Двойня после развода
Шрифт:
В коридоре тихий шорох, а у меня внутри все обрывается. Выбегаю на шум и хватаю по пути биту.
Бита? Откуда у Таранова в квартире бита?
На всякий случай замахиваюсь. Буду стоять до конца, чтобы защитить девчонок.
– Тш-тш-тш, – Наиль поднимает руки и смотрит на занесенную над моей головой биту, – это я, Мариш. Все хорошо. Я вернулся с добычей.
Кивает на пакеты и улыбается.
Вдыхаю и опускаю руки.
Серый взгляд путешествует по моему телу, заставляя затаить дыхание. Наиль задерживается на моих обнаженных
– Мой боевой ангел.
Отставляю биту и прислоняю ладонь ко лбу.
– Прости, я думала, мало ли…
– Ну, хорошо, что ты вовремя поняла, что это я. А то башню бы мне снесла точно этой штукой.
Хватает пакеты и несет в сторону кухни. У него она не отделена от коридора, и мне приходится плестись за ним.
– Откуда у тебя эта штука?
Таранов вопросительно выгибает бровь, и на его лице снова зажигается улыбка. А я ловлю себя на мысли, что такой он мне больше нравится, чем злой и кусачий.
– Любой уважающий себя банкир должен иметь биту, разве нет?
Фыркаю и подхожу к покупкам.
– Любой уважающий себя банкир должен иметь охрану.
Хватаю молоко и несу к холодильнику.
Наиль мычит.
– Надо подумать об этом, да. Я сейчас вернусь.
Оборачиваюсь, а его уже нет. Продолжаю все раскладывать. Ну, Таранов, как всегда. Набрал столько, что хватит на год.
Во рту пересыхает, беру с барной стойки высокий прозрачный стакан. Наполняю водой чуть ли не до краев и делаю жадный глоток.
В этот момент возвращается Наиль… с голым торсом.
Поперхиваюсь. Таранов удивленно дергает бровью. Косится на меня.
– Что не так? Ты забыла, как я выгляжу без футболки?
Мотаю головой. И снова его взгляд на мои ноги. Да такой, что хочется прикрыться, или, наоборот, немного приподнять край одежды.
Зажмуриваюсь. Боже, да что за мысли?!
А когда распахиваю глаза, то перед глазами уже обнаженная грудь Наиля. А там…
Дыхание перехватывает. У него появилась татуировка. От которой по рукам мурашки.
Чувствую его дыхание на волосах и поднимаю глаза.
– Нравится? – кивает себе на грудь.
Глаза темные, похожи на провалы. Медленно качаю головой.
Она слишком реалистична, и слишком напоминает мне мое состояние, в которое я окунулась после нашего расставания. В месте, где у нас сердце, татуировка, на которой обломки ребер и пустота… как будто там, у него в груди… больше нет сердца.
– Жутко красиво, – губы живут своей жизнью.
Облизываю их, чтобы убрать сухость. Боюсь смотреть в лицо Наилю, и он решает заставить меня поднять взгляд.
Дергает подбородок, а у меня не остается другого выбора. Встречаюсь с его серыми глазами.
– Мне было очень больно без тебя, ангел… даже если ты мне не веришь.
Его слова впиваются шипами в сердце. До боли прикусываю губу, чтобы не заплакать над нашим прошлым. Надо как-то набраться сил и оставить его там… Мы никуда не убежим от своих ошибок. И друг
от друга тоже…– Я… – качаю головой, – не важно.
– Что ты, Мариш?
Отвожу взгляд, хоть моя голова по-прежнему приподнята, а подбородок зажат пальцами Таранова. Но я не могу... его взгляд слишком будоражит чувства.
– Мне тоже было очень больно после нашего расставания.
Наиль прижимает меня к столу и упирается руками по обе стороны моих бедер. Прикрывает глаза и резко выдыхает. Между нашими телами возникает небольшое пространство, в которое тут же просачивается холод.
– Я не знаю, чем ещё поклясться, что я не изменял. Даже не смотрел в сторону других…
Утыкаюсь лбом в его плечо. Боже, как хочется все забыть, но мысленно я кричу сама себе, что нет гарантий, что подобное не повторится. Нет!
– Но ты впустил другую в нашу семью. И ничего не сделал с этим…
Таранов скрипит зубами, и его грудь замирает. Он словно ставит дыхание на паузу.
– Тут да… виновен, каюсь. Пригрел змею.
До сих пор мне тяжело обсуждать ту ситуацию между нами. Вспоминать больно, но надо все решить уже наконец-то и, если получится, отпустить.
Если получится…
– Я предлагаю, – тихо продолжает Таранов, – попробовать все заново собрать. Хотя бы попытаться нормально общаться. Ради дочерей. Мне очень плохо…
И мне плохо… очень. Но…
Наиль обхватывает мое лицо ладонями, и я сосредотачиваю на нем взгляд. Перед глазами подозрительно плывет, и я надеюсь, что мне хватит сил не заплакать.
– Давай попробуем, м?
Качаю головой. Но не в знак отрицания. Просто я не знаю, что ему ответить.
Его взгляд вспыхивает подозрительным огнем, как будто он что-то задумал. А потом я чувствую, что в кухне моментально меняется энергетика.
– Что ты... – сбиваюсь с дыхания и вцепляюсь Таранову в бицепс, – что ты делаешь, Наиль?
Обжигающая ладонь медленно скользит по моему бедру, пока я пытаюсь заставить себя дышать. Не получается!
– Соблазняю свою жену, разве не ясно? – хриплый шепот ударяет по накаленным нервам.
Мотаю головой. Но у самой из самых глубин поднимается возбуждение и волнение. Тело мелко дрожит, пока я ощущаю на себе прикосновения Таранова.
Он знает, что делать с моим телом. Знает, за какие струны дёргать, чтобы я ответила. Чтобы я не смогла взять себя под контроль… Но ведь я смогу сопротивляться.
Смогу же?
– Не получится...
Боже… Мой голос явно меня решил предать.
Смешок. Он не верит мне. А его шершавая щека прижимается к моей. Вздрагиваю, пока Наиль без труда усаживает меня на стол. Как будто я не вешу ничего.
– Мне так нравится, как ты закатываешь глазки, когда хочешь меня.
Тут же зажмуриваюсь и шумно выдыхаю.
– Неправда.
Наиль продолжает гладить мои бедра, и это сильнее, мать его, афродизиака. Но если я поддамся... то что будет потом с нами?