Дым. Поиск любви

Вошедшие Оржак и Юра вывели ее из состояния прострации, она даже смогла выдавить из себя улыбку, преобразившая ее лицо до неузнаваемости.

– Здорово!

– Здорово! – жали мы друг другу руки, они шумно уселись, заказав себе кофе.

– Ну вот, – радостно улыбался Юра, – твое прежнее, полюбившееся нам выражение лица. Значит все в порядке! – заключил он.

– Впоряде, – подтвердил я, – все благодаря вам.

– Нам? Не уверен. Если только дымок немного притормозил тебя.

– Ты че, накуривал его? – удивленно спросил Оржак у Юры.

– Я тормозил его воспаленный разум, я как вовремя подоспевший пожарный, затушил огонь. Вот!

– Ладно, пожарный, позитивный эффект очевиден, поэтому я промолчу.

– Кстати, друг, молчащим ты мне нравишься больше.

– Пока можешь любоваться мной молчащим. Колян, ну что у вас там?

– Любовь, – улыбался я.

– Ну и нормально, самое главное, без нее никак. Будь помягче, она еще не готова к твоей идеалистичности, но кроме нее, я лично не вижу с тобой никого.

– Я тоже, Оржак, – согласился я.

– Ты знаешь наше теплое чувство к тебе. И если бы вдруг ты оказался на неверном пути, мы, да, пожарный? – перевел он взгляд на Юру.

– Безусловно, – подтвердил Юра

– Сделали бы все, что бы ты сошел с него, но ты сделал правильный выбор, почувствовал ее. Только глупец или тот, кому душа и сердце не присуще могли не заметить ее чистого света.

– Спасибо, – благодарил я их. – Вам я действительно обязан жизнью.

– Жил бы ты, конечно, и без нас, – смеялся Юра, – вопрос в том, как и с кем?

– Соглашусь, – отвечал я, – вы на мою жизнь оказали сильное влияние.

– Можем! – воскликнул Юра.

– Давай, пуху не накидывай на себя, – смеясь, говорил ему Оржак. – Сам знаешь Колян, если в человеке есть желание и то, что может меняться, тогда это произойдет в любом случае. И все-таки твои слова лучшая похвала.

– Короче, – сказал Юра, навалившись на стол, – все нормально и слава Богу. Лучше расскажи, что было у предка Оржака?

– Помимо вкуснейшего бульона, – улыбаясь, отвечал я, – отвратительного чая, курения трубки, после двух затяжек, которой я ушел в астрал, где, по словам его, говорил сам с собой. Хотя мне казалось, что говорил со мной он.

Оржак улыбался.

– Я же говорю, они мешают галлюциноген какой-то.

– Ты сам ходячий галлюциноген, – вставил Оржак.

– О чем говорил? – не обращая внимания на слова Оржака, съедаемый любопытством, спрашивал он.

– Как обозначить? Даже не знаю, о существовании множества богов, которые есть не что иное, как порождение нашей психической энергии и мы для них пища, они питаются нашими эмоциями. А первоисточник питается и нами, и ими, и всем подряд. Он – вершина пищевой цепочки.

– Ни хера себе! Фантастика на «СТС», а почему нет? Вполне возможно. А суть или мораль этого галика?

– Видения, – поправил его Оржак.

– О’кей, видения.

– Суть в том, чтобы жить в союзе с одним Божеством, не умаляя и вознося достоинства других. То есть, не цепляясь за других, не давая им прорости в тебе. Например, ты живешь ЛЮБОВЬЮ, значит она должна быть по-настоящему безграничной и всеобъемлимающей и не иначе. И, соответственно, в тебе не должно быть ни крупинки ненависти, зависти и прочего.

– Проще говоря, речь идет о ИИСУСЕ.

– Почти о нем и о таких же людях, как и он.

– Ты думаешь в наше время существование таких, возможно?

– Я уверен в этом, и только ИИСУС истинный и верный идеал.

– Не выдумка ли ИИСУС? – задал он вопрос, не только мне и Оржаку, но и себе самому.

– Нет! – отвечал я. – Но если даже допустить, что это выдумка, она настолько продолжительна и произрастает из самых глубин человеческих сердец, поэтому ОН и такие как ОН существует как не крути. Человечество давным-давно бы исчезло с земли, не будь таких людей. Как я думаю, даже самый отъявленный негодяй хоть однаждытчувствовал в себе импульсы этой крохотной частички, но другие силы, созданные нами и ежесекундно подпитываемые, не дают набраться ей силы, освободить человечество от всего, что превращает их жизнь в ад.

– Наверное, в условиях того идеального коммунизма возможно становление таких Богов – людей. А в демократии и рыночной экономики нам ползти целую вечность, – с искренним сожалением в голосе сказал Юра.

– Наверное ты прав, – сказал я. – Коммунизм самая идеальная модель, но как оказалось на практике, он страшнее ядерной войны.

– Надо полагать, – подключился к беседе Оржак, – в руках трусливых, человеконенавистных, назвать их людьми язык не поворачивается, что могло получиться. Только рабство и гнет. Но, а если все-таки представить мир, где человеку не нужно думать всю жизнь о куске хлеба, мы конечно стали бы на порядок человечнее.

Поставив чашку с кофе на стол, Юра провозгласил.

– Начнем с себя!

– Безусловно! – поддержал его я.

– Соглашусь, – говорил Оржак. – Ничего не тронется с места, пока мы сами топчемся, боясь сделать шаг. Как говорит отец: «Энергии одного человека достаточно чтобы перевернуть с ног на голову этот мир». Главное не иметь, а точнее даже не знать, что это трудно или невозможно. Мы сами блокируем наши энергии.

– Не до переворотов, конечно, – Улыбался Юра, – но хотя бы личным примером показывать другим, что именно искренность есть залог счастья.

– Вы как никто другие делаете это, – сказал я.

– Не заставляй нас краснеть, – улыбался Юра. – Ты когда в Ижевск?

– Послезавтра.

– Таак… – задумчиво протянул Юра. – Кто повезет?

– Юра, не смеши, – говорил ему Оржак, – по-любому не ты.

– Почему это? – сделал он удивленный вид.

– Наверное потому, что ты не переносишь длительных поездок, на постах тебя обыскивают и так далее.

– Ты все знаешь, друг, – улыбался он ему, – правда, не перевариваю подозрительных силовиков Хакасии, а криминал у меня всегда с собой. И поездки меня утомляют. Сколько планируешь пробыть там?

– Неделя максимум, а так если все будет в елку, дня три.

– Будет в елку, по-любому! – уверял меня он.

Мы допили кофе и вышли из кафе. Пасмурно, моросит дождь и холодный степной ветер. Без лишних церемоний мы пожали друг другу руки. Только я сел в машину, из кармана куртки набирая ежесекундно силу «Diesel Power» от Prodigy, «Серега», улыбнулся я, доставая мобильный из кармана.

– Здорова, дружище! – радуясь, приветствовал я его.

– Здорово, друг, – слышал я его смех. – Чувствую рад.