Дядя самых честных правил 4

— Сударь, вы понимаете по-французски? Вижу, что да. Если не хотите, чтобы егеря наделали в вас дырок, отойдите и встаньте вон там. Да, ещё шаг. Благодарю вас.

Чтобы исключить эксцессы, я взвинтил Анубиса и раздул пузырь щита, прижимая Генриха к стене. Если он рыпнется и кинет заклятье, оно взорвётся прямо перед ним. Следом я подал руку Фридриху Вильгельму, помогая встать.

— Ваше высочество, вы действительно…

Он обернулся на дядю, наткнулся на его взгляд и кивнул:

— Да, это так. Или ваша matushka-tsarica откажет бедному сироте?

В его голосе, на самом донышке, блеснула издёвка с тонкой ехидцей. Ты смотри, каков хитрец! Это ведь не искренняя просьба о помощи, а просчитанная домашняя заготовка.

— В таком случае, — я любезно ему улыбнулся, — мне требуется ваше официальное обращение с подписью и печатью.

— Тогда вы защитите меня? От, — Фридрих Вильгельм бросил злой взгляд на дядю, — от бесчинства некоторых моих подданных?

— Да, ваше высочество.

Он резко развернулся и пошёл к письменному столу. Генрих только скрипел зубами, наблюдая за племянником.

Фридрих Вильгельм брезгливо смахнул мусор со стола, взял бумагу и быстро написал десяток строк. Поставил подпись, снял с пальца перстень и приложил печатку к листу, оставив на нём выжженный след.

— Возьмите, капитан. Этого хватит?

Я пробежал взглядом, кивнул и спрятал бумагу.

— Ваше высочество, — обратился я уже к Генриху, — вы арестованы. Дайте слово дворянина и поклянитесь на своём Таланте, что не попытаетесь сбежать.

Он издевательски усмехнулся:

— А то что?

Наигранно улыбнувшись, я ответил:

— Вас немедленно расстреляют, и вы последуете за своим братом Фридрихом.

Глава 13

Жуть и ненависть в Берлине

Генрих Прусский буравил меня ненавидящим взглядом. А ружья егерей смотрели на Генриха, готовые выстрелить в любой момент. Взгляд против «огнебоев»? Выиграли, естественно, последние — их прусское высочество хотело жить больше, чем показать свою непримиримость.

— Даю слово принца, — Генрих выпятил грудь, — что не буду пытаться сбежать.

— Благодарю вас, — я поклонился ему и дал указание егерям: — Найдите помещение и разместите его высочество под охраной.

Гордо задрав подбородок, Генрих Прусский вышел из комнаты. Говорят, он одарённый полководец и толковый дипломат. Но всю жизнь ходил в тени собственного брата и не смог развернуться во всю ширь. А теперь я помешал ему занять престол, лишив единственной возможности.

— Ваше высочество, — я коротко поклонился молодому Фридриху Вильгельму.

— Величество, — поправил он меня, оттопырив нижнюю губу.

Ты смотри, какая цаца! Пять минут назад он умолял о защите, а теперь, когда угроза миновала, он «величество».

— Простите, ваше высочество, — я улыбнулся с лёгким холодком, — но вы ещё не взошли на престол.

Он фыркнул, но вступать в спор не стал. И правильно — льстить я не собираюсь, не для этого Берлин брал.

— Проводите его высочество в покои и обеспечьте охрану, — я приказал егерям и учтиво, но в меру, поклонился Фридриху Вильгельму. Хорошо бы и с этого взять обещание не сбегать, но перегибать палку сейчас не стоит.

Второе высочество увели, а в дверях показался Суворов.

— Дворец под контролем, — кивнул он мне, — третий эскадрон уже вернулся, арсенал заминирован.

— Хорошо, — я отвёл его в сторонку и показал бумагу, подписанную наследником Фридриха.

— Ничего себе, — Суворов прочитал её дважды, — глазам не верю.

— Бери кирасир, Александр Васильевич, и лети к Салтыкову. Пусть решает, что со всем этим делать.

— Продержишься пару дней?

— Сколько надо, столько и продержусь. Только не медли и командующего поторопи.

Суворов пожал мне руку и быстрым шагом вышел. Я не сомневался в нём — будет мчаться без отдыха и доставит бумагу в целости и сохранности. А мне надо заняться обороной дворца, разместить людей и ждать помощи.

На выходе из комнаты переминался с ноги на ногу Курт Тотлебен.

— Комендант захвачен? — уточнил я у него.

— Не могу знать. Я отвести эскадрон и поспешить к вам на помощь.

Я покосился на него с подозрением. Спешил, значит, ко мне? Интересно, какую это «помощь» он собрался оказывать? Подозрительный всё-таки тип этот Тотлебен, надо приглядывать за ним на всякий случай.

* * *

Пока я воевал во дворце, кирасиры разрушили Кавалерский мост. Нет, никто ничего не взрывал, просто деревянная конструкция не выдержала активных скачек и нескольких огненных всполохов. К счастью, обошлось без жертв, только десяток наших всадников пришлось доставать из воды. На мой взгляд так даже лучше: меньше подходов — меньше шансов на неожиданную атаку.

Подходы к дворцу я «заминировал» Знаками, на стены бросил защитные Печати, проверил посты драгун и посчитал, что за оборону могу быть спокоен. Тем более, все наши эскадроны вернулись и теперь можно было сидеть за толстыми стенами, ожидая подмоги.

Длинная ночь, полная событий, заканчивалась. Драгуны на королевской кухне соорудили то ли очень поздний ужин, то ли ранний завтрак и накормили меня вместе с остальными офицерами. Неплохо, но мой денщик с этим справлялся гораздо лучше. Увы, Ваську с Мурзилкой я оставил в лагере русской армии, так что пришлось довольствоваться тем, что есть.

Удостоверившись, что всё в порядке, и приведя себя в порядок, я отправился в комнаты, где под охраной сидел Генрих Прусский.

К моему удивлению он работал с бумагами. Читал документы, что-то писал, раскладывая письма по конвертам.

— Не спится, ваше высочество?

Он бросил на меня злой взгляд и пожал плечами.

— Кто-то должен заботиться о Пруссии, пока ваш, — он сделал ударение на слове, — предатель развлекается. Мы проиграли войну, но не державу.

Жестом приказав егерям выйти, я сел напротив Генриха.

— Вы так печётесь о стране?

Генрих откинулся на спинку стула, потёр виски и посмотрел на меня с усталым раздражением.

— Я обязан это делать, капитан. Вы же печётесь о своих солдатах? А я забочусь о своей Родине.