Дьявол на коне

Но, разумеется, я не могла быть уверена в этом и предпочитала думать, что ошиблась.

Я сидела и размышляла об этом, и тут ко мне пришел Этьен и сказал, что его мать выразила желание, чтобы я снова навестила ее, и он интересуется, позволю ли я ему проводить себя к ней.

Я сказала, что буду рада навестить ее, и несколько дней спустя мы отправились верхом к Габриэлле.

Меня провели в роскошный салон, где она уже ждала меня, очень элегантная, но одетая слишком броско, в голубой шелк с кружевами.

– Мадемуазель Мэддокс, - радушно воскликнула госпожа Легран, - рада видеть вас. Как хорошо, что вы навестили меня.

– Польщена вашим приглашением, - ответила я, как всегда, радуясь тому, что у меня есть великолепно сидящий костюм для верховой езды, сшитый по заказу моей матери. То обстоятельство, что я приехала верхом, оправдывало мою одежду и делало ее вполне приличествующей случаю.

Этьен оставил нас, и я поняла, что разговор будет тет-а-тет. Госпожа Легран сказала, что сейчас подадут le the 20 , так как ей известно, как мы, англичане, любим его.

20

Чай (фр.).

– Вы не заметили, что мы здесь, во Франции, все более и более подражаем всему английскому? Это что-то вроде лести. Здесь вы вряд ли обратили на это внимание. А в Париже это так и бросается в глаза. На магазинах красуются вывески «Здесь говорят по-английски», торговцы прохладительными напитками продают пунш. Это в Англии так принято, как вы знаете. Молодые мужчины щеголяют в английских плащах с капюшонами. Женщины носят английские шляпки, и даже скачки в Венсенне пытаются устраивать наподобие вашего Ньюмаркета.

– Я не знала этого.

– Уверена, вам еще многое предстоит узнать о Франции. Появились высокие экипажи, называемые «виски». Смею заверить вас, с каждым днем мы все более становимся англичанами.

– Все это очень занятно.

– Вы убедитесь в этом, когда приедете в Париж. Насколько мне известно, вы отправитесь туда вместе с Маргаритой.

– Да.

– Это будет такой хороший брак. Граф говорит, что очень рад ему. Союз Фонтэн-Делибов и Грассвилей. Лучшего и желать нельзя.

Лакей, чья ливрея очень напоминала одежду слуг замка - только не такая пестрая, с серебряными пуговицами вместо золотых, - принес чай. Это сходство не могло не позабавить меня.

– Мадемуазель улыбнулась. Вам нравится чай?

– Он превосходен, мадам.

Чай, поданный в чашечках севрского фарфора, действительно был превосходным, но все же несколько отличался от того, к которому я привыкла дома.

К чаю подали булочки с изумительной начинкой из крема.

– Я подумала, что нам стоит познакомиться получше, - сказала Габриэлла Легран.
– Конечно, я видела вас на балу, но в такой обстановке не поговоришь. Как это отвратительно… камень в окно. Не хотела бы быть на месте виновника, попадись он графу в руки. Граф расправился бы с ним без жалости, а в подобных случаях он бывает крут.

– Вы думаете, этого человека найдут?

Передо мной проплыло лицо Леона, и я снова одернула себя: не надо поддаваться глупым наваждениям. Это только привиделось. Ну конечно же, это был не Леон. Разве мог быть он? Не смог бы он тотчас после этого очутиться на балу, причем в безукоризненно чистых туфлях. Похоже, у меня развивается склонность видеть людей там, где они быть не могут.

– Теперь сомневаюсь в этом. Если его не выдаст какой-либо завистник. Подобные вещи происходят теперь по всей стране. Не знаю, к чему все идет. Вы останетесь во Франции, мадемуазель?

– Некоторое время побуду с Маргаритой, а когда она выйдет замуж, вернусь в Англию.

Госпожа Легран не смогла скрыть облегчение и поспешно произнесла:

– Как интересно, что вы смогли найти родственную связь с семьей графа… какой бы далекой она ни была.

Я ничего не ответила, и она продолжала:

– Скажите же мне, кто именно на ком женился. Сколько я знаю Фонтэн-Делибов, никогда раньше не слышала, что у них есть родственники в Англии.

– Лучше спросите об этом графа, - парировала я.

– Теперь я редко вижусь с ним, - она вздохнула.
– Было время… Он совершил большую ошибку, женившись. Разумеется, вы знакомы с графиней.

– Да, - холодно ответила я. Мне показалось, со стороны госпожи Легран очень нетактично так отзываться о жене графа.

– Я спрашиваю потому, - сказала она, - что знаю, что графиня ведет уединенную жизнь. Насколько мне известно, она мало с кем встречается. Бедная Урсула! Следовало бы догадаться, как ужасно все это закончится. Граф говорил со мной откровенно… ничего не таил. Нет смысла скрывать правду о наших отношениях, если они видны каждому. У нас чудесный сын… наш Этьен. А от этой женщины всего лишь Маргарита. Скажу вам по секрету, граф никогда не переставал жалеть о том, что не женился на мне.

– Почему же он этого не сделал?
– холодно спросила я.

– Я из хорошей семьи, хотя, конечно же, не столь знатной, как семья графа. Я была вдовой, - госпожа Легран пожала плечами.
– Он был тогда молод… очень молод. Мы оба были молоды. Никогда не забуду те дни. Как мы любили друг друга!
– Она рассмеялась.
– Вижу, вы несколько смущены. Англичане не говорят об этих вещах так свободно, как мы. Ах, граф совершил ошибку, и он снова и снова сознает это.

– Булочки восхитительны, мадам. Должно быть, у вас великолепный повар.

– Рада, что вам они понравились. Это любимые графа. Но никогда нельзя быть уверенной, сколько продержится его пристрастие. Его вкусы очень непостоянны.

– Они такие легкие, - сказала я.
– От них пробуждается аппетит.

– Тогда, пожалуйста, берите еще. Этьену они очень нравятся. Мы подыскиваем ему пару, но мальчик не торопится.

– В серьезных вещах торопиться не следует.

– Как-нибудь… кто знает… вам ведь известно, что Этьен воспитывался в замке.

– Да, действительно, мне это известно.

– Граф гордится Этьеном. Он очень красивый юноша, вы не находите?

– Согласна с вами. Он очень привлекательный.

– Как знать, что ждет его в будущем?

– Будущее… Оно не ведомо никому.

Я находила какое-то тайное удовольствие постоянно мешать госпоже Легран, переводя разговор на общие темы, в то время как она, я чувствовала это, хочет сделать его очень личным. Я хорошо понимала ее стремление. Как и графиня, госпожа Легран пыталась предостеречь меня. Но ее цель была совершенно иной. Мне казалось, что графиня хоть сколько-то думала обо мне, в то время как Габриэлла заботилась только о себе.