Двуликий бог

Я тяжело вздохнула. Мне так хотелось увидеть его, коснуться красивого, пусть и бледного, лица. Но я понимала, что в такой напряжённый момент благоразумнее всего было довериться Хельге. Порой она бывала непозволительно своевольна, но ещё ни разу разумная и самоотверженная женщина не дала повода усомниться в своей преданности золотым чертогам и их повелителю. И раз я ничем не могла помочь Локи, я должна была позаботиться о его подчинённых. Возможно, если я прислушаюсь к просьбам лекаря, то быстрее встану на ноги, и тогда она сможет больше времени проводить подле господина, а я — посвящать обитателям огненных палат. Я боялась представить, какая суматоха, должно быть, творилась в чертогах после произошедшего нападения.

— Ты слишком много на себя берёшь, Хельга. Не будь ты так умела, тебя следовало бы выставить из дворца, — наконец, строго и холодно заметила я в ответ. С достоинством выдержав мой пристальный уничтожающий взгляд, женщина лишь покорно склонила голову, сложила ладони под грудью. — Однако, когда вылечишь повелителя, ты, возможно, сможешь заслужить мою благосклонность снова. А теперь ступай и займись делом. Всё свободное от заботы о Локи время посвящай раненым, я уверена, их в чертогах немало. И позвать ко мне предводителя стражи, — Хельга коротко кивнула и поднялась со своего места, после чего почтительно поклонилась.

— Гуннар был убит, госпожа, — помолчав, будто ей необходимо было собраться с мыслями или совладать с чувствами, поведала служанка. Я утомлённо прикрыла глаза. Сколько достойных воинов и прекрасно обученных верных слуг погибло из-за прихоти дерзкой великанши. И это после того, как Один помиловал её, а Ньёрд одарил честью стать богиней и госпожой. Это было недопустимым и немыслимым. Мне определённо стоило навестить чертоги Ньёрда, хотя бы ради того, чтобы взглянуть в бесстыжие глаза бессовестной воительницы, что лишь изображает доблесть, а сама действует исподтишка, словно змея. Нужно было только выздороветь, набраться сил, и врагу несдобровать. — Он первым принял на себя удар, сдержав натиск врагов, но их было значительно больше…

— Хакана сюда. Рагна пусть подождёт за дверью, — выдержав паузу, чтобы справиться со своим голосом, велела я. Было больно. Больно за всех тех, кто ушёл, кто незаслуженно пострадал, тех, кто проявил силу характера и безоговорочную верность, показал себя доблестным воином, но всё равно вынужден был отправиться в Хель. Будь у меня силы, тонкие пальчики непременно сжались бы в кулаки от гнева. Я этого так не оставлю. Я никогда не прощу причинённую боль и нанесённое оскорбление. Я обязательно поднимусь на ноги, и к моменту, когда Локи придёт в себя, наведу порядок в огненных чертогах и за их пределами. Никто больше не позволит себе такой дерзости. Никогда! В дверь негромко постучали, отвлекая меня от нерадостных мыслей. Я подняла взгляд. Хельга успела покинуть покои, в стороне плечом к плечу стояли, кротко склонив головы, юный лекарь и ещё более юная Ида. — Войди.

— Вы звали меня, госпожа? — Хакан бесшумно прикрыл за собой двери, после чего повернулся и почтительно поклонился. Он оставался всё так же серьёзен, собран, непоколебим, как и в момент нашей первой встречи. А вот я, казалось, стала совсем другой. Я полусидела в постели, величественно приподняв голову, насколько хватало сил, и смотрела на него внимательно и печально, затем подозвала к себе слабым кивком головы. Стражник приблизился, сложил руки перед собой в ожидании, смущённо потупил взор немного передо мной, ведь слуге и воину не подобало видеть госпожу в ночных одеждах. Впрочем, в тот миг это было неважным.

— Ты достойно проявил себя тем злополучным вечером, Хакан, спас мою жизнь и, я верю, жизнь повелителя тоже. Проси у меня, что хочешь, — голосом более мягким, нежели говорила с Хельгой, пояснила я суть его прихода. Устремив взгляд на строгое лицо мужчины, я заметила на нём промелькнувшее сомнение, но только на одно мгновение. Затем стражник вновь коротко поклонился.

— Этой мой долг, госпожа, и иного желать я не смею, — негромко отвечал Хакан, выпрямившись и замерев на месте, словно красивый статный истукан. Затаённая печаль улавливалась в его светлых глазах, и губы были сердито сжаты, будто он корил себя за случившееся, за то, что не успел, не предвидел, не сумел. Я снова убеждалась, что доверием и благосклонностью своего повелителя отчаянный воин дорожит больше, чем всеми дарами девяти миров. Это роднило нас, какими бы разными мы ни были.

— Гуннар верно служил богу огня и пламенным чертогам и положил свою жизнь, чтобы защитить их обитателей. Стража осталась без предводителя и почти наверняка пребывает в смятении. Ты займёшь его место. По крайней мере, до тех пор, пока Локи не придёт в себя и не распорядится иначе, — собравшись с мыслями, велела я. Голос звучал ровно. Глаза смотрели прямо и ясно. Было так трудно не показать, как мне страшно, сколько сомнений переполняют грудь, а в мыслях и на кончике языка только один вопрос: «А что, если нет?..» Это прислуге знать было необязательно. Повелитель непобедим. Его не сломить. Его авторитет непререкаем. Не может быть и мысли, не говоря уже о слове, что Локи не победит смерть. Это лишь вопрос времени. Только бы убедить окружающих. Только бы поверить в это самой… — А теперь я хочу знать, каково состояние воинов золотых палат. И ещё, скажи мне, многие ли посмели предать доверие господина и обратиться в бегство перед лицом опасности?

— Благодарю за милость, госпожа, я повинуюсь, — сдержанно вторил мне немногословный Хакан, на миг исподлобья взглянув на меня. Взор его ледяных глаз как будто чуть потеплел в отношении меня, смягчился. Так уж вышло, что Хакан знал меня разной: легкомысленной наивной девицей; исступлённо рыдающей в порыве отчаяния любящей женщиной и, наконец, волевой и хладнокровной госпожой. Похоже, последний мой лик приходился ему более всего по нраву. В любом случае, мы служили одному делу и были в нём ближайшими союзниками. — Враг напал неожиданно и подло, трусливо подкравшись, и многие были убиты в бесчестном бою в первые минуты. Вы знаете, госпожа, слабые не выживают в этом дворце. Те, кто проявил неповиновение, почти сразу же нашли свою смерть. Однако их были единицы, оставшиеся — ловкие смелые войны, и я горд был сражаться с ними плечом к плечу.

— Хорошо. Такой повелитель и желает видеть верную стражу. На твои плечи ляжет нелёгкая задача: ты найдёшь замену убитым, обучишь и воспитаешь их так, чтобы они трепетали при звуке имени Локи. Будут ли это легко внушаемые юнцы или умелые опытные воины — решай сам, однако от них потребуется безоговорочная преданность, равно как и безукоризненное военное умение, — я отдавала распоряжения, жёстко проговаривая каждое слово, и дивилась сама, откуда взялось хладнокровие и трезвость мысли. Гнев и обида, притуплённые ворожбой Хельги, не затуманивали разум, но давали силы взять власть в свои руки в отсутствие решительного супруга. — Пусть Тор поможет тебе выбрать рабов среди тех, кому покровительствует. Поясни им с глазу на глаз, какой чести они удостаиваются, попадая во дворец бога огня, какую милость способны заслужить. И сколь разрушителен бывает гнев повелителя. Но не говори Хлориди о случившемся, не рассказывай, зачем Локи понадобились новые слуги. Враг пришёл в Асгард, и пока он здесь, нам не будет покоя. Кто-то указал йотунам путь к пламенным чертогам, и отныне нам никто не друг. Пусть твои воины будут готовы к бою.

— Го… Госпожа моя… — прошептал Хакан, поражённый настолько, что осмелился поднять на меня вдохновлённо горящий взор. Как будто восхищение моей непримиримой решительностью на миг промелькнуло в нём. Я чувствовала, что он разделяет мою искреннюю ненависть к врагам бога лукавства и его подчинённых, и убеждалась, что не ошиблась в своём выборе. Опомнившись, мужчина склонил голову, положил широкую ладонь на грудь, в которой билось мужественное смелое сердце. — Я всё сделаю, госпожа.

— Позвать Рагну, — обратив взор к удивлённо глядящей на меня Иде, лёгким кивком головы я указала на двери в покои. На миг служанка замерла, будто не узнавала меня, не понимала, что происходит. Затем девушка смущённо потупилась и поспешила к высоким дверям. Появившаяся на пороге Рагна выглядела взволнованной. Она была опрятно одета, волосы убраны в замысловатый узел, но лицо её почти светилось бледностью, усталые глаза выдавали бессонную ночь, ссадины на щеках — попытку сопротивления чужакам. Тем не менее, бойкая служанка стремительно приблизилась ко мне, оправила подол платья и плавно поклонилась. — Как ты, должно быть, знаешь, Гуннар убит. Пока повелитель пребывает в забытьи, предводителя стражи заменит Хакан. Объявишь всем во дворце.

— Слушаюсь, госпожа Сигюн, — серьёзно подтвердила Рагна и склонила голову на мгновение, затем устремила на меня взор светлых глаз, и взгляд её потеплел, словно она очнулась от тяжёлого долгого сна или печальных раздумий. — Вы пришли в себя, госпожа… — смутившись и помешкав немного, служанка позволила уголкам губ дрогнуть в полуулыбке. — Я рада, — отчего-то сдержанное проявление симпатии тронуло и моё сердце. Я глядела перед собой уже не так сурово, как прежде, хотя ещё минуту назад мне казалось, что каждый вокруг мне враг. Коротким жестом (силы медленно возвращались ко мне) я отпустила Хакана, а девушку подозвала к себе, позволила присесть рядом. Когда предводитель стражи скрылся за дверями покоев, а юный лекарь был к ним приставлен с внутренней стороны, я вполголоса поинтересовалась у Рагны, что же произошло в тот вечер. Сначала девушка подняла на меня растерянный взгляд испуганных глаз, будто и она чувствовала за собой вину, но затем, собравшись с мыслями, наконец, разомкнула губы: