Джони, о-е! Или назад в СССР 4

— Ну, хорошо. Ты ужесовсем взрослый. Кхе! Такой взрослый, что мне иногда кажется, что ты старше меня.

— Это иллюзия, дед. И я сильно устал. Когда ты готов заглянуть в мой мозг?

— Вот пойму, что творится с твоим русским, и займусь тобой.

— А что с ним? — насторожился я.

— Он уже вторые сутки беспробудно спит.

— Кома? — испугался я.

— Нет, это не кома. Была бы кома, я бы тебе сразу сообщил. Просто спит. И, кажется, ему снятся хорошие сны. Он иногда улыбается.

— Так, может, я приеду? Мне очень надо, чтобы ты глянул меня.

— Давай завтра?

— Давай, — вздохнул я и положил телефонную трубку на аппарат.

— Вы больны? — встревоженно спросил меня Роберт Рассел.

— Думаю, ничего сложного. Стал плохо спать. Устал очень.

— Это понятно, — хмыкнул Лорд. — Столько событий. Говорят, вы даже в обморок грохнулись?

— Было дело, — тоже хмыкнул я. — Вот и хочу полностью обследоваться.

— Ну, ладно, Джонни. Поговорили с Мэри?

— Поговорили.

— Вижу, всё в порядке? Выпьешь с нами?

— Откажусь, лорд Рассел. Отправлюсь в Лондон.

— Хорошо, — с одобрением на лице и киванием головы сказал старик. — Тебя отвезут. И… Ты сделал правильный выбор, мой мальчик.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся в Лондон, думая, что надо бы и себе, если вдруг останусь в Британии, прикупить самолёт.

* * *

Свадьбу «сыграли» в октябре, пригласив на неё кучу родственников, коих у Сомерсетов вдруг оказалось очень много. А до этого я вряд ли встречался с десятком, и то в косметологической клинике своего деда Джона.

От него я узнал, что Моэма Сомерсета не любили и игнорировали, так как он был незаконнорожденным сыном главы их фамильной линии, по службе побывавшем в Париже и накоротке сошедшимся с «моей» прапрабабкой. Лорд оказался настоящим джентльменом и не только сына признал безусловно, но и обеспечил ему учёбу в королевском колледже и дальнейшую работу в разведке.

Джон Сомерсет оказался сыном другого отпрыска рода Сомерсетов, посетившим в двадцатых годах СССР с разведывательно-дипломатической целью и жившем в Москве под дипломатическим зонтиком аж до самой войны тридцать девятого года. В мае тридцать девятого года он вывез жену с сыном в Лондон и не известно от чего скончался. Вслед за ним скоропостижно скончалась и его жена. Семнадцатилетнего Джона усыновил Моэм. Никакой интимной близости меж ними не было. Об этом мне сказал с уверенностью сам Джон.

Советские спецслужбы вышли на Джона в сорок втором году и представили документальные доказательства того, что его родителей отравили по распоряжению руководителя Британской разведки. Джона склонили к сотрудничеству с СССР и пользовались его услугами до определённого времени. Потом о нём забыли. Но не все. Кхе-кхе…

Во мне Джон Сомерсет никаких мозговых патологий не нашёл, хотя пропустил меня через все возможные процедуры, анализы и новейшую аппаратуру. Я был, по его мнению, «здоров, как бык» и а анализы чисты «как слеза младенца». Про наличие в моей крови переизбытка полезных микроэлементов он, естественно, знал давно, и удивлён их количеством не был. Предоставив результаты обследования будущим родственникам из семейства Расселов и, получив их «одобрямс», я женился на Мэри и быстренько заделал себе наследника.

До моей свадьбы мы с Высоцким и Мариной Влади вернулись в Союз, куда буквально через неделю прилетел и Джонни Холлидей. Мы записали с ним диск баллад, откатали его на фабрике грамзаписи, напечатав пробные пятьдесят тысяч экземпляров, и продали их буквально за месяц, через магазины «Мелодии». После этого, я продал фирме лицензию и, передав несколько формовочных матриц, сбросил сию обузу со своих плеч.

Москва и её окрестности постепенно заполнялась хорошей музыкой. Качественные группы возникали и в крупных городах Союза. Рок-клуб продолжал оказывать помощь в организации концертов, продюсировании и звукозаписи, и хорошая музыка стала распространяться по городам и сёлам.

Приезжавших по нашим «путёвкам» из закоулков СССР музыкантов, мы обучали и наставляли. Одарённых и перспективных мы «затаривали» оборудованием, готовили им программу, делали аудиозапись и отпускали в свободное плавание.

Большего я для культуры Союза сделать не мог и успокоился. И главное, что, почувствовав, что они кому-то важны и интересны, успокоились бунтующие «рокеры». На концертах стало сразу понятно «ху из ху». Идут на тебя зрители — ты молодец, не идут — работай и расти над собой. С такими группами я работал особенно тщательно и аккуратно, разбирая их композиции по «косточкам», и рекомендуя поправки в тексты и мелодии.

Высоцкий по приезду в Москву из моего поля зрения пропал примерно на месяц и появился к моменту моего отъезда в Лондон. Он практически молча обнял меня и подарил отпечатанные на моей фабрике пластинки со своим автографом на двойном конверте. Внутри альбома было несколько листов с фотографиями Владимира Семёновича и вкладыш с плакатом. Я не знал, поможет ли ему переливание моей плазмы крови и решил сделать ему подарок при жизни, так сказать.

Надо сказать, что конверты для дисков печатались и клеились на типографии МГУ на «фирменном» оборудовании и получались конверты очень качественными. После укладки пластинки в конверт, он запечатывался прозрачной плёнкой, что предохраняло пластинки от фальсификации.

После свадьбы мы с Мэри почти на месяц исчезли, прокатившись сначала по Британии, потом по Европе, а потом улетев в Сингапур. Ни Мэри, ни я в прошлом и будущем, не были на этом острове, а потому получили прекрасное развлечение и отдых. Однако вскоре мы перелетели на остров Борнео, который я знал, как свои пять пальцев, так как любил нырять с аквалангом.

Так как при поездке на Борнео нас интересовал дайвинг, мы решили ехать в Малазийскую часть острова, штат Сабах, где можно понырять прямо в столице штата городе Кота Кинабалу и на остров Сипадан тоже ездят отсюда.

Летели мы в Кота Кинабалу из столицы Малайзии Куала Лумпур, куда из Сингапура доехали автобусом, aвиа-компанией Air Asia. Билеты нам обошлись примерно 100 американских долларов на человека.

Никаких достопримечательностей в Кота Кинабалу не было, и мы сразу отправились на остров Сипадан, где для нас было на неделю заказано бунгало. Что интересно, когда ездил сюда я, это было два раза: в две тысячи тринадцатом и две тысячи пятнадцатом годах, на Сипадане туристам останавливаться было нельзя. Мы с друзьями жили на острове Мабула в шикарном шале.

Сейчас же мы остановились прямо на Сипадене. Наверное потому, что Жаак Ив Кусто, который разрекламировал остров в восьмидесятых, сняв здесь свой фильм про черепах, ещё до этого места не добрался. Остров Сипаден ещё был мало кому известен, как Мекка дайвинга, а поэтому мы взяли с собой разрешение на профессиональную подводную киносъёмку, специальные боксы и телекамеры.

Кроме кинокамер у нас имелись и цифровые короткофокусные видеокамеры, которые пока продавались почему-то не очень хорошо и которым я, с помощью отснятых подводных кадров, хотел сделать рекламу, украв пальму первенства у Жак Ива.