Джони, о-е! Или назад в СССР 4
Шрифт:
Поэтому, прибыв в Лондон, я сразу из аэропорта позвонил Мэри, поинтересовался о её здоровье и поехал по объектам. В самолёте мне удалось прекрасно выспаться. Почему-то с какого-то момента «сожителя» я опасаться перестал совсем. Да и был ли он, этот «ментальный пузырь»?
Осмотрев все цеха и заводы в Лондоне, и пообщавшись с Джоном Сомерсетом, я переночевал в школе его имени и утром вылетел самолётом на телекоммуникационный завод, а к вечеру вернулся в Лондон. Предположив, что засветился в Британии достаточно, я снова позвонил жене и сообщил, что снова улетаю на Тайвань и пробуду там несколько месяцев, пока фабрика не зафункционирует в полную мощь. Мэри пожелала мне хорошего полёта и борт
Московская олимпиада прошла весело и красочно. По понятным причинам бойкота не случилось и праздник ничем не омрачился. Мои «бандформирования», как называл рок-группы Юрий Владимирович, «взрывали шаблоны» на множественных площадках Москвы: в парках, домах культуры, ресторанах и концертных залах. Пели и играли всё, что имелось в моём арсенале: от Ламбады, до Хэви Металла.
Мы с Сашей Кутиковым и четырьмя девчонками: бас-гитаристкой, ритм гитарой, барабанщицей и пианисткой ежедневно с девятнадцатого июля по третье августа «рубились» на танцевальной площадке «Олимпийской деревни» и за две недели ни разу не повторились по собственной инициативе. Просили нас сыграть ту или иную песню, мы играли, а так, ни-ни.
Иногда мы с Сашей отдыхали в зале, танцуя и развлекаясь со спортсменками. Иногда девчонки, по двое, уходили «в народ». Приехали из Франции мои «пловчихи» и Джонни Холлидей, который тоже поучаствовал в шоу перед участниками олимпиады.
Короче, было шумно и весело. Мой «резиновый вездеход» в вип ложу стадиона «Олимпийский» не пролёживал на прикроватной тумбочке, а работал по максимуму. Мы сдружились с Кутиковым и почти везде были вдвоём, если не брать во внимание Холлидея и девчонок, а «вездеход» потому и назывался резиновый, что предусматривал со мной ещё семерых гостей. Правда иногда вместо ложи мы рассаживались среди обычных болельщиков на трибунах, получая у администратора ложи заветные билеты. Надо было обязательно согласовывать с ней своё посещение, так как иногда в ложу приходили и очень высокопоставленные лица.
За четырнадцать дней наша банд-группа заработала пятнадцать тысяч рублей, которые я распределил по справедливости: себе забрал половину, остальные разделил поровну на пятерых.
После Олимпиады рок-группы нашего клуба разъехались по стране, неся доброе и вечное, и катались по необъятной Родине до самых заморозков. Мы же с Холлидеем, Сашей Кутиковым и ещё несколькими музыкантами, поехали с гастролями по Европе, представляя советскую культуру и, в частности, советский рок. Тоже было хоть и напряжённо, но весело.
Новый восемьдесят первый год по уже установившейся традиции мы отметили в театре МГУ и вокруг театра МГУ с хороводом вокруг разряженной игрушками и гирляндами ёлкой, карнавалом, катком с прокатом, фейерверком и хорошей музыкой.
Почему-то мне было грустно расставаться с восьмидесятым годом. Так и сказал, поднимая бокал.
— Этот год был очень насыщенным. И мы с вами много сделали для того, чтобы он был именно таким: светлым, радостным, по олимпийски напряжённым, но победным. И такого года у нас с вами уже никогда не будет. От этого мне жаль расставаться с восьмидесятым годом.
Кто-то из девчонок всхлипнул.
— Но представляете, сколько мы ещё сможем сделать в нашей жизни, имея такой опыт и память о таком хорошем старом годе? Проводим его товарищи и, смело глядя в лицо Деду Морозу, встретим новый восемьдесят первый год такими же трудовыми успехами. Ура, товарищи!
Эту «речь» я толкал на улице со сцены перед памятником Ломоносову перед много-сотенной толпой студентов и гостей Университетской Горки, как называли
мы это место. Всем было налито шампанское и все, выслушав мою пафосную глупость, с удовольствием выпили, а знающие, прослезились.Мне было вдвойне грустно, потому что я заканчивал активную фазу Рок-клуба. Нет, я не закрывал его и не собирался прекращать участвовать в нём. Но он уже начал жить сам по себе. Уже учредили рок-клубы в Ленинграде, Новосибирске, Киеве, Иркутске и Владивостоке. При нашем участии, конечно, патронаже и спонсорстве, но работали они уже самостоятельно. Как, впрочем, и Московский рок-клуб, с которым хорошо справлялись Романов, Никольский и Кутиков.
Саша четко понял мою концепцию звукозаписи и следуя в её русле, создавал музыкальные, э-э-э… Шедевры — слово громкое, но иначе ту музыку, которую он писал, и не назовёшь. У Саши был дар и я с удовольствием передал ему свою студию в безраздельное пользование.
А что же оставалось делать мне? Честно говоря, я не знал. Моя миссия, действительно, как то вдруг подошла к финалу. Словно компьютерная игра. Стратегия, мать её. Миссия выполнена. Гэйм овер! Кхе-кхе!
Можно было бы и дальше развивать тему, самому участвуя в ней, но я вдруг понял, что вырос из Рок-клуба. У меня теперь имелась фабрика по выпуску грампластинок, которая уже давала неплохой доход, типография, где мы выпускали полезную и интересную литературу и строился завод по изготовлению процессоров, которые, как я понял, без моего, хотя бы временного участия, зачахнут быстро. То есть надолго бросать их было нельзя, а, честно говоря, хотелось. Но пока, время, чтобы определиться, чего мне хочется, ещё было. Но мне точно не хотелось самолично заниматься печатанием микросхем.
Завод микропроцессоров, как и граммофонная фабрика, был учреждён как совместное предприятие и в перестройку должен был выжить. А вот, придёт она или нет, это надо посмотреть. И осталось всего-то десять лет. А здесь я уже шесть. Да-а-а…
Я так и «мотался» по четырёхугольнику: Москва, Париж, Лондон, Париж, Тайвань, Лондон, Париж, Москва. Я менял имена, я менял города… Да-а-а…
У Мэри родился сын и я сразу передал ему герцогский титул. Меня он угнетал. А так, мало ли, что случись со мной… Да и мало ли с кем замучу ещё. Ведь мотаюсь по свету. А семья и королева должны быть спокойны. Зато после этого королева Елизавета Вторая позволила «заходить к ней, не стесняясь». Кхе-кхе… И ускорила мою космическую программу, заложив в бюджет постройку аж ста спутников. И американскому президенту Картеру королева «насыпала перца под хвост», чтобы и они поторопились. А я продолжил крутить колесо сансары, зарабатывая бонусы на карму для следующего перерождения.
Однажды меня случайно занесло во Владивосток и я прошёлся по местам, хе-хе, «боевой славы». Зашёл во двор на улице Космонавтов и даже увидел Федосеева Славку, стоящего у своего подъезда. Он тоже повзрослел, но меня, сидящего в синих жигулях, предоставленных мне на прокат цыганским бароном, не узнал.
Женькину мать я тревожить не стал, а вот к Мишке зашёл, но того не оказалось дома. Оказалось, что он женился, поросёнок этакий. В двадцать лет решил себе испортить жизнь. Хе-хе… Ну, ничего… Раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь.
Семёныч, я знал от генерала, уже не работал и проживал с матерью. В свою старую квартиру на Семёновской, 1, даже «нос не казал», как узнал, что она «под колпаком у Мюллера», то есть КГБ. Поэтому в свой старый адрес я поехал спокойно и открыл дверь квартиры уверенно.
Было прибрано и даже пахло жилым, хоть и чужим запахом. Посещают, вероятно, — подумал я. В шкафах обнаружилась и мужская, и женская одежда, на трельяже и в ванной парфюмерия. Ну, да…Не стоять же квартире пустой столько лет?