Джесси

– Возможно. Но ведь негодяев, зачастую, любят даже больше.

– Наверное, потому, что негодяй он только для кого-то, а те, кто любит, таковым его не считают.

– Даже если они и знают это, в любви всё видится иначе. Все равно, что эффект розовых очков – кругом все в радужном цвете.

– Но однажды придется снять очки, и тогда наступит прозрение! А оно может оказаться горьким…

– В этом есть даже преимущество: настоящее чувство останется, а если это было лишь увлечение, то на этом всё и закончится.

– Разве, чтобы сохранить любовь, не нужно прилагать каких-то усилий?

– Нужно. Но одними только усилиями её не удержать, и уж тем более – не сохранить. Это чувство, к сожалению, а вернее – к счастью, неподвластно человеку.

– Но чувствами можно владеть, то есть вполне сознательно отказаться от них, либо волевым решением развивать – ты сам говорил об этом.

– Любовь не чувство, а целая гамма! Некоторые из них сдержать или же развивать, наверное, можно, другие же, думаю, что нет.

– А бывает так, что любить грешно?

– Любить не грех, без любви жизнь бесцельна. И если кто-то не любил, то прожил её зря.

– А если любовь не взаимна?

– Это тоже любовь. А взаимность… Что ж, её может и не быть, но от этого любить не перестаешь…

– У тебя так было?

– Ты знаешь…

– Ты и сейчас любишь… Говорить так может только тот, кто любит…

Гена промолчал.

– Мне показалось, тебе было неприятно, когда я сказала, что твой друг мне интересен.

– Просто, я негодяй! И подумал, что если вы начнете встречаться, то мы перестанем вместе проводить время…

– Это на тебя так не похоже.

– Я не совершенен.

– Я думала иначе.

– Будешь думать так и дальше, сильно разочаруешься.

– Разве ты дашь мне повод для этого?

– Уже дал, ты просто не заметила. Или же не придала этому значения.

– Иногда ты говоришь так, как будто прожил очень долго.

– Мне и самому порой кажется, что я живу триста лет.

– Ты так устал?..

– Нет, просто, всё очень предсказуемо.

– Может ты пророк, ясновидящий?..

Гена рассмеялся.

– Не думаю, что такие люди есть в наше время, ведь все пророчества уже есть в Библии.

– Но там не говорится о судьбе каждого!

– Это не обязательно. Если человек нашел Бога, то нашел свою судьбу. И, познавая Бога, познает себя. Да и зачем знать предстоящие подробности? Тогда жизнь станет неинтересной. Кроме того, кое-что мы все-таки знаем.

– Например?

– Например, если дождь сильный, и капли крупные, то он скоро закончится.

– Ты отшучиваешься, а я серьёзно…

– И я серьёзно.

Гена улыбнулся и слегка сжал кисти её рук. Их глаза встретились, что-то дрогнуло в его взгляде. Какая-то магическая сила повлекла его к ней. Вика, не владея собой, потянулась к нему, они уже ощущали дыхание друг друга… И, когда их губы должны были вот-вот соприкоснуться, Вика вдруг отпрянула и, закрыв лицо ладонями, отвернулась к окну. Её плечи вздрагивали, она плакала.

– Вика! Вика, прости! Я… я не хотел! Нет, наверное, хотел… Но я не должен был! – в отчаянии пытался успокоить её Гена. – Боже, какая я скотина! Скотина самая настоящая… Наконец-то ты смогла увидеть мое настоящее «я». Это я не достоин твоей дружбы… Нет, не только дружбы, но и даже твоего внимания!

Он, схватившись за виски, опустился на корточки у стены. И вдруг почувствовал, как рука Вики коснулась его плеча.

– Я хотела этого, очень давно… Просто поняла, что это не должно быть так… когда ты думаешь о другой. Этого вообще не должно быть… Для меня это значило бы слишком много! Воспринимай это как проявление сиюминутной слабости. Тем более что ничего ведь не произошло.

Гена не отвечал; то, что Вика пыталась успокоить его, повергало его ещё в большее отчаяние.

– А ты был прав, дождь и вправду прекратился! – голос Вики прерывался, хотя она пыталась быть спокойной.

Дождь действительно перестал, и они благополучно добрались до общежития. По дороге Гена не проронил ни слова. «Сиюминутная слабость, – вспомнились Викины слова. – Да какая там, к черту, сиюминутная слабость! Я этого хотел, этим все и объясняется!» – оборвал он слабые попытки оправдать себя.

– Поднимешься к нам? – спросила Вика у подъезда общежития.

Гена отрицательно помотал головой.

Вика протянула руку, он чуть сжал её дрогнувшей рукой. Её ладонь была нежной и теплой.

– До встречи.

– До встречи… – грустно улыбнулась она.

Вика поднялась к себе. Девчат ещё не было – скорее всего, задержались у кого-то в гостях. Она прошла в комнату, не включая света, присела на свою постель. Вот и всё… Она так хотела, чтобы это произошло, и сама же воспротивилась этому. А случись это, вполне могла бы рассчитывать, что их отношения изменятся, и он наконец-то полюбит её и забудет Марьяну! Но через себя переступить не смогла… Она не успокаивала его, когда сказала, что это была лишь сиюминутная слабость. Так она думает и сейчас! Потом он укорял бы себя, сожалел о том, что случилось… По сути, она оттолкнула его и сделала это скорее безотчетно. И сейчас, осмысливая всё, понимает, что это был единственный способ сохранить пусть уже не прежние отношения, – потому что всё равно произошедшее теперь будет неминуемо разделять их, но позволит им хотя бы видеться. Угнетаемая этими мыслями, она встала с постели и открыла окно. В лицо пахнуло свежестью, на улице опять начался дождь. Она смотрела, как наискось, пересекая свет уличного фонаря, падают капли дождя, но мысли настойчиво возвращали её к другому окну – в зябком полутёмном подъезде, озаряемом вспышками молний. И впервые пришла злость на Гену. «Он должен был быть сильнее этого! Зачем ему это было нужно, раз он не любит меня? Я не хочу ничего без его любви, и он должен был это понимать. И что было бы дальше, случись то, что чуть не случилось? Тискаться вечерами по подъездам и однажды завалиться в постель?! И потом он бы женился на мне – как и должен поступить честный человек, а продолжал думать о другой?.. Разве в этом возможно счастье?! И разве так я мечтаю устроить свою жизнь?!» – так думала она, ощущая, как щеки пылают жаром. Она прижала ладони к щекам – лицо было горячим и влажным от слез. В коридоре послышались смех и оживленные голоса девчонок. Она поспешно отошла от окна, включила свет и наскоро, подвернувшимся под руку полотенцем, утерла слезы.

– При-и-и-вет, – протянула, удивленно, Наташа. – А мы идём, смотрим: в комнате свет не горит… Думали, что тебя нет, а ты вот она!

Вика молчала, боясь, что вот-вот расплачется и, избегая лишних расспросов, вновь отошла к окну. Но не сдержалась – по её щекам вновь покатились слёзы.

– Вика, с тобой всё в порядке? – Надя приобняла её за плечи.

Вика кивнула головой. Надя, обернувшись к Наташе, незаметно для Вики сделала знак рукой и та, взяв чайник, неслышно вышла из комнаты.

– С тобой в последнее время что-то происходит… Не хочу лезть в душу. Захочешь, сама расскажешь. Но мне кажется, что всё это у тебя из-за Гены. – Голос Нади был несколько строг, утратив присущую ему природную мягкость

– Нет, Надя… Это всё из-за меня!

– Из-за тебя, из-за Гены… – Надя отошла и села за стол. – А я так скажу: это у вас из-за вас обоих! Определитесь, что вам друг от друга нужно, и живите себе счастливо. Ты же из-за него всех ребят сторонишься! Себя изводишь… Он, конечно, парень-то хороший… Но нет у него такой любви к тебе, как у тебя к нему! Думаешь, это не заметно?..