Джулия

— Мне неловко, что мама так решила насчет дома, — сказала Джулия.

— Оставь. Раз мама решила, пусть так и будет. Мы с Бенни уже все обсудили, тебе не о чем беспокоиться.

— Возможно, через некоторое время я решусь туда перебраться, — сказала Джулия, — пока же мне и думать об этом страшно.

В Милан они приехали уже затемно. У дома Джулии Изабелла пересела в машину мужа, который ехал за ними следом, а Джулия, взяв на руки крепко спящего сына, вошла в подъезд. Поднимаясь в лифте, она вспомнила, как сравнительно недавно входила в него впервые. Тогда она была беременна, писала свой первый роман, а Лео с матерью подыскали эту квартиру. Благодарность к матери наполнила ее глаза слезами, и одновременно она с нежностью подумала о муже. Конечно, он избалованный эгоист, но есть в нем что-то очень чистое, почти детское, и потом он искренне любит ее. Что бы она без него делала?

Выйдя из лифта, Джулия подошла к двери, вынула из сумочки ключ и вставила его в замочную скважину. Дверь открылась с первого оборота, хотя она точно помнила, что перед отъездом закрыла ее на два. Первой мыслью было: в квартире воры! Она инстинктивно прижала к груди Джорджо и уже хотела убежать, но что-то остановило ее. Переступив через порог, она бесшумно прикрыла дверь и замерла.

Из слабо освещенной гостиной доносилась мягкая музыка. Несколько пар танцевали. Джулия узнала коллегу Лео и его подругу Люси, остальные были ей незнакомы. Что делают эти люди в ее квартире? Кто их впустил? Ничего не понимая, она направилась к спальне. Открыла дверь и зажгла свет. На нее уставились Лео и та самая блондинка, которую она видела в ресторане. Оба с одинаково глупыми испуганными лицами.

Глава 19

Свет померк перед глазами Джулии, земля ушла из-под ног, но из ее груди не вырвалось ни единого звука. В эту секунду все ее мысли были о маленьком Джорджо: только бы он не проснулся. Осторожно протянув руку к выключателю, она потушила свет, и дикая сцена исчезла, как приснившийся кошмар.

Бесшумно выйдя из спальни, Джулия прикрыла за собой дверь, не спеша вышла из квартиры и вызвала лифт. Положив Джорджо на заднее сиденье своей машины, она включила зажигание и отъехала от дома. Через пять минут она уже была на улице Тьеполо.

На этот раз Лео хватило ума не прибегать к посредничеству Бенни. Зная Джулию, он понял, что примирение уже невозможно, она его больше не простит. На глаза жены он не показывался.

Кто по-настоящему помог Джулии в трудную минуту, так это Амбра. Благодаря ее поддержке Джулия, хоть и с опозданием, сдала вторую книгу и сразу же приступила к третьей. За несколько месяцев они стали настоящими подругами.

— Ты пишешь все лучше и лучше, — сказал ей издатель, — еще немного, и станешь звездой первой величины.

— Мне приятно это слышать, но я не обольщаюсь. Хороших писателей и без меня достаточно.

Старик заботливо посмотрел на нее.

— У тебя усталый вид. Скажи, ты не слишком много работаешь?

— У меня нет выхода, — ответила Джулия. — Сюжет нельзя спрятать, как сокровище или капитал, его нужно разрабатывать. Иначе он безнадежно устареет. Когда у меня есть вдохновение, я пишу и не могу остановиться.

Работа стала для нее транквилизатором и допингом одновременно, Джорджо — единственным утешением. Романов она не заводила, если не считать одного, короткого, с фотографом. Когда они встретились с Лео в суде по поводу развода, он дал понять, что осуждает ее за эту связь. Мечтая вернуть ее, он готов был прибегнуть к любым аргументам. Потом он изменил тактику и принялся за ней ухаживать. Но Джулия порвала с ним окончательно. Теперь она знала, что Лео не может переродиться и всем его клятвам грош цена.

Постепенно страсти улеглись, и они стали добрыми друзьями. Что касается Джорджо, Лео был и оставался любящим отцом, в этом отношении Джулия не могла на него жаловаться.

— Ты можешь потребовать у него столько денег, сколько считаешь нужным, — сказал ей Бенни, который был ее адвокатом в бракоразводном процессе.

— Но я не хочу, чтобы он умер с голоду! — Джулии стало жаль бывшего мужа. — Ему и так приходится отдавать первой жене половину своих заработков, нельзя же забирать у него все.

— Первой жене он давно уже ничего не дает, — заверил ее Бенни.

— Скотина! — возмутилась Джулия. — Куда же он в таком случае тратит деньги?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— Раз так, возьмем с него максимум того, что можем взять. В конце концов, Джорджо не только мой, но и его сын. А о детях надо заботиться. — В эту секунду она была в ярости.

Когда они с Лео виделись, гнев ее улетучивался. Конечно, он не менялся, оставаясь все тем же эгоистом, обманщиком и ловеласом. Избалованный ребенок, любимец женщин, он не был способен хранить верность, отвечать за свои поступки, нести ответственность за семью, как другие мужчины. Но несмотря на свою неистребимую страсть к изменам, он любил и, возможно, любит ее до сих пор. Джулия чувствовала это сердцем.

В ее жизни снова появилась Заира. Она открыла дом моды в центре Милана, где разрабатывала модели одежды для прет-а-порте. Громкая аристократическая фамилия обеспечивала успех ее предприятию. Злые сплетники поговаривали о том, что дружба двух женщин не совсем естественна, но Джулия не обращала на эти сплетни никакого внимания. Уж кто-кто, а она-то знала, что питает к Заире лишь дружеские чувства.

На одном из показов мод своей подруги Джулия встретила как-то Марту Монтини — женщину, которую застала после похорон матери в своей постели. Марта была с мужем, и Джулия услышала, как кто-то назвал его по имени — Гермес.

Нежные, волнующие воспоминания далекой молодости, почти детства, нахлынули на нее, и она вспомнила красивого, похожего на греческого бога юношу, подарившего ей первый в жизни поцелуй. Теперь этот юноша стал знаменитым хирургом. Судя по всему, женитьба на дочери медицинского светила помогла ему сделать блестящую карьеру, но счастья не принесла. Брак с такой женщиной не может быть счастливым.

С того дня Джулия стала просматривать иллюстрированные журналы, чтобы узнать побольше о своей первой любви. Ей то и дело попадались его фотографии и заметки в разделах светской хроники, свидетельствовавшие о том, что хирург, который не мог не знать про неверность своей жены, всюду появлялся в ее обществе. Вглядываясь в лицо красивого мужчины, она искала в нем черты двадцатилетнего юноши, рубившего в холодный летний день сосну в ее саду. Искала и находила. Может, и он не забыл меня, думала она с надеждой, и ее охватывало волнение.

Время текло неумолимо, отмеряя недели, месяцы, годы, но когда они столкнулись лицом к лицу в Манхэттене на Пятой авеню, обоим показалось, что с их последней встречи не прошло и дня.

— Джулия! Джулия де Бласко! — радостно воскликнул он, подходя к ней. — Как твой насморк?

Она сделала над собой усилие, чтобы не запрыгать от счастья.

— Рада тебя видеть, — осторожно сказала она. — Ты по-прежнему приглядываешь за своими братьями и сестрами, как сторожевой пес?

— Нет, — ответил он с грустью. — Охранять стало некого. А ты все та же очаровательная девочка, сварившая для меня кофе в холодный июньский день несколько лет тому назад.

— Если быть точнее, — покраснев, сказала Джулия, — двадцать пять лет тому назад. Мне уже скоро сорок.

— Ты такая же красивая, как была, совсем не изменилась. Я все эти годы вспоминал тебя, Джулия.

— О Господи, — спохватилась она, — да что мы в самом деле остановились посреди улицы и оплакиваем молодость, как два старых ветерана!