Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

– Мадам, вам придется немного задержаться, - объяснил я.

– Как это задержаться?! Как это задержаться?! Мне дочку в школу вести, не понял?

– В самом деле!
– загудели недовольные голоса.
– Развели хреновину! Кто-то галочки ставит, а мы, считай, вторую упряжку тянем! И отгула небось не дадут! Хватит, пошли по домам, ну их всех к лешему!

– Дамы и господа, прошу успокоиться!
– воззвал я.
– Вы уйдете по домам! И обещаю вам - очень скоро!

– А ты нам не обещай! Мы уже ушли!
– проговорил какой-то рослый парень и поднялся с пола.

Генрих извлек из кармана "глок" и дважды выстрелил в потолок.

Наступила мгновенная тишина.

– Всем оставаться на местах!
– приказал Генрих.
– Когда можно будет уйти, вам скажут!
– Мог бы ничего и не говорить, все и так все поняли.

Таблица на экране "Тринитрона" исчезла, мелькнула заставка обычной передачи "Доброе утро" и тут же появилась студийная выгородка "Новостей". За столом ведущего сидел обозреватель Евгений С. Я не часто смотрел его программы. Больно уж он был самодовольный. Но сейчас на его лице не было и следа самодовольства. Обычно аккуратно причесанные волосы сосульками свисали на лоб, галстук был сбит на сторону, а платка, в тон галстуку, который обычно торчал краешком из кармашка его пиджака, вообще не было.

– Чего это с ним?
– удивился парень, который едва не возглавил движение народных масс.
– С бодуна, что ль?

– Ну!
– поддержал его другой.
– А то! Вчера трепался и сегодня подняли. И даже похмелиться, видать, не дали!

– Внимание!
– произнес С.
– Работают все каналы Центрального телевидения России! Ровно через минуту будет передано сообщение чрезвычайной важности!

Во весь экран появились часы. Все уставились на секундную стрелку. Генрих пробежал по остальным каналам - везде были эти же часы.

Секундная стрелка коснулась цифры "XII", в кадре вновь появился С.

– Передаем экстренное сообщение. Сегодня ночью группа чеченских боевиков из армии освобождения Ичкерии во главе с командующим армией полковником Султаном Рузаевым захватила первый энергоблок Северной атомной электростанции и заминировала его. Полковник Рузаев предъявил Президенту и правительству России ультиматум...

Я взглянул на Рузаева. Он стоял у двери, скрестив на груди руки и высоко подняв голову с рыжей жиденькой бороденкой. Это был час его торжества. На полминуты он снял свои темные очки, и я увидел его глаза. Это были горящие безумным желтым огнем глаза маньяка.

– Полковник Рузаев потребовал, чтобы его ультиматум и репортаж корреспондентов Си-Эн-Эн о захвате и минировании Северной АЭС были показаны по всем каналам Центрального телевидения, - продолжал С.
– Мы вынуждены выполнить это требование. Включаем запись...

6.16

Мне не удалось в полной мере оценить операторское искусство Гарри Гринблата. В тот момент, когда на экране общие планы станции сменились началом нашей операции, кто-то сзади слегка дернул меня за рукав. Я оглянулся. Это был компьютерщик Володя. Я незаметно вышел за ним в коридор.

– Приказ Голубкова, - быстрым шепотом сказал он.
– "Начинайте немедленно".

Я достал "уоки-токи" и вызвал Артиста.

– Слушаю, - ответил он.

– Твой выход.

– Но договорились в шесть сорок.

– Приказ Голубкова: начать немедленно. Как понял?

– Понял тебя. Начинаю.

Я сунул "уоки-токи" Володе:

– Дуй наверх. Как только вертолет взлетит, сообщишь. Только не дай бог, чтобы тебя заметили. Понял?

Володя исчез. Я вернулся в комнату отдыха. Моего временного отсутствия, похоже, никто не заметил. Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Лишь Крамер искоса взглянул на меня. Я кивнул. Он тотчас отвел взгляд.

На экране возникла крыша машинного зала и опускающийся на нее "Ми-1". Но что было дальше, досмотреть никто не успел.

Дверь распахнулась, ворвался Артист с автоматом "узи" в руках, быстро прошел по комнате, вглядываясь в лица людей. Затем круто повернулся к Генриху:

– Где Люси?

– Успокойтесь, Семен, - сказал Генрих.
– Все смотрят телевизор, а вы мешаете.

Не оглядываясь, на звук Артист выпустил по экрану короткую очередь. Кинескоп взорвался, осыпав всех стеклянной пылью. Не знаю, намеренно он это сделал или так получилось само собой, но я почувствовал облегчение. Он избавил обычных, ничего не подозревавших людей от ужаса Апокалипсиса. А для них это был бы настоящий Апокалипсис. И настоящий ужас.

– Где Люси?
– повторил Артист.

– Серж!
– приказал мне Генрих.

– Сенька!
– заорал я.
– Ты что, опупел?! Немедленно отдай ствол!

Но он будто и не услышал меня.

– Я знаю, где она!
– сказал он и выбежал в коридор. Я рванул следом. Генрих - за мной. А за ним - Боцман, Муха и Док.

Артист опередил нас на полминуты. Еще из приемной мы услышали автоматную очередь, а потом увидели картинку, которая была, пожалуй, эффектней, чем захват атомной электростанции неизвестными террористами.

Замок на двери компьютерной был будто вырезан очередью из "узи" с его скорострельностью тысячу четыреста выстрелов в минуту. Посреди комнаты стоял Артист, безвольно опустив руку с "узи", и молча смотрел на труп Люси Жермен. А потом поднял голову и посмотрел на нас.

Вот тогда я и понял, что он когда-нибудь обязательно сыграет Гамлета.

Потому что он плакал. По-настоящему. Молча. Слезы катились по его светлой, отросшей за ночь щетине и скапливались в углах рта. Он осторожно обошел то, что когда-то было блистательной Люси Жермен, аккуратно прикрыл за собой дверь и взглянул на Генриха.

– Зачем вы убили ее?
– негромко спросил он и тут же вскинул "узи" с такой стремительностью, что Мухе пришлось совершить лучший в своей жизни бросок, чтобы успеть перехватить его руку. Три или четыре пули выбили из паркета щепу, а затем раздался сухой щелк. Рожок автомата был пуст. На помощь Мухе кинулись Боцман и Док. Артист отбивался как бешеный. И если бы не Док, даже не знаю, как бы ребята с ним справились.

Наконец, они притиснули его к полу. Он немного полежал, а потом хмуро сказал:

– Отпустите.

– А будешь хорошо себя вести?
– спросил Муха.

– Буду, - пообещал Артист.

Его подняли. Он прислонился к стене, немного постоял и нацелился указательным пальцем в грудь Генриха:

– Тебе конец, сука. Понял?

Генрих сунул правую руку в карман пиджака.

– Не делайте этого!
– предупредил я. Но он не внял. В руке его появился "глок" - и очень быстро, нужно отдать Генриху должное, почти мгновенно. И тут уж мне пришлось проявить некоторую расторопность. Хороший инструмент ПСМ, точный. Его пуля вышибла "глок" из руки Генриха с такой силой, что австрийская пушка шмякнулась о стену и грохнулась на паркет прямо под ноги Рузаеву и Азизу, которые появились в дверях кабинета и обалдело наблюдали за происходящим.