Двуликий бог. Книга 2

Я пролежала в растерянности и бездействии до первых рассеянных лучей рассвета. Стоило расплывчатой полупрозрачной дымке робких солнечных отблесков коснуться лица, и я неосознанно села в постели, растёрла холодными ладонями бледное заплаканное лицо, переложила на одно плечо спутанные светлые волосы. Наверное, я совершила все эти незатейливые действия скорее по привычке, ведь с первыми лучами Соль я становилась госпожой. Так было всегда. До этого самого дня… А может, что-то ощутила, почувствовала, потому что через несколько минут после этого в покои явился Локи.

В отличие от меня, бог огня выглядел превосходно: часть медно-рыжих прядок собрана на макушке, чтобы удержать распущенные волны курчавых волос, и заплетена в маленькую косичку, подхваченную золотым кольцом, смуглое лицо сияло энергией и силой, глаза горели ярче юрких искр от костра, выразительные губы изогнуты в уверенной и самодовольной улыбке. Тёмно-алый, как запёкшаяся кровь, шёлк на его плечах оттенял удивительные огненные волосы и редкий цвет глаз, безупречной выделки кожа повторяла очертания длинных сильных ног. Такой гордый, такой привлекательный и такой… Чужой. Хуже всего было то, что он смотрел на меня с прежней нежностью озорного любящего взора. Всё осталось, как прежде. Всё, кроме моего вырванного из груди и растоптанного сердца.

Я не находила в себе сил заговорить с ним, не хотела бы даже видеть его лицо, а потому испытала облегчение, когда лекарь, поклонившись, отвела господина в сторону, ближе к дверям. Некоторое время они что-то обсуждали вполголоса. Говорила по большей части Хельга, бог обмана кивал и лишь время от времени вставлял уточняющий вопрос — я узнавала это по повадкам, снова и снова проклиная себя за то, что не могу отвести от него глаз. Наконец, собеседники замолчали. На несколько минут в покоях повисла тягостная тишина. Затем Локи похлопал женщину по плечу, приблизился к постели и сел рядом со мной. Склонив голову, я не смотрела не него. Тёплые ладони коснулись моего лба, тыльная сторона пальцев ласковым мимолётным движением прошлась по щеке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он с такой невозмутимой простотой, что я поняла: он ни о чём не догадывается. Или же делает вид, что не догадывается. Я отстранилась, избегая его прикосновения, обратила холодный и пустой взгляд сначала на него, затем на лекаря. Проницательный ас всё понял. — Хельга, оставь нас. Отдохни, мне доложили, что ты провела у госпожи добрую половину ночи.

— Слушаюсь, повелитель, — лекарь ещё раз поклонилась, приоткрыла дверь и вдруг обернулась к нам. — Госпожа моя… Помните о ребёнке. Сильное волнение навредит и Вам, и ему. Прошу, будьте благоразумны, — на миг наши взгляды пересеклись: её — сочувствующий, добрый, материнский — и мой — безразличный, угасший, потерянный. Я слегка кивнула, сжала губы, хотя это было лишним — они больше не дрожали. Мы остались одни. Медленным сдержанным жестом я положила руки на покрывало перед собой, продумывая каждое движение. Мне не хотелось выдавать Локи своё состояние, хотя я ничуть не сомневалась, что мне ничего не удастся от него скрыть, как бы я ни старалась. Он молчал, но я ощущала на себе пронзительный взгляд внимательных золотистых глаз. Понимала, что он ждёт от меня ответа.

— Я хочу, чтобы ты выслал Рагну из своего чертога, — я не подозревала, что мой голос, которого я не узнавала, может быть таким сухим. Он не дрожал, как и губы, как и руки. Всё это осталось в прошлом, растаяло вместе с сумраком ночи. Наступил новый день, а значит, пришло время принимать решения, от которых не скрыться.

— Это ещё зачем понадобилось? — после продолжительного молчания, наконец, спросил Локи. Казалось, он был в равной степени удивлён и темой беседы, и переменой моего тона. Чутко угадывая настроение, супруг не давил на меня: не настаивал, не прикасался, не приближался. Его расслабленная поза и спокойный негромкий голос действовали, словно морок, внушали умиротворение.

— Она забылась и оскорбила меня, — я сплела пальцы, сжала ладони. Почувствовала, как губы против воли искривились от презрения. Не стоило доверять ей. Я сама допустила эту глупую ошибку. Не нужно было сомневаться в первом впечатлении. — Позволила себе сказать такое, что я едва не потеряла твоего ребёнка.

— А твоего? — снова выдержав паузу, уточнил Локи. Я не ответила, отвернулась. Нечто такое проскользнуло в голосе мужа, что резануло по сердцу. И я опять испытала боль, хотя, казалось, совсем уже обессилела и окаменела. — Раз так, разумнее будет вырвать девчонке язык в назидание всем остальным, а работу пусть выполняет. На ней многое держится, а ты сейчас не в том положении, чтобы перетруждаться.

— Ты готов искалечить её, но не расстаться? Почему? — сделав глубокий вдох и набравшись решимости, я взглянула ему в глаза. Печальные и заботливые, они не отнимали взор от моего измученного лица. Локи невесело усмехнулся, а затем раскрыл было губы, но я прервала его: — Не нужно прикрываться моим благополучием или благополучием чертога. Незаменимых слуг нет. На её место придёт другая, со временем научится. Оставишь Рагну, знай: мне не будет покоя. А впрочем, — добавила я, немного помолчав и покусывая нижнюю губу, — мне итак здесь больше не будет покоя.

— Потому что это служанка, которая мне удобна. Я знаю её с тех пор, как она была нескладной девчонкой, и доверяю ей. Рагна смекалистая, верная и трудолюбивая. Если она проявила дерзость, пусть поплатится за неё. Однако это не повод перечеркнуть её прежние заслуги и выставить прочь, — чем дольше я слушала его невозмутимый рассудительный голос, тем больше в глубинах груди закипал гнев. Ярость разливалась по жилам, потому что выходило, что Рагна права: для Локи она была незаменима. Глаза увлажнились, и я украдкой стёрла зарождавшиеся слёзы основанием большого пальца, злясь на себя.

— Не ты ли выставил прочь Эйнара за проступок куда более незначительный?.. — глаза Локи сверкнули непримиримой ненавистью, губы перекосило, но он сдержался, ничего не сказал, совладал с побледневшим лицом. — Выходит, Рагна тебе важнее госпожи?

— Я знаю, что между вами произошла ссора, но не знаю подробностей, — голос Локи стал ледяным, как бурный горный ручей, однако он изо всех сил старался держать себя в руках. — Тем не менее, у меня есть основания полагать, что ты разгневана не столько на неё, сколько на поступки, которые она совершала, подчиняясь моим приказам. Так ведь?

— Рагна сказала тебе? — отвернувшись к окну, тихим голосом уточнила я, испытывая смешанные чувства: облегчение, что он видит суть, и горечь, что в скором времени мне предстоит разговор, к которому, верно, я не готова. Локи криво усмехнулся, покачал головой, а затем достал из-за пазухи маленький предмет, сверкнувший на солнце, — я уловила движение краем глаза. Ведомая любопытством, я обратила взгляд на руки аса. Тонкие пальцы держали кольцо с огненным рубином. Драгоценный камень пересекала глубокая тёмная трещина. Я сомкнула ресницы, неправдоподобную улыбку исказило болью. Какая ирония, ведь точно такая же трещина теперь вгрызлась и в моё сердце.

— Слуги нашли его возле моих покоев, под утро принесли мне, — на губах бога обмана так и застыла печальная и язвительная усмешка, хотя в глазах вовсе не угадывалась ни радость, ни повод для смеха. Он приподнял искусно выполненный перстень перед своим лицом, наклоняя то в одну сторону, то в другую, улавливая солнечный свет на многочисленных гранях редкого яхонта. Задумавшись, он любовался им. — Объяснишь мне причину своего решения?

— Это будет нетрудно, — справившись с внезапной дрожью голоса, улыбнулась я одеревеневшими губами. — Это кольцо всегда было знаком твоей любви ко мне. Нет любви — нет кольца, — и тут я в который раз ощутила слёзы на своих ресницах. Становилось ясным: покуда не кончается боль, не высохнут и слёзы на глазах. Боль же моя была неизбывна. Локи выслушал молча, мне только показалось, что в какой-то миг узкие губы его дрогнули, затем так же молча зажал кольцо в кулаке.