Джульетта

Она поцеловала меня так энергично, словно до этой секунды опасалась за мою безопасность, затем повернулась к Алессандро - ее улыбка стада лукавой, когда они расцеловались, - и длинными пальцами пощупала его бицепсы.

–  Скверный мальчишка, я ожидала вас еще несколько часов назад!

–  А я возил Джульетту посмотреть Рокка ди Тентеннано, - сказал он, ничуть не раскаиваясь.

–  О нет!
– Ева-Мария чуть не закатила ему пощечину.
– Только не это ужасное место! Бедняжка!
– Она повернулась ко мне с выражением глубокого сочувствия.
– Мне так жаль, что тебе пришлось увидеть это безобразное сооружение! Что ты о нем думаешь?

–  Вообще-то, - сказала я, бросив взгляд на Алессандро, - Рокка ди Тентеннано показалось мне совершенно идиллическим.

По необъяснимой причине мой ответ доставил Еве-Марии такое удовольствие, что она поцеловала меня в лоб, а потом повела нас в дом.

–  Сюда!
– Через боковой вход мы попали в кухню и обогнули огромный стол, ломившийся от еды.
– Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая, что мы идем такой дорогой… Марчелло! Боже святый!
– всплеснула она руками и что-то сказала одному из официантов по-итальянски, отчего он сразу поднял ящик, который только что опустил на пол, и очень бережно переставил в другое место.
– За этими людьми нужен глаз да глаз, такие недотепы, благослови Бог их сердца… И - о! Сандро!

–  Pronto!

–  Что ты тут делаешь?
– замахала на него Ева-Мария.
– Отправляйся за сумками! Джульетте нужны ее вещи!

–  Но… - Алессандро не очень хотелось оставлять меня наедине со своей крестной, и при виде беспомощного выражения его лица я чуть не прыснула.

–  Мы способны позаботиться о себе сами, - продолжала Ева-Мария.
– У нас женский разговор! Давай сходи за сумками.

Несмотря на окружающий хаос и энергичную походку Евы-Марии, я на ходу прикинула размеры кухни. Мне еще не приходилось видеть горшки и сковороды такого размера или камины площадью с мою каморку в общежитии колледжа. Это была деревенски простая, чуть не крестьянская кухня, о которой мечтают многие, но, привыкнув к ультрасовременной жизни, не представляют, как на ней управляться.

Из кухни мы попали в огромный холл, куда вел парадный вход кастелло Салимбени. Это был квадратный, богато украшенный зал с потолком высотой пятьдесят футов и открытой галереей на втором этаже, как в библиотеке конгресса в Вашингтоне, куда тетка Роуз однажды водила нас с Дженис, решив совместить воспитание с питанием, пока Умберто был в отъезде во время своего ежегодного отпуска.

–  Вот здесь сегодня и будет проходить наш праздник!
– сказала Ева-Мария, остановившись на несколько секунд, чтобы посмотреть, какое впечатление на меня произвел ее дом.

–  Умопомрачительно, - восхищенно выдохнула я. И слово бесследно растворилось под высоченным потолком.

Гостевые комнаты располагались наверху, вдоль галереи. Ева-Мария любезно отвела мне комнату с балконом, выходившим на плавательный бассейн и фруктовый сад, за стеной которого нежилась в золотом закатном свете Валь-д'Орсия. Это походило на рай до грехопадения.

–  Яблонь нет?
– пошутила я, перегнувшись через перила и восхищенно разглядывая старые виноградные лозы, стелющиеся по стене.
– А змея?

–  За всю мою жизнь, - серьезно ответила Ева-Мария, не поняв шутки, - я не видела здесь ни одной змеи, хотя гуляю по саду каждую ночь. Но если увижу, убью ее камнем, вот так!
– И она показала как.

–  Бух, и змей в лепешку, - кивнула я.

–  Зато Сандро обитает совсем близко, - кивнула она на застекленные двери рядом с моими.
– У вас общий балкон.
– Она заговорщически пихнула меня локтем.
– Я решила облегчить вам жизнь.

Слегка опешив, я вернулась за ней в мою комнату, в которой прямо-таки доминировала колоссальная кровать на четырех столбиках, с балдахином застеленная белоснежным бельем. Заметив мое восхищение, Ева-Мария пошевелила бровями в точности как Дженис.

–  Отличная кровать, да? Эпический размер!

–  Знаете, - сказала я, краснея, - боюсь, у вас сложилось превратное мнение о наших отношениях с вашим крестником.

Она взглянула на меня с выражением, ужасно напоминающим разочарование:

–  Превратное?

–  Я не такой человек.
– Видя, что не произвела впечатления своим целомудрием, пояснила: - Мы с ним знакомы чуть больше недели.

Ева- Мария оттаяла и ласково потрепала меня по щеке.

–  Ты хорошая девочка, люблю таких. Пойдем, я покажу тебе ванную…

Когда Ева-Мария, наконец, оставила меня одну, показав, что в комоде есть бикини моего размера, а в гардеробе - кимоно, я, раскинув руки, плюхнулась на кровать. В ее теплой мякоти было нечто замечательно расслабляющее. Появись у меня желание, я могла бы провести на ней остаток жизни, меняя гардероб в соответствии с живописными временами года из настенного календаря самой Тосканы. Но в целом ситуация слегка тревожила. Интуиция подсказывала, что я хожу вокруг да около чего-то очень важного, имеющего прямое отношение к Еве-Марии: не предполагаемые связи с мафией, а что-то совершенно иное, - но, хоть убей, ничего не приходило в голову, хотя подсказки воздушными шарами плясали под самым потолком, прямо у меня над маковкой. Озарению, прямо скажем, не способствовали полбутылки сухого вина на пустой желудок и мои собственные пляски воздушного шарика на седьмом небе после поцелуев с Алессандро.

Я уже начала дремать, когда снаружи раздался громкий всплеск и через секунду кто-то позвал меня. Нехотя отодрав себя от кровати, я поплелась на балкон. Как никогда сексуальный, Алессандро помахал мне рукой из бассейна.

–  Что ты там делаешь?
– крикнул он.
– Вода изумительная!

–  Ну почему ты вечно, - крикнула я в ответ, - ловишь что-то в мутной воде?

Он озадаченно нахмурился, отчего стал еще красивее.

–  Чем тебе не нравится вода?

Алессандро расхохотался, когда я пришла к бассейну, завернувшись в кимоно Евы-Марии.

–  А я думал, тебе жарко, - сказал он, сидя на краю бассейна, болтая ногами в воде и наслаждаясь последними яркими лучами солнца.

–  Было жарко, - сказала я, неловко стоя поодаль и теребя пояс кимоно.
– Но уже прошло. Честно говоря, я плохо плаваю.

–  Плавать необязательно, - сообщил он.
– Бассейн неглубокий. Да и потом, - он многозначительно посмотрел на меня, - я же рядом.

Я старательно смотрела на что угодно, лишь бы очень не пялиться на него. Алессандро натянул куцые европейские плавки, но это была единственная спорная черта его внешности. В вечернем свете он казался сделанным из бронзы - кожа чуть ли не бросала отблески, а над телом на совесть потрудился искусный резец того, кто в совершенстве знаком с идеальными пропорциями человеческой фигуры.

–  Пошли!
– позвал он, соскальзывая в воду так легко, словно это была его естественная стихия.
– Вот увидишь, тебе понравится.

–  Я не шучу, - повторила я, не двигаясь с места.
– Я воду не люблю.

Не поверив, Алессандро подплыл туда, где я стояла, и положил руки на бортик.

–  Почему? Ты в ней что, растворяешься?

–  Я в ней тону, - ответила я резче, чем хотела.
– И паникую. В обратном порядке, конечно.
– При виде вопросительного выражения на лице Алессандро я со вздохом пояснила: - Когда мне было десять, сестра спихнула меня с причала на потеху подружкам. Я ударилась головой о причальный трос и чуть не утонула. До сих пор не могу войти в воду без страха. Вот тебе и еще один фамильный секрет - Джульетта-то с комплексами.