Двойные листочки

Вика с Ваней быстро доели и встали из-за стола. Ваня подхватил тарелки и хотел отнести к стойке для грязной посуды, но к ним уже шла уборщица, которая жестом остановила Ванин порыв:

— Оставьте, ребятишки, мы всё уберём.

Ваня поставил тарелки, подхватил рюкзак и, пробормотав благодарность, вышел вместе с Викой из столовой.

— Я сбегаю за гитарой, встретимся в кабинете музыки, — сказал он Вике и помчался в кабинет русского.

— Можно? — Ваня аккуратно приоткрыл дверь. Яна сидела за столом. Оторвавшись от тетради, она махнула ему.

— Да, Ваня, заходи. Ты за гитарой?

Ваня кивнул.

— Забирай, она в целости и сохранности!

Яна с улыбкой кивнула на шкафы, где лежала гитара, потом склонила голову на бок и потёрла висок.

— Устали?

Яна села ровнее.

— Да не то чтобы устала, просто голова что-то разболелась. Наверное, надо было сегодня поесть чего-нибудь ещё кроме кофе и вафель.

Ваня поднял брови.

— Вы что, последний раз ели утром со мной?

— Ага. — Яна кивнула с грустной улыбкой. — Я на переменах с ребятами болтала, тетради проверяла, кто-то что-то приносил исправленное, малыши стихи сдавали… В общем — куча дел, я и не заметила, как день прошёл, а сейчас столовка уже закрыта.

— А у вас тут больше нет ничего?

— Неа. Ну разве что мел пожевать, — сказала она со смехом.

— Хорошо, что у вас не маркерная доска.

— Да, точно! А то с этим двадцать первым веком есть все шансы умереть с голоду.

— Наверное, можно было бы и маркеры погрызть. Там, вроде, спирт внутри, усталость как рукой снимет.

Яна засмеялась, но тут же снова потёрла висок.

— Надо будет принести сюда что-нибудь из еды.

— Вагон круассанов с сыром?

— Ну нет! Их съедят тараканы, а я слишком люблю круассаны, чтобы делиться.

— Домовой для вас поохраняет, — улыбнулся Ваня.

— А потом опять разбалуется и свернёт проектор!

С напускным возмущением Яна ткнула пальчиком в потолок. Ваня улыбнулся.

— Ничего. Я поправлю.

Яна опустила глаза и улыбнулась одним уголком губ. Очень мило улыбнулась. Ваня отвел взгляд и наконец вспомнил, за чем пришёл. Приблизившись к шкафам, он снял гитару, закинул на плечо и обернулся.

— Вы ещё долго здесь будете?

— У меня куча тетрадей на проверку. Думаю, что часа два просижу точно. А что?

— Я подумал, что было бы удобно оставить гитару здесь до следующей репетиции, если вы не против.

— А дома ты играть не будешь?

Ваня покачал головой. Яна понимающе кивнула:

— Да, точно, нельзя отвлекаться. Если я ещё буду здесь, оставляй, конечно.

— Спасибо. Тогда не прощаюсь. — Ваня улыбнулся ей и вышел из кабинета.

Он понёсся на первый этаж по боковой лестнице, надеясь не встретить Певцова. К счастью, не встретил ни его, ни кого-либо другого, и выбежал из школы прямо как был — с гитарой и без куртки.

Через десять минут он снова постучал в дверь Яниного кабинета, пытаясь успокоить сердцебиение, но ему никто не ответил. Ваня дёрнул дверь. Кабинет был открыт, но Яны там не оказалось. Она явно вышла ненадолго, потому что оставила компьютер включённым, а недопроверенную тетрадь — открытой. Ваня, не веря своей удаче, отошёл от её стола и быстро покинул кабинет, тихо затворив за собой дверь.

Ещё пять минут спустя он стоял в школьном дворе и не отрываясь смотрел в окно второго этажа. Ему было видно, как Яна подошла к учительскому столу, взяла в руки бумажный пакет, заглянула в него и рассмеялась. Она вытащила из пакета круассан. Когда она улыбнулась и откусила большой кусок, сердце Вани превратилось в горячее варенье. Он жадно всматривался, ждал, когда же она заметит. И она заметила. Яна снова запустила руку в пакет и достала записку. Прочитала, широко улыбнулась и бросила взгляд куда-то в сторону. На дверь, догадался Ваня. В ушах громко отдавал пульс, когда он быстрым шагом направлялся к кабинету музыки.

В записке было написано: «От домового».

ПЕТЯ

Петя с Милей шли по первому этажу к кабинету музыки, возле которого уже стояла Вика. Петя всё ещё был не в духе — ему совершенно не хотелось, чтобы рыжая сидела с ними. Будет отвлекать своими вечными комментариями. И он нервничал, боялся, что отец позвонит и сорвёт репетицию. Или что правда вскроется. В общем, Петя с трудом справлялся с целым клубком раздражающих факторов, поэтому, когда они с Милей приблизились к двери, он спросил резче, чем хотел:

— Где Низовцев?

Вика поправила на плече сумку и облокотилась на стену рядом с дверью.

— Сейчас придёт.

— Мы договаривались на четыре. Где его носит? Что за отношение? — пробурчал Петя, открывая класс.

Вика закатила глаза:

— Господи, Певцов, что ты ел на обед, цемент? Сказано тебе, сейчас придёт. Ванечка за гитарой пошёл.

— Надеюсь, не в магазин.

Петя открыл дверь, и Вика, качая головой, прошагала в класс первой. Раздражение Пети усилилось ещё на десять процентов. Он махнул Миле, пропуская её вперед, вошёл сам и закрыл за собой дверь.

Вика сразу направилась к учительскому столу и начала выкладывать учебники.

— Что ты делаешь? — спросила Миля.

— Собираюсь провести это время с пользой, — ответила Вика и села за стол Вероники Николаевны.

Петя молча прошёл мимо парт к другой части класса, не глядя на девочек.

Кабинет музыки скорее походил на небольшой зал — вытянутое помещение, одна половина которого выглядела как обычный класс с учительским столом, партами и доской, а вторая походила на маленькую студию звукозаписи: здесь стояли синтезатор и ударная установка, стойка с микрофоном, усилитель, микшерный пульт и прочие примочки. Стены этого кабинета были не расписаны, а отделаны цветными акустическими панелями. На специальных креплениях висели настоящие инструменты: несколько скрипок, флейты, три акустических гитары, штук пять укулеле, трубы, тромбон, треугольники и даже виолончель. Всё это использовалось на уроках, музыкальных кружках, задействовалось для концертов, хотя чаще всего выступающие предпочитали приносить свои инструменты. Петя же просто переносил ударную установку из кабинета музыки на сцену в актовый зал.

В кабинете, конечно, стояли шкафы с нотами и учебниками по музыкальной литературе, а с верхней полки на вошедших взирали гипсовые головы композиторов. На отдельном столике рядом с учительским столом красовалась гордость и особая ценность Вероники Николаевны — проигрыватель и коробка виниловых пластинок.

Миля пару секунд смотрела, как Вика устраивается за месте учителя, потом, видимо, решив не продолжать диалог, простучала каблуками через класс и села за одну из последних парт, повернувшись спиной к Вольской и лицом к Пете, который уже снимал ткань с ударной установки. Проверив ударные и продолжая кипеть, он подготовил оборудование и для Вани — включил усилитель и настроил пульт.

Он как раз собирался звонить Низовцеву и обрушить на него поток нецензурной брани, когда дверь наконец открылась, и тот ворвался в класс с гитарным чехлом на плече. Дыхание его было быстрым, он явно бежал сюда. Откуда это он так нёсся, интересно? И почему покраснел? Нервничает перед демонстрацией своих талантов? Но Петя для себя уже решил, что если Ваня в состоянии сменить хотя бы три аккорда, не сбиваясь, он уже подойдёт, за неимением выбора.

Петя демонстративно поднял брови и взглядом показал Ване на часы, висевшие над доской.