Эдгар По в России

— Постойте-ка, мистер Шин, — перебил Эдгар старика. Спохватившись, что поступает невежливо, извинился: — Простите, я не ослышался? Вы хотели купить книгу у самого автора?

— Ну да, а что тут такого? — удивился Шин. — Обычное дело, чтобы авторы издавали книги за свой счет, а потом продавали их либо в книжные в лавки, либо случайным покупателям. Свифт давал объявления о продаже книг и просил дешевле, нежели у торговцев. Я находился в Дублине, решил навестить старого знакомого. Увы, все экземпляры господин Свифт уже распродал.

— Нет, я не про это. Я про Свифта. Это тот самый Джонатан Свифт?

— Ну да, а кому же еще им быть? — в некотором раздражении подтвердил Шин. — Возможно, в Британии был и другой человек по имени Свифт, тоже писатель, но лично мне он неизвестен. Я говорю о декане собора Святого Патрика в Дублине. Книга о Гулливере вышла в последний год его деканства.

— Еще раз простите, но Свифт умер… — Здесь Эдгар замешкался, потому что он не помнил, когда умер писатель. — Лет сто назад.

— Мистер Джонатан Свифт умер восемьдесят четыре года назад, — поправил юношу Шин. — А что вас смущает? Не вышел ли из ума странный старик? Я вам отвечаю — нет, не вышел. Я познакомился с Джонатаном Свифтом в тот год, когда государь Петр Алексеевич прибыл в Англию. А было это, — прищурился старик, — в семь тысяч триста седьмом году от Сотворения мира. Или, — перевел он взгляд на юношу, — в одна тысяча шестьсот девяносто восьмом от Рождества Христова. Мне было в ту пору девять или десять лет.

— Подождите, — совсем растерялся По. — Сколько же вам теперь?

— Кто его знает… — улыбнулся Шин. — В те времена было не принято делать записи о рождении. Мне меньше ста сорока, но больше, чем сто тридцать девять.

— Но так не бывает!

— Еще как бывает! В юности мне довелось видеть человека, помнившего царя Ивана Грозного. А сколько в деревнях мужиков, у которых в восемьдесят лет рождаются здоровые дети?

— Ну и ну, — покачал головой Эдгар, посматривая на старика. Ему, в его двадцать лет, даже тридцатилетние казались не очень молодыми, а сорокалетние — глубокими стариками. Мистер Джон Аллан, которому недавно исполнилось сорок пять, казался настолько древним, что Эдгар не мог понять — почему его воспитатель до сих пор не умер от старости, оставив ему состояние? Возраст в сто сорок лет казался чем-то немыслимым.

— Если вам интересно, я был знаком еще и с Даниэлем Дефо. К слову — Свифт терпеть не мог Дефо, считая его недоучкой. Я учил мистера Дефо русскому языку.

Упомянутые Свифт и Дефо казались Эдгару чем-то далеким, сродни философам Древней Эллады.

— Значит, вы застали самого императора Петра! — загорелся Эдгар. — какой он?

— Какой? — задумался горбун. — Петр Великий, он был разным.

Богдан Фаддеевич не хотел ворошить былые обиды. Родной отец — боярин Кашин, не пожелавший признать маленького горбуна родным сыном, отдал его на царский двор как уродца, на потеху молодого царя и его пьяных друзей. Если вспомнить, как его унижали, смеялись и поминутно давали то затрещину, то пинка, то никаких слез не хватит.

— Я читал, что царь Петр отправлял молодых людей учиться в разные страны, — вспомнил Эдгар. — Вы тоже попали в их число?

— Можно сказать и так, — ушел от ответа горбун. — Государь мне и фамилию придумал. Сказал, что вот, мол, у Кашина сын байстрюк половинчатый, так пусть и фамилию половинчатую носит.

Богдану Фаддеевичу не хотелось вспоминать, что его взяли в Великое посольство как маленького шута, а потом просто забыли в Лондоне. Спасибо боярину Матвееву — русскому послу в Лондоне, не позволившему умереть с голоду. Не позволившему умереть, но и только. Спасибо природному уму и сметке, позволившей маленькому горбуну не просто выбиться в люди, но и сколотить кое-какой капиталец. Чтобы уйти от неприятной темы, он решил вернуться к рассказу о книге Свифта.

— Давайте лучше поговорим о книгах, — предложил торговец.

Эдгар, которому хотелось расспросить Шина о самом знаменитом русском царе, кротко кивнул.

— Помните, я вам говорил, что искал книгу о приключениях Гулливера? — дождавшись кивка, Шин продолжил: — Не найдя книгу у книготорговцев, я отправился в библиотеку Дублина. Там очень объемный каталог книг. Библиотекарь долго искал "Приключения Гулливера" в художественной литературе, затем — в сказках и легендах, в разделе юмористических книг. Знаете, где она оказалась? В социальной сатире.

— И чем все закончилось? — полюбопытствовал По.

— Я прочитал книгу, а потом, уже будучи в порту, увидел, как торговка рыбой собирается заворачивать в страницы из "Гулливера" свежую сельдь. У нее оказалось аж десять экземпляров. Сказала, что сдавала комнату какому-то торговцу, а тот умер, не заплатив за последнюю неделю. Библии и прочие книги она очень удачно продала, а вот эти — страшные и огромные — оказались никому не нужны. Я купил десять экземпляров за бесценок. Один экземпляр остался в личной библиотеке, остальные я выставил на продажу.

— Надеюсь, вы их удачно продали? — заметил Эдгар.

— Ну что вы! Кому в России нужны книги на английском языке? Если бы это были французские романы или немецкие научные трактаты, они не простояли бы и года. "Путешествия Гулливера" пылились на моих полках пятьдесят лет, зато потом я выручил за них по рублю.

— Значит, они все-таки кому-то понадобились! — резюмировал По.

— О да! — рассмеялся Шин. — В правление нашей матушки Екатерины стало модным иметь собственную библиотеку. Придворные принялись скупать все подряд — от рыцарских романов до пособий по ветеринарии и трактатов по Каббале. Я опасался, что в моей лавке останутся одни голые стены с полками, но меня спас торговец мебелью. Он предложил покупать полки, на которых стояли кожаные переплеты, набитые ватой.

— Не понимаю, — снова задумался Эдгар. — Если вы торговец, вам должно быть выгодно, чтобы товары покупали. Разве не так?

— Разумеется, — кивнул Шин. — Но не забудьте специфику моей торговли. Кто пойдет покупать товар в лавку, где нет товаров? Потом — мне гораздо приятней, если моя книга окажется у того, кому она действительно нужна. А прибыль… Знаете, мистер Поэ, у меня столько денег, что хватит не на одну жизнь. Зачем мне столько?

— Вот потому я и рекомендовал бы вам учредить библиотеку. Представьте себе — через двадцать, а то и через сто лет ваши книги станут читать, вспоминая добрым словом мистера Шина…

— Маленького уродливого старика, прожившего сто с лишним лет непонятно зачем? — подхватил хозяин. Вздохнув, Богдан Фаддеевич печально изрек: — Я видел множество разных библиотек, учрежденных спесивыми хозяевами. Они также думали, что оставят о себе память. И что же? Некоторые библиотеки разворовали, другие сгорели, третьи продали за долги. Помните, что говорит Гамлет о Цезаре?

— Помню, — печально кивнул Эдгар. — "Истлевшим Цезарем от стужи затыкают дом снаружи". Или, — хмыкнул юноша, — не затыкают, а заделывают.

— А, это неважно: затыкают, заделывают, — отмахнулся торговец. — Главное, чтобы был понятен смысл. Но Цезарь, в отличие от большинства, известен и сейчас и, смею надеяться, будет известен и через двести лет. А все потому, что о нем написали книги, да и сам он был писателем. Человек всегда хотел победить смерть, расстояние, чужую глупость. Чем бы мы были, если бы не неизвестный изобретатель письменности? Он одним ударом разрешил все сложности.

Торговец вытащил откуда-то красно-серый квадратик, напоминающий кусок черепицы. Передавая его в руки Эдгара, не преминул попросить: