Дворянин без титула

Сильна кровь Ганнибалов! Ох, сильна! В любом отроке заметна.

Теперь всё на свои места встало, и название деревни ой как к месту пришлось.

* * *

— Никита Фёдорович, — окликнул я слугу, едущего за мной на своём коне, — А отчего мы в Арапово ночевать-то остались?

— Так ты же сам домой не захотел ехать, барин, — послышалось за спиной. Что интересно, по интонации сказанного и не поймёшь, то ли дядька доволен, то ли осуждает, — Сказал, что на дворе ни зги не видно, а в такую темень скакать, только ноги коням ломать.

Я, правда, так сказал? Вполне может быть. Не помню, как ночью, а с вечера облачно было, до сих пор не распогодилось. Если луна землю не освещает, то по дороге не только кони, но и сам шею свернёшь. Фонарик у брата, да и то не факт, что я смог бы управлять перлом. А тот артефакт-прожектор, что я для подводных работ формировал, в бабушкином доме лежит. Он, конечно, очень удобный — надел в любом состоянии и свети на полверсты, но не таскать же его собой постоянно.

— Никита, а давай мы тебе перл-фонарь сделаем, — остановив коня, подал я, как мне кажется, стоящую идею.

Собственно говоря, а почему я не могу сформировать простенький артефакт для своего слуги? Дни становятся короче, а ситуации разные бывают. Наденет дядька фонарик на лоб и пусть себе светит под ноги. К тому же временный колодец Света на примете есть. В нём ничего серьёзного не сделать, но будет жалко, если он просто развеется. Вдобавок мне нужно испытать ларец, собирающий эссенцию. Есть у меня на этот сундучок кое-какие планы, и будет обидно, если он не позволит осуществить мои задумки.

— Так я же перлам не обучен, Александр Сергеевич, — выровнял Никита своего коня вровень с моим, — Как я им светить-то буду?

— Сделаем такой же, какой я для водолазного шлема делал. Просто надеваешь перл и ничего от тебя больше не нужно, — объяснил я свою затею.

— Куда ж такой сильный? Таким засветишь, так вся деревня проснётся.

Согласен. Для подводных работ я мощный фонарь делал. Можно сказать стадионный софит. На суше он если не на полверсты, то не намного меньше светит.

— Ну, значит, сделаем слабый фонарик, чтобы не дальше пяти сажень дорогу освещал,– успокоил я дядьку, слегка сжал бока Рыжего и пустил его сначала шагом, а затем трусцой.

В Михайловском, решив не откладывать задуманное на потом, мы приторочили к седлу моего коня ларец, и собрались было выдвинуться в сторону источника, как из дома выскочил брат, а за ним и звонко тявкающий Рингер.

— Саша, ты куда собрался? — подбежал ко мне Лев, а за ним и щенок.

— В сторону Святогорского, — присел я на корточки перед пёселем, чтобы потеребить его по холке, — А что ты хотел Лёва?

— Возьми меня и Рингера с собой, — попросил брат, а за ним что-то гавкнул и мелкий. Спелись, оглоеды. И главное смотрят на пару так умилительно, что и не откажешь.

Не сказать, что Лёва в седле держится, как казак, но почти два месяца, проведённые в деревне, дают о себе знать. Так что, пару вёрст на рысях брат вполне осилит. Вот только пока ему коня запрягут, пока то, да сё, глядишь, и вечер настанет. Я, конечно, сильно утрирую, но примерно так и будет.

— С Никитой поедешь,– озвучил я брату своё решение, — А Рингера мне давай. Только сбегай, отца предупреди. Ох, и нахватаешься ты в поле репейника, — выговаривал я щенку, принимая того на руки.

Угу, можно подумать его это когда-нибудь останавливало. К услугам пса все дворовые девки, готовые день и ночь вычёсывать из его шерсти колючки и прочий мусор.

Я примерно догадывался, что произойдёт, когда открытый ларец для сбора эссенции окажется в Колодце, но не знал, что это будет так эффектно. Для понимания, можно визуально представить извергающийся вулкан и промотать процесс в обратную сторону. Что интересно, сверкающую и переливающуюся эссенцию, которая устремилась в сундучок, видел только я, а осыпающийся на дно ларца бледно-синий и мелкий, как манная крупа, аурум заметил и Лёва.

— Саша, а что это? — еле слышно спросил завороженный зрелищем брат, так же как и я сидевший на корточках у колодца.

Как я понимаю Лёву. Всё ему интересно. Если б я не видел эссенцию, мне бы тоже было любопытно, с какой стати ларец наполняется непонятно откуда берущейся манкой, пусть и синего цвета.

— Аурум Света, — ответил я и, предупреждая следующий вопрос, добавил,– Из него я для Никиты сформирую фонарик, а то внезапно выяснилось, что он у нас темноты боится.

— А он разве умеет управлять перлами? — недоверчиво посмотрел брат сначала на меня, а затем на дядьку, играющегося с Рингером в метрах пятнадцати от нас.

— Не умеет, — подтвердил я догадку Лёвы, — Но ему я сделаю постоянный перл. Ты ведь знаешь, что это такое.

— Знаю-знаю, — закивал брат.– Ты объяснял. Это такой перл, который не нужно контролировать, а достаточно контакта с телом. Ты такой для бабушки сделал, только он ей здоровьё поправляет, а не светит.

— По секрету скажу, — заговорщицки перешёл я почти на шёпот, — я такой же и для Петра Абрамовича сделал.

— Какой же это секрет, если он перл в перстень вставил и всем твердит, что изумрудная жемчужина тобой сделана?

Вот так и проваливаются явки, а за ними и целые разведывательные агентурные сети. Кто-то что-то сказал на краю губернии, а в Пскове об этом уже архиепископ знает. Да и ладно. Я пока не внакладе.

— Саша, а мне сделаешь перл, которым не нужно управлять? А то скоро учёба, задания, а при свече темно читать, — попытался пробить меня на жалость Лёва.

— Нет, братишка, тебе не сделаю, — помотал я головой, — Чтобы не читать в потёмках у тебя есть мой фонарик. Тренируйся на нём, чтобы даже не замечать, как сквозь тебя течёт эссенция. Иначе, получив в руки простейший фонарик, который достаточно только взять в руки, ты не захочешь учиться контролировать что-то более сложное.

Допускаю, что я слишком многого хочу от брата. Возможно, сейчас он и обидится, но Лёва — пацан не глупый, надеюсь он поймёт, что я желаю ему только добра, и лёгкий путь ни к чему хорошему его не приведёт.

Не знаю, какие уроки вынес брат, поскольку стоило нам вернуться в Михайловское, как они вместе с псом куда-то умчались и появились только за ужином. Как я и предполагал, Рингер уже был вычесан и, судя по вздутому животу, чьей-то заботливой рукой даже накормлен. Лёва Лёвой, а вот счастливое лицо Никиты после ужина нужно было видеть. У дядьки был такой вид, словно он в лотерею главный приз выиграл.