Двойные листочки

Ваня склонил голову на бок и слегка усмехнулся.

— Скажи это себе, когда увольнялась из лучшей школы города ради моего личного дела.

Их взгляды пересеклись — Ванин насмешливый и Янин… Печальный? Влюблённый?.. Она действительно пыталась заставить его поверить, что ей всё равно, но взгляд выдавал её. От этого взгляда Ване отчаянно захотелось прижать Яну к себе и... Но не сейчас. Раз это для неё так важно, школьник её целовать не будет.

Ваня отошёл ещё на несколько шагов.

— До конца учебного года осталось три чёртовых месяца. И после… — Ваня кивнул в знак прощания. — Мы поговорим.

Не дав себе передумать, он развернулся и быстро зашагал к такси, в котором его ждал Певцов. Он спиной чувствовал, как Яна смотрит ему вслед. Когда он дошёл до такси и, не устояв, всё-таки обернулся, Яны уже не было.

Глава 24. Подготовка

ПЕТЯ

Петя зашёл в школу. Сегодня он приехал раньше, потому что не хотел завтракать с отцом, который в последнее время всё чаще стал расспрашивать об универах, факультетах, оценках, то есть обо всём, о чём Петя с ним разговаривать не хотел. Так что сегодня Петя переступил порог школы ещё до восьми утра, прошёл к шкафчику и подумал, что Низовцев, возможно, знает толк в атмосфере — в школе действительно было по-утреннему тихо и приятно. Переодевшись в этой приятной тишине, он пошёл по коридору, но тут до его слуха донёсся звук, от которого сердце подскочило. В кабинете музыки кто-то играл на гитаре. И, конечно, так играть мог только Низовцев. Петя направился туда. Кабинет музыки был оборудован специальными звукоподавляющими панелями, так что когда Петя открыл дверь, его буквально накрыло звуковой волной электрогитары. Ваня стоял спиной ко входу и играл что-то очень интересное. И красивое. И был полностью поглощён процессом. Да. Вот с таким Низовцевым Петя и хотел поступать. Дружить он может с любым, но поступать — только с этим. Петя дождался, когда Ваня остановится, и сказал:

— Да уж, из Яны мотиватор получился получше, чем из меня.

Ваня обернулся. Петя подошёл, усмехнувшись:

— Мог бы сразу сказать, что нужно просто перестать отвечать на твои сообщения…

В Петю полетел медиатор. Ваня явно целился ему в глаз, но Петя поймал медиатор одной рукой у своего лица и стал подбрасывать, как монетку.

— Как ты попал в кабинет?

— Попросил охранника открыть, сказал, что Вероника Николаевна разрешила приходить, когда здесь свободно.

— Полагаю, мы наконец-то начинаем готовиться. У нас всего два месяца, а готовность — ноль процентов.

— Не ноль.

— Нам нужно придумать концепцию, подготовить один кавер и что-то своё, а у нас ни...

— Я песню написал.

Петя вскинул брови.

— Ты пишешь песни?

— Ты настолько удивлён после того, как осенью мы уже одну мою исполнили? — Ваня отобрал у него медиатор и приложил к струнам. — Я пишу стихи, которые могут стать песнями, но у меня проблема с аранжировкой. Этому… Этому меня не учили.

— Не учили? Так ты всё-таки с кем-то учился?

Ваня кивнул. Петя заметил, что челюсть Вани немного напряглась.

— Меня учил отец.

— Твой отец тоже был музыкантом? Или прошедшее время неуместно? Ты не рассказывал, так что поправь меня, чтобы я не выглядел грубияном.

Ваня поднял уголок губ в какой-то недоброй усмешке.

— Присядь, это лучше слушать сидя. — Ваня серьёзно посмотрел на Петю. — Мой отец — один из первых проектов Зиновьева.

— Чего?! Ты шутишь!

Ваня покачал головой.

— Мой отец — крутой гитарист. Его группа была довольно популярна в местной тусовке, и Зиновьев их заметил. Тогда ещё не было никакой академии, разумеется. Через некоторое время он предложил им контракт в Штатах. Мама не хотела, чтобы отец уезжал, но он обещал, что заберёт нас, когда там устроится. А через год… Попросил развод. Мне было десять.

Петя уставился на Низовцева. Да, это многое объясняло. Талант, навыки, нежелание петь на сцене и поступать в академию…

— Значит, отец научил тебя играть, — задумчиво подытожил Петя.

— И петь. Немного. Он постоянно играл дома, а я повторял. Мне нравилось играть вместе с ним, это было… — Ваня помедлил. — Это было счастливое время. А потом он уехал. После его отъезда я не хотел притрагиваться к гитаре, чтобы не расстраивать маму, но… Ничего не смог с собой поделать. Я знаю, что кое-что у меня неплохо получается. Но к Зиновьеву я не хотел, боялся, что маму это расстроит.

— Но теперь ты передумал? — с сомнением спросил Петя.

— Не то чтобы передумал. Скорее смирился с тем, что, похоже, и так неизбежно бы случилось. Даже смешно. — Ваня горько улыбнулся.

— Но если твой отец уехал, почему ты так стремился поступать за рубеж?

— Ну, во-первых, мне хотелось сделать то, чего не сделал отец, — вернуться. Дело принципа. Во-вторых, зарубежный вуз казался мне какой-то голливудской мечтой — стоит туда поступить, как все проблемы решатся. Казалось, что здесь нет таких перспектив. Но проучившись с вами полгода, я понял, что уезжать необязательно, здесь тоже есть место… Деньгам. Успеху. Ваши родители же как-то зарабатывают, не так ли? Ну а в-третьих… Я пытался наступить на горло своей любви к музыке, заменить её учёбой. По понятным причинам. Я не хочу быть похожим на отца, но, кажется, есть вещи, которые…

— Которые у тебя в крови. — Петя понимающе кивнул. Мда, вот так история. Если и существует судьба, то она сыграла с ними очень весёлую шутку. — А если мы не поступим? — спросил он и почувствовал, как у него защемило сердце от собственного вопроса.

Ваня посмотрел на него и твёрдо сказал:

— Мы поступим. Другого варианта теперь нет. Ни для тебя… Ни для меня.

— Но ты же всё равно подал документы вместе со всеми, кто претендует на зарубежные направления, я видел списки.

— Да. Но если мы поступим, я не уеду. Мама будет этому рада, хотя новость про Зиновьева, скорее всего, её шокирует. Яна убедится в серьёзности моих намерений, ну а я… — Ваня провёл рукой по грифу гитары. — А я буду заниматься тем, что люблю.

Петя кивнул и сел за ударную установку.

— То, что ты играл, когда я вошёл, — звучит неплохо. Это и есть твоя песня?

— Да, но я пока не придумал, как сыграть в конце. И слова — припев не совсем ложится на музыку, кажется, надо подобрать другой ритм.

— Покажи слова.

Ваня протянул ему телефон, и Петя пробежал глазами по строчкам. Да, Низовцев не зря самый крутой в кабинете литературы.

— Напой, как ты это представляешь.

Ваня напел куплет. Петя кивнул.

— Что-то в этом есть. Начнём с начала. Сыграй, как там было.

Ваня сыграл первый куплет, и ещё раз — уже вместе с Петиной импровизацией. Когда они остановились перед припевом, Ваня сказал с довольной ухмылкой:

— С тобой звучит получше.

Петя тоже усмехнулся.

— Получше. Звучит, как надо, потому что теперь это не сопли, а музыка. — Петя снова посмотрел слова. — Припев не ложится на такой ритм, ты прав. Что, если сменить здесь размер на семь восьмых? И петь более отрывисто, почти слогами. И стаккато на гитаре. Давай попробуем.

Ваня вскинул брови, но кивнул, и парни, вместе негромко напевая слова, стали подбирать ритм для припева. Петя несколько раз переходил от куплета к припеву, пытаясь выбрать подходящую барабанную сбивку. Звонок на первый урок обоих привёл в замешательство — они даже не заметили, как пролетело время. После уроков они снова заняли класс. Провозившись ещё час, они, наконец, оба были довольны припевом.

Ваня наклонился к педалборду*.

— А что, если добавить дилей? Или реверберацию?** Не знаю.