Двойня после развода

Хотя рожу хочется ему подправить. Слишком бесит своим присутствием.

– А я тебя прошу, по-хорошему, свали с дороги. Я уже знаю, что ты собрался на то же место, куда и я.

Вопросительно выгибаю бровь.

– И?

– Ты не представляешь, как тут могут прижать, если ты кому-то неугоден. А с твоим-то характером, Таран, тебе будет ой как непросто.

Прищуриваюсь. В голове начинают быстрее вращаться шестеренки, и я пытаюсь зацепиться за поток мыслей. Что-то ускользает из внимания, только что, я не могу сообразить.

Прижать… прижать.

Пронзаю Лапина взглядом, но он в ответ на это только усмехается.

– Если что-то случится с Мариной или как-то попытаются меня прижать через неё, ты огребешь, Лапин. Я в первую очередь буду думать на тебя.

Он насмешливо фыркает и отходит.

– Ой, ой, как страшно. Я уже трясусь, Таран.

Делаю глубокий вдох. Ну вот почему нельзя просто взять и расквасить ему рожу? Надо изображать из себя интеллигента, мать его… которым я никогда и не был.

– О, Жора, давай кадр, – раздается возле нас, и тут же щелкает фотоаппарат. – А вы знакомы?

В поле зрения появляется молодая особа с диктофоном. Переглядываемся с Лапиным, и я читаю в его взгляде то, о чем сам думаю. Нечего лезть в наши личные дела.

Я ударяю его по плечу и натягиваю на рожу улыбку.

– Да вот, встретились бывшие одноклассники.

Он пытается сбросить мою руку с себя, но тоже скалится.

– Да, не виделись с выпускного. Решили поболтать, – поддакивает моей версии.

– Как увлекательно, а вас не смущает, что вы соперники в этой гонке за место?

– Не смущает, – почти одновременно проговариваем и косимся друг на друга.

Журналистка никак не хочет свалить, и я уже начинаю закипать, но приказываю себе держать лицо. Это политика, и тут все непросто. А я не готов отказаться от мысли получить кресло в администрации.

– Наиль, – на улицу быстрым шагом выходит Марина.

Но при виде людей с камерой и диктофоном тормозит. И я слышу, как плитку царапают её шпильки.

– Добрый, – сбивается с дыхания, – вечер.

Тут же её лицо озаряет улыбка, и на меня устремляется взгляд, полный обожания. А я мысленно могу только похлопать, как она так быстро сориентировалась.

– Милая, мы уже почти закончили, – притягиваю её за талию к себе.

Чтобы защитить. Укрыть от посторонних глаз. Но я прекрасно понимаю, что ни черта у меня не выйдет. На неё смотрят, и её снимают.

– Можно фото ваше?

Лапин понимает, что он тут явно лишний, и ретируется. А я обнимаю свою жену с таким кайфом, что даже благодарен журналистке.

– Конечно, – Марина перекидывает волосы на одно плечо и переплетает наши пальцы.

Вспышка.

– Готово, спасибо большое. Вы прекрасная пара.

Марина благодарит, и с напряжением оба ждем, пока останемся вдвоем. Выдыхает, только когда парочка скрывается за массивными дверями.

– Боже, что вы тут так долго? – её голос звенит от возмущения. – Я думала, что вы тут…

Осекается, а я приподнимаю бровь в ожидании продолжения.

– Что ты думала, ангел?

Она мотает головой.

– Что у вас тут разборки.

Хмыкаю, снова тяну Марину на себя и вдыхаю её аромат, от которого тут же мотор разгоняется.

– Я его предупредил, чтобы даже не думал дышать в твою сторону, – шепчу ей на ухо.

Наслаждаюсь видом её гладкой кожи, и во рту накапливается слюна. Хочется языком провести по изгибу её тонкой шеи и впиться зубами.

Она резко поворачивает ко мне лицо, и мы чуть ли не встречаемся губами.

– Ты же не серьезно, Таранов?

Вздергиваю брови и смеюсь.

– Почему? Очень даже серьёзно. Ты только моя, ангел. И я не позволю всяким Лапиным…

– Ладно, – перебивает, как будто боится услышать продолжение, – хорошо, я поняла. Никаких Лапиных и прочее, пока действует наш уговор.

Не отвечаю на последнюю реплику. Пусть пока думает, что это все временно. Но на самом деле её ждет большой сюрприз…

– Поехали домой?

Марина удивленно моргает и вопросительно смотрит на здание, где проходит прием.

– А что? Уже можно?

Пожимаю плечами.

– А почему нет? Я все, что хотел, сделал. Теперь можно под шумок свалить.

Протягиваю ей руку, и Марина доверчиво вкладывает свою. Меня уже привычно пронзает теплом от её прикосновения, сжимаю пальцы, чтобы ощущать её.

Усаживаемся в машину, и я расслабляю галстук.

– За девчонками?

Марина с тоской смотрит на часы и сжимает губы. А мне не нравится такое выражение на её лице.

– Что такое?

– Думаю, они уже спят, Наиль. Лучше их оставить у мамы, тем более я предупредила, что мы задержимся. И я поеду к своим, пожалуй.

Вот уж нет, ангел. Тут ты не угадала.

Наклоняюсь к ней, и мы встречаемся глазами. Зрачки Марины расширяются до предела, дыхание учащается, и я ловлю кайф от мысли, что ей не ровно. Она реагирует.

– А если я тебя не хочу отпускать к родителям?

Она сглатывает и опускает взгляд.

– Что ты… Наиль, – она переходит на шепот, и это щекочет нервы, – я не думаю…

Её прерывает звонок на мой мобильник. Не реагирую, полностью сосредоточившись на Маришке. Но звонок повторяется.

Шумно выдыхаю, беру телефон и вижу, что это охрана.

– Что там ещё?

Хмурюсь. Марина заглядывает в экран и перестает дышать.

– Слушаю.

– Наиль Рашидович, тут привезли какую-то мебель вам.

Ох, твою ж… главное, вовремя.

– А чего не ночью? – рявкаю.

– Я, – теряется охранник, – не знаю. Спросить?

– Да это не тебе, Серег. Пусть пока подождут, мы скоро приедем.

Марина смотрит на меня и почти не моргает. Судорожно сжимает в руке клатч.

– Что там произошло?

Голос испуганный.

– Все хорошо, – хватаю её ладошку и целую, глядя во вспыхнувшие глаза, – мебель девчонкам привезли. Молодцы тоже, додумались, почти ночью. Так что, жена, нам будет чем заняться, когда мы приедем.