Двойня для босса. Стерильные чувства

Вот только… Зачем это ему?

— Эко не будет — выносит приговор Андреев.

— В смысле? — шипит Глеб. — Вы же обещали! Утверждали, что с такими «живчиками» обязательно все получится! Почти сто процентов давали. Какого…

Не имею привычки подслушивать, но сейчас затаптываю свою честность, не позволяя ей даже головы поднять. Я должна знать, что происходит за моей спиной!

— Дело не в «живчиках», как вы выражаетесь. Там все готово, — все тише и тише говорит доктор. — А вот у жены вашей, — заходится сухим кашлем, — преждевременная овуляция. Клетки вышли, извлечь их для оплодотворения уже невозможно. Пункция отменяется.

Краснею до корней волос, потому что понимаю, из-за чего произошла овуляция. Врач ведь предупреждал об осторожности. Однако минувшей ночью мне было не до нее…

— Значит, новый протокол, — не то спрашивает, не то приказывает Глеб.

— Нет, я за такое не возьмусь, — слышу скрип кожаного кресла, в которое, видимо, садится Андреев. — Хватит.

— Роман Александрович, — цедит муж.

— Жену пожалейте. Организм не выдержит, — в тоне доктора четко слышится злость.

— Да как вы не понимаете, ей нужен этот чертов ребенок! Дайте ей его и…

Вздрагиваю словно от удара током. Циничной фразой Глеб лишь подтверждает мои догадки: он никогда не хотел детей. По крайней мере, от меня. Прикрываю рот ладонью, чтобы сдержать обиженный всхлип. И не рассекретить себя раньше времени.

Андреев шикает, наверное, предупреждает Глеба о том, что я рядом.

Поздно. Я услышала достаточно.

Судорожно вздыхаю и покидаю, наконец, свое «убежище». Не удостоив Глеба даже взглядом, приближаюсь к рабочему столу Андреева. Он без напоминаний протягивает мне документы, в которых быстро ставлю подпись.

Прощаюсь легким кивком головы, мысленно посылая к дьяволу и врача, и всю его клинику. Разворачиваюсь резко и покидаю кабинет, едва не столкнувшись на пороге с медсестрой.

— Алисонька, любимая, — нагоняет меня Глеб уже в коридоре. — Где ты была? Так напугала. Уехала вчера, ничего не сказала. Я был уверен, что ты у Лили. Звонить ей бессмысленно: она ведь меня терпеть не может.

Берет меня за локоть, но я грубо сбрасываю его руку.

— Потом еще киа твою разбитую привезли. Сказали, что эвакуатор водитель лично вызвал и адрес назвал. Значит, думаю, в порядке с тобой все. Я решил, что ты на глаза мне показаться боишься. Из-за машины… Да хрен с ней, Алисонька.

Замедляюсь и оборачиваюсь, чтобы посмотреть Глебу в глаза.

— Телефон зачем отключила? Я не спал всю ночь, — давит на жалость, но это чувство сегодня мне чуждо. — Маленькая, ну, что случилось? — переходит на ласковый шепот, от которого по телу разливается мерзкая дрожь. — Перенервничала перед эко? А оно еще и сорвалось, бляха, — рычит в сердцах.

— Ты серьезно сейчас? «Александр Николаевич» разве ничего тебе не сказал? — усмехаюсь ехидно и хлопаю ресничками.

Глеб меняется в лице. Мрачнеет. Понимает, о ком я.

Я была права: писклявая девица с одной сережкой передала ему наш разговор.

— Я тебе все объясню, милая! — произносит Глеб после паузы. — Не пори горячку! Поговорим…

— Уверен, что хочешь выяснять отношения здесь? В клинике? При всех? — бросаю последний аргумент, лишь бы муж, наконец, заткнулся.

Еле сдерживаюсь, чтобы не отвесить ему оплеуху. Прямо на лестнице между этажами. При случайных прохожих и зеваках.

У Глеба хватает ума не продолжать беседу. Я же ускоряю шаг, оставляя мужа позади. Не собираюсь слушать его оправдания, не хочу давать шанс. Мне всего лишь нужно домой, собрать вещи и переехать. Как можно дальше от предателя и лицемера, что уничтожил наивную, искренне любящую Алису.

Меня больше нет.

Выбираюсь из душного помещения клиники на свежий воздух. Хочу сделать вдох, но вместо этого легкие зажимает в тиски. Попадаю в плен убивающе-черного взгляда, который надеялась больше никогда не увидеть. И медленно погибаю…

Глава 18

Стас стоит, облокотившись спиной об корпус джипа. Делает затяжку, выдыхает сизый клубок дыма, в котором его красивое, но жестокое лицо кажется зловещим, и одним резким, немного нервным движением отбрасывает бычок в сторону. Складывает руки в карманы брюк и наклоняет голову набок.

Все это время не сводит с меня глаз, словно испепелить хочет. Обратить в камень. Чтобы потом разбить молотом в пыль.

Чувствую на своей пояснице ладонь. Ледяную. Чужую.

Убираю, потому что больше не могу терпеть ничьи прикосновения. Кроме одного мужчины, который никогда не будет мне принадлежать.

— Поехали домой, Алисонька, — суетится Глеб вокруг. — Я рено из автосервиса забрал. Давай, мое сокровище, идем к машине.

На ватных ногах спускаюсь с крыльца, делаю еще пару шагов, пошатывающихся, неуверенных. Будто под гипнозом. И замираю. Бросаю беглый взгляд на припаркованный у клиники автомобиль Глеба, опять перевожу на джип.

Несмотря на то, что Стас достаточно далеко от входа, между нами словно протягивается невидимая нить. Соединяет нас, крепнет, превращается в цепь, сковывая мое тело. Кажется, достаточно слабого рывка — и через секунду я буду в объятиях Стаса.

Что мне делать с этой больной связью?

Разорвать? Или сдаться? Согласиться на любые условия мужчины, одним взглядом подчинившего меня. Предать себя, лишь бы сгорать в его руках. Снова и снова…

Решение находится само собой. Совсем рядом, прямо в салоне джипа. Покидает пассажирское место, цокает каблучками, щебечет что-то каменному Стасу.

Он не реагирует. Держит зрительный контакт со мной. Словно в мозг мой ворваться пытается, душу вывернуть наизнанку. Вырвать сердце и себе забрать, как трофей.

Поздно. Уже сделал. Все это со мной.

Милана как бы невзначай поправляет ворот рубашки мужа, прикрывая его мощную шею, где этой ночью я оставила свои метки. Глубокие царапины, которые сложно не заметить.

Она все поняла. Не могла не догадаться. И сейчас заявляет свои законные права на мужа.

В этот же момент Глеб распахивает передо мной пассажирскую дверь рено. Говорит мне что-то ласково, приобнимает за талию, подталкивая в салон. Чмокает в щеку, и я не успеваю увернуться. Потому что все еще смотрю на Стаса.

Черный взгляд-выстрел летит в Глеба, убивает наповал, с особой жестокостью, — и возвращается ко мне, прищуриваясь.

Выдерживаю нашу зрительную схватку. Ровно до того момента, пока не разрываю ее сама. Чуть приподнимаю подбородок, вкладываю ладонь в руку Глеба — и сажусь в машину.

Некоторое время чувствую тяжелый взгляд, готовый подорвать наш автомобиль. Но потом слышу рев двигателя. И понимаю, что джип сорвался с места и умчался прочь на полной скорости.

Теперь точно все кончено.