Двойник

Сюда приходят Альты двух крайностей. Те, которые окончательно сломались и смирились с тем, что умрут, чтобы они не сделали. И те, у которых нет ни малейших сомнений, что именно они достойны. Маленькая часть меня уверена, что будь мой Альт на базе, даже прямо сейчас, пока я стою через дорогу - она была бы одной из тех. Лишенных сомнений и страха.

Со дня активации моего назначения, я впервые посмела подойти так близко к базе.

Еще несколько минут я мешкаю. Это вызывает нездоровый интерес, как автомобильная авария. Много активированных Альтов, которых крадущаяся походка и затравленный бегающий взгляд выдают точно так же, как и закодированные глаза, проходят мимо дверей базы. Лишь немногие входят внутрь.

У меня урчит в животе, я нахожу закусочную с сэндвичами в двух кварталах от главной улицы. Сажусь в кабинке у окна, так что я могу видеть улицу. Размытого вида достаточно, чтобы напомнить мне: есть причина тому, что я сижу за пуленепробиваемым стеклом. Я запиваю ланч чаем, который одновременно и горький, и слабый - разбавленная перестоявшая заварка. С каждым глотком произнося про себя недовольные оды Корду, я стараюсь не представлять, что он сидит рядом со мной.

В какой-то момент, входит компания студентов из университета искусств. Они садятся за столик прямо у большого окна и едят, не о чём не беспокоясь.

Такая категория завершивших, которые не на много старше меня, всегда вызывает чувство зависти. Я упиваюсь ими, их недосягаемой жизнью. Тем, как они сидят здесь, повесив на спинки стульев кожаные рюкзаки из студенческого магазина, наполненные учебниками, сборниками рассказов, флекси-ридерами с ровными строчками знаний. Тем, как они пахнут: совершенно другим миром, выполнением и возможностью начать жить, не оглядываясь в ожидании нападения собственного смертоносного лица.

У меня будет светло-коричневый рюкзак, цвета верблюжьей шерсти. Он всегда будет полон. Не только книгами по искусству, методичками, заданными для чтения книгами, которые вдруг окажутся произведениями моих любимых авторов, но и толстыми пачками бумаги для рисования. Коробками с мягкими пастельными палочками, тюбиками с яркими красками. Въевшимся резким запахом разбавителя. Никаких ножей. Никакой скомканной грязной одежды, оставленной на всякий случай, телефонов с инструкциями по назначению, пистолетов. Никакого запаха отчаяния, пороховых газов, засохшей крови.

А от зависти недалеко и до ненависти – к ним, к себе. Даже если я выживу и выполню назначение, мои метки страйкера не сотрутся. Решение принято и его нельзя отменить.

Наевшись, я понимаю, что деваться некуда - пора пополнять запасы. До магазина три квартала вниз, и за углом еще квартал. Мне нужны ещё пули.

Стеклянная вывеска наверху освещена только наполовину. Большая часть букв почти полностью разбита, осталось ровно столько, чтобы название оставалось читаемым. Едва. Я-то знаю, что оно все то же. Сюда меня отправил Дайр, не только за тем товаром, что они продавали, но и потому что здесь можно было не скрываться. Однажды я поскользнулась и нечаянно показала свои метки, когда никто не обратил внимания, я поняла, что в этом магазине я, по крайне мере, могу свободно двигаться.

Но на этот раз я иду сюда не только как страйкер, но и как активированный Альт.

Внутри это место такое же угрюмое, каким мне и запомнилось. Как будто оттуда выкачали воздух, и почти весь свет. Думаю, специализированные магазины для обслуживания тех, кому нужно оружие, и должны быть в какой-то степени жуткими, поскольку глупо отрицать то, с какой целью используется их товар.

Продавец - тот же самый пожилой мужчина. Не могу сказать наверняка, узнал ли он меня, но думаю, узнал, как хороший наркоторговец узнает своих клиентов, когда они возвращаются за новой дозой. Тем более учитывая мой возраст, неслыханно юный для страйкера.

Не встречаясь с ним глазами, я указываю на стенку позади него:

– Две коробки. Те, которые на два ряда внутрь, три вниз.

Ничего не говоря, он поворачивается, вытаскивает коробки с пулями и ставит на прилавок между нами.

Только после этого я, наконец, смотрю ему в глаза, раскрывая свой активированный статус. Короткая вспышка - и все. Так как он ничего не делает и не говорит, я передаю ему две купюры: одна покрывает стоимость покупки, а другая - большая, ее я хранила специально для этого случая.

Он берет деньги и подвигает коробки ко мне. Всё ещё не говоря ни слова.

Дрожащими руками я открываю дверь.

Думая о предстоящей ночи, я понимаю, что надо решить, где я буду спать. Так как мой Альт теперь в Гриде, я стискиваю зубы и прыгаю на поезд, идущий по внутренней границе в сторону окраин Джетро. Я плачу полный тариф, не обращая внимания на бесплатный билет для активированных, который предлагают в обмен на сканирование глаза. Я хочу думать, что уезжаю из-за Корда, а не из-за моего Альта, но не могу отрицать, что и из страха тоже. Меня преследуют, в то время как преследовать должна я.

Сойдя с поезда, я как будто вступаю в более бледный, менее живой мир. Шум здесь, на окраинах, приглушенный, тихий, шепот по сравнению с постоянным криком в Гриде. Здесь больше пространства, чтобы двигаться, чтобы вдохнуть воздуха, чистого воздуха, а не воздуха, который кто-то только что выдохнул.

Я не возвращалась сюда с того дня, как получила своё назначение. Как сбежала из дома, от Корда. Сейчас, вернувшись, я чувствую себя почти чужой…и более уязвимой здесь под открытым небом, чем где-либо среди бешеной суматохи Грида.

Прогуливаясь и наблюдая, как медленно садится солнце, я подхожу к оврагу вдоль одной из просёлочных дорог. Спускаюсь вниз. Овраг глубже, чем кажется. Вокруг благоухает хвоя. Я далеко не первая обнаружила этот укромный уголок – по пути разбросаны сломанные ветки, мелкий мусор, растения примяты – но сейчас я здесь одна. Здесь внизу довольно густой травяной покров - идеальное место, чтобы дождаться наступления темноты.

Я открываю сумку и достаю набор ножей. Выбираю выкидной нож. Встряхиваю запястьем.

С первых тренировок, Ави стало понятно, что у меня нет врожденных способностей к метанию. Они с Люком делали всё возможное, чтобы натаскать меня. И у них получилось… более или менее.

В голове мелькает образ моей первой жертвы - той девчонки, убегающей от меня.

С того раза я позволяю себе использовать нож для убийства, только при близком контакте. Если я не могу достаточно приблизиться – я знаю, что это приведет меня к провалу. Я приведу себя к провалу.

Я метаю ножи один за другим. Вскоре они перестают вонзаться в ствол дерева, который я выбрала как мишень, потому что оно слишком расщеплено, а у меня ноют пальцы от того, что я высвобождаю лезвие снова и снова.

Повторяющиеся удары сталью в цель и скрип, когда я вытаскиваю лезвие, вызывают воспоминания.

– Давай, Вест, - Ави покачал лезвием выкидного ножа, освобождая его, и передал мне рукояткой вперед.
– Как ты это назовешь? Попробуй еще раз, ладно? Может на этот раз у тебя получится.

Я выругалась. Пнула пустую пивную бутылку на бетон и отправила ее катиться по переулку. Она выкатилась на улицу в Гриде.

– Заткнись, Ави. Я целилась.

– Кто-то должен тебя этим доставать. Если бы все было, как ты хочешь, то ты бы занималась только пистолетами. Научиться пользоваться ножом тоже важно. В ноже никогда не закончатся патроны.