Дьявол на коне
Шрифт:
– По-моему, кто-то пытался убрать меня с дороги.
– Чепуха. Кому это нужно?
– А вот это, - нетвердым голосом произнесла я, - я и должна выяснить.
Столкнуться с покушением на собственную жизнь - это весьма неприятное ощущение, шок от которого гораздо сильнее и глубже, чем кажется поначалу.
Марго всем рассказала о случившемся. Мне польстили ее страх за меня и забота. За столом мы обсудили происшествие.
Этьен сказал то же самое, что и Марго:
– Они перешли от камней к ружьям.
Убедить Леона в этом было не так-то просто.
–
– Но почему они выбрали мадемуазель?
– Теперь она считается одной из нас, - ответил Этьен.
Они продолжали обсуждение, а мне оставалось только верить, что Этьен прав. Один из крестьян обзавелся ружьем. Почему, кто-то из слуг не мог выкрасть ружье из оружейной комнаты? Узнав о поведении Бесселя и Мими, я поняла, что даже те, кому мы безоговорочно доверяли, нам не друзья.
С челядью произошла едва уловимая перемена. Все узнали про покушение на мою жизнь и сочли это знаменательным. Оно словно явилось символом меняющихся настроений. Время, когда кидали камни, проходило, и народ был готов перейти к более решительным действиям. В стенах замка подспудно зрело напряжение, которого я не замечала раньше. То, что оно существует вне его, я знала, но теперь опасность, казалось, подкрадывалась все ближе.
Когда я встречала Мими, та опускала глаза, словно от стыда, на что у нее были веские причины. С Бесселем было иначе. Его поведение стало буквально наглым. Он словно хотел сказать: «Вам теперь следует хорошенько подумать, стоит ли отдавать мне приказания. Я слишком много знаю».
Самое грустное зрелище являла собой Ну-Ну. Большую часть времени она сидела взаперти в комнатах, которые занимала вместе с графиней. Она никого не пускала сюда, и граф распорядился, чтобы ее не трогали. Слуги говорили, что слышали, как Ну-Ну разговаривает с графиней, точно та находится рядом, а при встрече старая служанка смотрела сквозь меня округлившимися невидящими глазами. Говорили, что смерть графини лишила Ну-Ну душевного равновесия.
Леона и Этьена очень беспокоило случившееся со мной.
Этьен во всем винил себя.
– Я должен был проводить вас назад в замок, - говорил он.
– Я собирался вернуться через полчаса, полагая, что вы задержитесь там подольше.
Мне не хотелось объяснять ему, что я сочла измышления его матери столь оскорбительными, что не имела другого выбора, кроме как уйти.
Я просто Ответила:
– Выстрел мог бы быть произведен и в вашем присутствии.
– Возможно, - согласился он.
– Разумеется, выстрел предназначался не вам лично… просто любому, не являющемуся крестьянином. Но, будь я там с вами, я мог бы броситься в кусты и поймать негодяя. Вы должны быть осторожны. Больше не выезжайте без сопровождения.
Леон также был обеспокоен. Застав меня однажды в саду одну, он тихо сказал:
– Мадемуазель Минель, я хочу с вами поговорить. Мы направились по дороге от замка, и Леон продолжал:
– Мне кажется, вам
угрожает опасность.– Вы подумали о выстреле?
Он кивнул.
– Этьен полагает, что он не предназначался лично мне. Думаю, нам всем угрожает опасность.
– Меня озадачивает ружье, - вздохнул Леон.
– Если бы в вас кинули камень… даже нож, я бы понял это. А в данном случае… не думаю, что это всего лишь знамение времени.
– Что же вы думаете?
– Что вам следует, не теряя времени, вернуться в Англию.
– Как бы мне хотелось проводить вас.
– Он загадочно посмотрел на меня.
– Дорогая Минель, вам ни к чему во все это впутываться, - он сделал неопределенный жест.
– Все это слишком неприятно.
– Но кто может пожелать моей смерти? Ведь я никому не известна.
Леон пожал плечами.
– В замке произошло несчастье, поползли отвратительные слухи.
– Вы не верите, что графиня сама свела счеты с жизнью?
Снова пожатие плеч.
– Ее смерть пришлась очень кстати. Теперь граф свободен. Вот уже много лет он хотел этого. Мы не знаем, что произошло, и, вероятно, никогда этого не узнаем, но люди говорят… Смею заверить вас, о смерти графини будут вспоминать еще долгие годы, будут строиться различные догадки… Так возникают легенды. Не позволяйте втягивать себя в это. Уезжайте. Оставьте все в прошлом. Вы не принадлежите нашему загнивающему обществу.
– Я обещала остаться вместе с Марго.
– Она будет жить своей жизнью. А вы - своей. Вас впутывают в дела, суть которых вы не до конца понимаете. Вы судите людей по себе, но позвольте сказать вам - не все люди честны, - он тепло улыбнулся мне.
– Я хотел бы стать вам другом… очень добрым другом. Вы меня восхищаете. Я поехал бы в Англию вместе с вами, но я прикован к этому месту и должен оставаться здесь. Но вы, пожалуйста, уезжайте. Здесь вам угрожает опасность. Это было предостережение, и его нельзя игнорировать. Однажды вам повезло. В будущем такое может не повториться.
– Скажите мне все, что знаете. Кто может хотеть убить меня?
– Я знаю только, что вы должны подозревать всех… всех, до тех пор пока они не докажут свою непричастность.
– Вам что-то известно.
– Мне известно вот что: вы очаровательная, добрая молодая женщина, которой я восхищаюсь и которую хотел бы видеть в безопасности. Пока вы здесь, вам угрожает опасность. Пожалуйста, возвращайтесь в Англию. Еще есть время. Кто знает, возможно, очень скоро уже будет слишком поздно.
Повернувшись к Леону, я посмотрела ему в лицо. В его ясно-голубых глазах читалась неподдельная тревога, а улыбка была лишена обычной насмешливости. Он очень нравился мне. Мне захотелось извиниться перед ним за то, что когда-то я думала, будто видела именно его лицо за окном в тот вечер, когда в танцевальный зал кинули камень.
Но тут меня охватило ужасное ощущение собственной уязвимости, незащищенности. Леон сказал: «Не доверяйте никому». Никому. Ни Леону, ни Этьену, ни даже самому графу. Леон как-то тоскливо взглянул на меня и тихо произнес: