Джун Колдун

Мужик резко левой рукой передёрнул затвор. Резкая боль пронзила моё запястье. Блестящее лезвие проникло в тело бандита как раз под двенадцатое ребро.

Я не видел клинка, но чувствовал, как он изгибается, направляясь вертикально, и в то же время удлиняется до формы стилета. Пройдя через органы, стоявшие на пути, клинок наконец вонзился в сердце.

Бандит не издал ни звука. Я заглянул ему в глаза – они были широко распахнуты, в них читались боль и ужас. Поток жизненной энергии хлынул в меня мощной волной. Он был настолько сильным, что захватывало дыхание. Я стал перенаправлять потоки сразу в оба моих браслета – сразу же стало легче.

Стыдно признаться, но ощущения были неописуемыми. Возможно, я уже сравнивал это с оргазмом, но здесь было не доли секунды и даже не секунды – минуты сменялись одна за другой.

Прямо на моих глазах тело нападавшего постепенно уменьшалось. Я видел, как его лицо усыхает. Я вытягивал из этого тела жизнь до последней капли. Его тело тупо висело на моей руке, из которой торчало лезвие моего ножа.

Допив последнюю каплю жизни, клинок постепенно возвращался в исходное состояние. Я чувствовал, как он неохотно скользит обратно в моё предплечье. И только тут я осознал, что убил этого человека. Его фигурка лежала изломанной куклой у моих ног.

Осознание этого факта меня огорчило и напрягло. Мне срочно надо было избавиться от тела. От досады я не то чтобы зло выругался, скорее даже прошептал:

— Чтоб ты провалился!

И даже топнул ногой.

Каково же было моё удивление, когда я увидел, что труп бандита стал проваливаться в землю. Ну, как в землю – в снег, под которым была земля.

Со мной иногда бывает такое: я разговариваю сам с собой. Заговариваюсь, и в голове сам собой возникает вопрос.

— Коль, насколько глубоко?

— Глубже.

— Достаточно?

— Ещё глубже.

— Колян, ну хорош?

— Дави до упора.

Это наваждение рассеялось. Я взглянул на место, где лежал труп, — тела не было. Не было ничего, кроме голой земли. И я восторжествовал: «Вот она, сила земли! Проснулась! Я стал сильнее!»

Не было ни человека, ни вопросов, ни улик. Душа просто пела: «Какой же я красавчик! Пора возвращаться домой». Осмотрелся по сторонам — место здесь тихое, безлюдное. Разблокировал экран смартфона, подсвечивая, осмотрел одежду на предмет крови и других улик. Всё было чисто, никаких следов. Зашёл в квартиру, запер за собой дверь.

Меня не отпускала мысль. Я наглядно видел, как нож осушил человека. Почему я сделал такой вывод? Да потому что, забирая жизнь у тех же баранов, такого эффекта не было. Следовательно, здесь дело в ноже. Удобно устроившись в кабинете, раскрыл тетрадь.

Клинок, вживлённый в плоть, — не просто оружие. Он — живой свидетель жертв. Каждая душа, отданная на зареве ритуальных огней, оставляет в нём след. Не кровь, не только кровь — нечто большее. Жизненные соки, вплетённые в сталь, делают его сильнее. Гибче. Острее.

Сначала он был груб, как первородный металл, вырванный из недр земли. Но теперь... Теперь он поёт в моей руке, извивается, как змея, жаждет новых жертв. Он помнит каждое жертвоприношение. Каждый крик, каждый вздох, каждый последний трепет сердца — всё это вплавлено в его структуру. Он учится. Растёт.

Сегодня я наблюдал, как он изменился. Лезвие, обычно прямое и безжалостное, на миг стало волнистым, словно язык пламени. А когда я провёл им по камню — он не затупился, нет. Он впился в камень, как в плоть, оставив шрам. Он адаптируется. Запоминает.

Но страшнее всего то, что он начинает... хотеть. Да, именно так. Он тянется к живым, даже когда я не руковожу им. Порой я чувствую, как он шевелится под кожей, будто нервы его — мои нервы, а жажда его — моя жажда. И я задаюсь вопросом: кто кого выбрал? Я ли вонзил его в себя, или это он нашёл меня, чтобы я кормил его?

Сколько ещё жертв потребуется, чтобы он достиг совершенства? И что будет, когда это случится?

Опасно размышлять об этом. Но ещё опаснее — остановиться.

Вон оно что... Я так и думал. Значит, жизненные соки впитывает. Очень любопытно.

Во время завтрака спросил у супруги:

— Как дела? Что Марина?

— Да вроде ничего. Вроде успокоилась. Возможно, твои объяснения её устроили.

— Было бы неплохо.

«Объяснения... Ага. Скорее, она ждёт информацию от того придурка, который хотел на меня наскочить. А не дождётся — и опять провернёт что-то похожее».

У меня осталась ещё банка мази «Железной плоти». Надо продолжать улучшать свою защиту.

После планерки Илья Николаевич попросил меня задержаться. Когда все вышли из кабинета, он подвёл меня к соседнему месту и начал разговор:

— Николай, тут вот какое дело. У одного моего товарища диагностировали рак лёгкого, 4-я стадия с метастазами. И я тебя очень прошу — помоги ему.

— Илья Николаевич, ну вы же знаете, что процедура доставляет мне неприятности. Мне тяжело.

— Да, я видел. Но смотри, ты же сейчас хорошо выглядишь — значит, то состояние у тебя прошло без последствий.

— Ну, я не знаю... И как сохранить анонимность? Никаких квартир и публичных мест.

— Соглашайся, а про анонимность что-нибудь придумаем. Он не в курсе про тебя — не хотел его обнадёживать без твоего согласия. Хочешь опять в гараже? Нет? Так в машине — микроавтобус возьмём, скроешь лицо. И главное — мужчина он состоятельный, деньгами не обидит.

— Хорошо, но только при соблюдении анонимности.

— Спасибо, хороший ты человек. Значит, смотри: я всё подготовлю и сообщу тебе заранее, определимся со временем. Договорились?

— Договорились.

«Ну а что? Сила моя для этого и существует. И деньги мне не помешают — поэтому и согласился».

Весь текущий день думал о процессе лечения. Обязательно нужно приобрести маску (лыжную), куртку пообъёмнее — на размер или два больше моей. Хорошо, что заморачиваться с баранами не нужно: бандит удачно наполнил весь янтарь на моих браслетах.

По дороге домой заскочил в торговый центр. В «Спортмастере» купил и маску, и куртку. Не планировал их тащить в квартиру — не к чему лишние вопросы.