёшку можно будет что угодно сплющить, — озвучил я предполагаемые возможности будущего артефакта. — Кстати, насчёт применения плит я сказал первое, что на ум пришло. В конце концов, поставь плиту на попа, да снег толкай или как ножницами деревья режь, вместо пилы. Полно применений можно придумать.

— А почему ты перл условно-боевым назвал? — подал голос Вениамин Петрович.

— Сплющить что угодно — это значит что угодно, — пожал я плечами.

Как и ожидалось, долго уговаривать никого не пришлось.

Дядя уже жить не может без ещё несуществующего перла.

В глазах деда читаются слова благодарности.

А я что? Я ничего. Переиначив поговорку, мне, чем бы ни заниматься, лишь бы не заниматься. Лень мне яблоки прессовать, вот и подкупил Вениамина Петровича дармовым артефактом. На самом деле, я более чем уверен, что Петр Абрамович и помимо давки фруктов найдёт для сына работу.

Оседлав коней, мы с Вениамином Петровичем менее чем за полчаса добрались до ещё не использованного мной колодца, что был на схеме прадеда. Можно было и крови у дяди взять, но я планировал помочь родственнику освоить новый для него артефакт. Вторая Вульф и поваленная аллея мне не нужны, да и дед огорчится. А где ещё найти лучшее место для тренировки, как не в лесу? Хочешь шишки дави, а хочешь деревья вали — полигон тут тот, что надо.

В этот раз схема не обманула, и колодец оказался там, где и был обозначен. Да и с изготовлением артефакта проблем не было. Разве только с обучением Вениамина Петровича пришлось немного повозиться.

По моему совету Пётр Вениаминович взял с собой медальон, чтобы вложить в него готовый перл, и мы вдвоём держась за украшение, изучали возможности артефакта. Вернее дядя изучал, а я его поправлял, когда он что-нибудь делал не так — в перле же и моя сущность имеется, а значит и мне он подчинялся, так же как и родственнику. К тому же я линии личной сущности и эссенции вижу, и могу сразу подсказать, что и как обучаемому нужно делать.

Кстати, гильотина дерево режет неаккуратно — место реза какое-то смятое, словно жеванное получается. Мы пару сосенок повалили, а потом на чурбаки хотели покрошить — так себе вид.

Думаю, с металлом результат будет лучше.

Остаток дня и до вечера следующего мы с дядей готовили сидр.

Пётр Вениаминович целыми вёдрами давил яблоки в заторный бак, а после брался за дело я и готовил артефактом сидр. Пока я занимался первой емкостью, дядя наполнял вторую, готовя мне фронт для работ. Первый бак вскоре переливали в бочки, освобождая место для сока, и так по кругу…

Первое время я считал, сколько сидра мы приготовили, а затем сбился и плюнул на эту бухгалтерию — какой смысл считать сидр, если его всё равно предстоит перегонять.

К вечеру второго дня круговерть с напитком закончилась. Появились первые бочки с уже готовой пока ещё фруктовой водкой. Очередной раз убедился, что без деда у меня ничего бы не получилось. У него пустой тары под алкоголь в разы, если не на порядок, больше, чем во всём Михайловском.

— Спасибо, Александр Сергеевич, за помощь, — встал за столом дед во время ужина, держа в руках рюмку, — За перл, что сыну сделал, спасибо.

Я поднялся с полной рюмкой в руках, кивнул в ответ, принимая слова благодарности, и чокнулся со стариком:

— Запомни этот вкус, Пётр Абрамович,– кивнул я на дедову рюмашку. После этого отпил из своей, и обратился к дядьке, который два дня занимался поставками яблок из Михайловского. — Никита Федорович, ставь на стол то, что мы приготовили.

Дело в том, что перед ужином мне наполнили фруктовой водкой бочонок, в котором мы с Никитой привезли сидр, а я состарил напиток. Немного. Всего на пару лет. Можно было и больше, но я побоялся потерять свежесть яблочного вкуса.

— Теперь попробуйте то, что я изначально и хотел получить, — предложил я окружению, когда всем налили в рюмки золотисто-жёлтый напиток и первый поднял рюмку. — Я не претендую, на название кальвадос — это пусть французы борются за названия своих напитков, они это любят. Давайте придумаем своё название для этого яблочного бренди. За вас, родные мои!

Глава 18

В монастырь к Ионе я поехал сегодня после обеда.

Восьмое сентября — Рождество Пресвятой Богородицы. И мне пришлось церковь посетить, и отец Иона вряд ли бы меня встретил и понял, заявись я к нему до окончания службы.

По-видимому игумен был чрезвычайно занят, но он нашёл минутку, чтобы выйти на крыльцо.

— Брат Афанасий с вами поедет, — коротко изложил он мне ситуацию, после взаимного обмена приветствиями.

Афанасием оказался субтильный монашек, с ясным взором широко раскрытых голубых глаз и абсолютно безмятежной улыбкой.

Дожидаться его пришлось недолго. Вскоре он вышел во двор, представился и поплёлся к конюшне. Не прошло и пяти минут, как он присоединился к нам с дядькой, на такой же безмятежной, как он сам саврасой кобыле, осёдланной плохо и бедно.

— Ты точно знаешь, брат Афанасий, куда нам ехать нужно? — обратился я к этому чудаковатому юноше, который явно был не совсем от мира сего.

— Игумен велел мне показать вам места, где я возмущения чувствую. Наша братия такого не замечает, а у меня прямо вот тут жечь начинает, — всё так же безмятежно поведал нас монашек, постучав себя пальцем чуть выше пупа.

Я переглянулся с дядькой и с улыбкой пожал плечами — игумен Иона вроде серьёзный человек, не должен он так шутить, попусту отправив нас с этим блаженным.

Меж тем, брат Афанасий трусил себе не спеша, даже не думая подгонять свою кобылку, и откровенно радовался конной прогулке. Он с удовольствием слушал пение птиц, разглядывал облака и принюхивался запахам недавно заскирдованной соломы. Минут через пятнадцать, когда я готов был уже начать его расспрашивать, куда же мы едем, он сам вдруг остановил савраску и замер с закрытыми глазами, словно прислушиваясь.