Единственная ночь

– Может быть. – Рейф помедлил. – Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.

– Какие?

– Например, журналисты.

– Вряд ли. – Ханна отложила ручку. – Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!

– А если он собирался сам шантажировать Торнли?

Ханна подумала и вздохнула.

– Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?

Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.

– Не какой-то, – уточнил он, – а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.

Ханна уставилась на фамилию, написанную рядом с номером машины, потом на свои записи. Эта машина покинула стоянку примерно в полночь, а вернулась в час сорок семь.

– Этот журналист, – негромко продолжал Рейф, – точно знал, что Аризона Сноу прячется в кустах у стоянки и делает записи обо всем, что происходит возле института. На всякий случай он решил похитить дневник Аризоны, хотя и знал, что в городе над ней подсмеиваются.

Холодок недоверия прошел по спине Ханны.

– Ты считаешь, что Кэтлин пыталась продать кассеты Джеду Стедману?

Через час Ханна сидела в солярии в окружении Митчелла, Рейфа и Аризоны. Все они смотрели на нее.

– Ну и что нам теперь делать? – спросила Ханна. – Мы собирались обо всем рассказать Джеду, попросив опубликовать подробности в газете. А теперь выяснилось, что он и есть главный подозреваемый!

Аризона поцокала языком, качая головой.

– Нам следовало с самого начала догадаться, что местные СМИ в сговоре с институтом. По-моему, это многое объясняет. Неудивительно, что о тайной деятельности института до сих пор почти ничего не известно.

– Если мы правы, с институтом ничего не поделаешь, – терпеливо втолковывала Ханна, хотя была готова взорваться. – Все просто – сначала шантаж, потом убийство. Видимо, той ночью Кэтлин позвонила Джеду. Он назначил ей встречу у Хидден-Коув. Возможно, она предложила ему поучаствовать в шантаже, а может, просто захотела продать кассеты. Так или иначе, он воспользовался возможностью завладеть компрометирующими материалами.

– И решил заодно избавиться от Кэтлин, – подхватил Митчелл. – Наверное, потому, что не доверял ей. А может, просто не хотел делиться.

Рейф задумчиво потер затылок.

– Проблема в другом: настоящих улик у нас нет.

– А мои дневники? – напомнила Аризона.

– Не обижайся, Эй-Зед, но идти с ними в полицию нельзя.

– Зато у нас есть возможность обратиться за помощью к журналистам, – заявила Ханна. – Но не в городскую «Джорнал». Портлендские газеты могут заинтересоваться таким материалом.

– Еще неизвестно. – Рейф побарабанил по плетеному подлокотнику кресла. – Я так надеялся, что Джед схватится за это дело и проведет журналистское расследование. Он не упустил бы такой шанс.

– Он его и так не упустит, – мрачно предсказал Митчелл. – Скорее всего, подаст на нас в суд.

Ханна засмотрелась на залив.

– Жаль, что мы знаем так мало… Рейф прав: улик у нас нет.

В комнате воцарилось напряженное молчание.

– Зато теперь мы знаем, кто убийца, – в конце концов заговорил Митчелл. – Мы можем по крайней мере до смерти запугать его. Дать понять, что за каждым его шагом следит множество глаз. Это удержит его от необдуманных поступков.

Аризона хмыкнула.

– Почему бы не позвонить кому-нибудь из команды Торнли и не объявить, что нам известно, кто все эти годы шантажировал их кандидата? Пусть побегают!

– А я не уверен, что Джед шантажировал Торнли, – задумчиво произнес Рейф.

Все повернулись к нему.

Он выпрямился и сложил руки на коленях.

– Если вдуматься, Стедман живет далеко не в роскоши, а так, как позволяют его легальные доходы. Если же он получает наличные от Торнли, куда деваются деньги?

Это замечание было встречено всеобщим молчанием.

– Черт! – пробурчал Митчелл. – Хочешь сказать, он совершил убийство из-за кассет, чтобы потом восемь лет хранить их?

Глаза Аризоны заблестели.

– Но зачем вытягивать жалкие гроши из члена законодательного собрания штата, если можно собрать арсенал посолиднее, а потом обратить его против сенатора США?

Все собравшиеся ахнули в один голос.

– Знаешь, Эй-Зед, для профессионального теоретика разведки у тебя чертовски много здравого смысла, – объявил Рейф.

– А ведь она права! – Митчелл восхищенно присвистнул. – Все с самого начала знали, что рано или поздно Торнли окажется в Вашингтоне. – Он повернулся к Рейфу: – Ты знаешь Стедмана лучше, чем все мы. Скажи, он способен строить планы на длительный срок?

– Это его конек, – отозвался Рейф. – Ему всегда нравилось рассуждать о своевременности действий и правильном планировании.

Ханна вступила в разговор:

– Если Джед все это время хранил кассеты, сейчас, когда подошло время сорвать куш, он места себе не находит. Неудивительно, что он перепугался, узнав, что мы с Рейфом вернулись в Эклипс-Бей, а горожане вдруг вспомнили про убийство Кэтлин.

– Вопрос в следующем: что нам делать со всеми этими догадками? – спросил Митчелл, обращаясь ко всем сразу.

Рейф смотрел на залив.

– Постараться собрать побольше информации.

Ханна встревожилась:

– Что ты задумал?

– Сегодня собрание городского совета, будут обсуждать перестройку набережной. Джед обязательно приедет на собрание и пробудет там до конца.

Ханну осенило. Она вскочила и шагнула к Рейфу.

– Ты хочешь обыскать его дом? Рейф, не надо так рисковать! А если мимо дома случайно проедут полицейские и тебя заметят? Тебя арестуют за взлом и вторжение в чужой дом! Ты попадешь в тюрьму!