Двойной генерал

— В Витебской, Смоленской и Могилёвской области военной телефонной сети нет, — уточнет фон Грейфенберг. — Но это временно. Они просто не успели сделать.

— Им хватит и радиосвязи, — продолжает фон Браухич. — Из показаний пленных следует, что у всех частей строгий приказ не отступать при прорыве фронта. Павлов специально обучал войска действиям в положении окружения, чему способствует сильная лесистость Белоруссии. В целом можно заключить, что многократно испытанная и доведённая до совершенства тактика прорывов обороны с молниеносным вводом туда танковых групп с Павловым не срабатывает.

— Мы оказались в сложном положении. Удержать мощную группировку Павлова могут только сильные заслоны по всему периметру. Не только со стороны Польши, но и Литвы и Украины. Это потребует не меньше половины всех сухопутных сил вермахта и люфтваффе.

— Какой вывод? — испросив взглядом разрешения фюрера, спрашивает Кейтель.

— Окружить Павлова целиком невозможно. Мы могли бы, форсировав Западную Двину, продвинуться на восток и отрезать Белоруссию и Смоленск от центра. Но даже если группе армий «Юг» удастся взять Киев и выдвинуться навстречу, чтобы замкнуть кольцо, быстро задушить Павлова мы не сможем. А вот он способен прорвать блокаду во многих местах. Теоретически он может даже ударить в сторону Варшавы.

— Сорвать мобилизацию мы не можем. Ни для Павлова, ни для всего Советского Союза. Поэтому группировка Павлова будет продолжать усиливаться, как и вся остальная армия русских.

Фон Браухич вбил последний гвоздь во все надежды расправиться с таким неудобным для всего рейха генералом. Сложное наследство принимает от него фюрер. И что делать? Блицкриг — единственный способ покончить с Москвой. На нём надо ставить крест? Но это окончательный проигрыш всей войны и конец рейху!

— Разрешите, мой фюрер? — Адмирал Канарис готовится встать по первому движению фюрера.

— Да, мой адмирал.

— У меня есть план, как убрать с доски генерала Павлова, — начинает Канарис сразу после перехода в вертикальное положение, и глаза Гитлера вспыхивают надеждой. — Мы все знаем, насколько подозрителен Сталин и если ему попадёт в руки компромат на Павлова, то он сам его уберёт.

Канарис развязывает папочку и пододвигает её в сторону Гитлера. Сидящий между ними Кейтель помогает ему доставить документы под милостивый взор фюрера.

— План «Троянский конь», мой фюрер. Основан на известном факте: в 1916 году унтер-офицер Павлов попал к нам в плен, где находился два с половиной года.

Справку Канарис привёл для присутствующих, пока фюрер изучал материалы. Адмирал уже по выражению лица Гитлера, с которого уходила тревога и отчаяние, понимает, что план будет принят.

30 июля, среда, время 06: 40

Ж/д станция г. Ковель. Волынское Полесье.

— А этого зачем? — смотрю на уткнувшегося лицом в стол, заваленный бумагами, человека в в форме немецких железнодорожных войск. Средних лет лейтенант. Кем-то вроде главного диспетчера грузовых эшелонов он тут в небольшом строении за двести метров от Ковельского вокзала.

— Вы ж сами приказали, всех, того… — капитан, лет за тридцать, ротный командир диверсионной роты, пожимает плечами. Это не мои диверсанты, Рокоссовского. Неопытные ещё, потому я и приказал им перебить всю немецкую охрану станции. Вручную. Им надо вражескую кровь на вкус попробовать. Перестарались. Персонал можно было просто захватить.

— Можно ведь и не сразу, — бурчу под нос, стаскивая за шиворот упокоенного, по всей видимости, прикладом по затылку, — языки тоже нужны. Разбирайся теперь тут…

Непринуждённо отбрасываю труп в сторону, не удерживаюсь от брезгливой гримасы. Накапал тут слюнями на бумаги… Саша протягивает какую-то чистую ветошь.

Как говаривал Косой из «Джентльменов удачи», немецкий я знаю. Причём заметно лучше, чем Косой английский. Будем разбираться…

Наступление усиленного корпуса Рокоссовского на украинскую территорию на карте выглядит, как прыжок сверху с нависающего балкона Полесья. Скучная и не очень любимая мной подготовка наконец-то завершена. Это не только штабная работа, но вопросы снабжения, обучения, пополнения частей и формирования новых. Хорошо, что всё обкатано. К примеру, обеспечение диверсантов расписано до запятой. Формируем эти части, ставлю инструкторов из ВДВ и вперёд, обучение в реальных боевых условиях. Отличия от своих армий вижу на каждом шагу. Хоть бы и около вокзала полчаса назад несколько зелёных проблевавшихся красноармейцев. Первый раз в жизни кого-то убили собственными руками.

Затребовал инструкторов из центра обучения имени Никитина. Скупердяй Никитин прислал всего двух. По нескольким оброненным ими фразам понимаю, что майор и капитан, носители новых военных технологий, достали генерал-майора рапортами об отправке на фронт. Собственно, и меня принялись терзать тем же. Я не против, пусть готовят замену. Причём двойную, Рокки тоже свой центр надо создавать.

Наше наступление обрушилось на огромную территорию одновременно, мои парни и части Рокки сейчас работают по обширной зоне, которую мы ограничили линией Червоноград — Броды — Новоград Волынский — Коростень. Не строго ограничили. Наказ был прост и расплывчат: хапайте столько, сколько можете прожевать.

Реальным началом операции можно считать штурмовку железнодорожных путей и бомбёжку мостов по хитрой схеме. С таким расчётом, чтобы увеличить интенсивность движения эшелонов по захваченному сейчас региону. Оно и увеличилось, раза в полтора. Больше, конечно, немцы увеличили поток на юге, но пропускная способность железных дорог не бесконечна, потому и ветке Ковель — Ровно — Житомир тоже обломилось. Мне на радость.

Всё по заветам нашего Учителя — вермахта. За пару дней до наступления выбрасываем в немецкий тыл полк десантников. Частично на транспортных самолётах, частично ушли своим ходом. К железнодорожным узлам, аэродромам, складам ГАУ. Складов планируем прибрать к рукам четыре штуки. Надеюсь, немцы не всё оттуда выгребли. У нас всё-таки калибры разные. Вот на запасы ГСМ там я особо не надеюсь.

Десантники это не всё. Рычаговские курсанты и кобринские ребята (10-ая авиадивизия) прошлись по всем обнаруженным аэродромам. При общих потерях в восемь самолётов в хлам уничтожено пять аэродромов. Вне зоны планируемой деоккупации. В зоне с началом наступления, — сегодня утром, — десантники и диверсанты атакуют четыре аэродрома с целью захвата. На трёх из них есть наши самолёты. Летать на них немцы не пытаются, но и уничтожать рука не поднимается. Так что несколько десятков самолётов опять достанется Пашке Рычагову. Ишачки, чайки, СБ. Досадно, что пешек нет. Зато немецкие аппараты в наличии. Сколько, пока не знаю. Но зреет, зреет в голове пакостливая мыслишка.

Сначала не хотел брать Ковель, сил маловато. Но он в Полесье, а оно должно быть нашим повсеместно. Опять же сильно облегчает дело неожиданность удара. Сейчас мои, а вернее, Рокоссовского, бойцы рассекают по городу на лёгких танках, добивая стоящий здесь охранный полк. Забавно. Их и двух батальонов не наберётся, вот что неожиданность и стремительность животворящего удара делает. Ну и что, что полк? Сейчас мои нагло носятся по городу, поливая всё, высунувшее голову, из пушек и пулемётов. Создаётся полное впечатление, что дивизия в город вошла.