Единственные
Шрифт:
– Привет, – сказала Лида. – Позови, пожалуйста, Илонку.
– Она еще не пришла. Придет – скажу ей, чтобы тебе перезвонила.
Время было позднее – Илонина смена должна была давно окончить работу. Лида позвонила в корректуру – там трубку не взяли.
– Опять… – пробормотала Лида. И она была права. Илона, как только закончилась смена, ускользнула из редакции. Рома, обнаружив, что она не зашла к нему в секретариат сказать пару слов – я, мол, пошла, что тебе приготовить на ужин? – не сразу заподозрил неладное. Он застрял на работе, обучая нового выпускающего, Сережу. Потом он
Нужно было искать, извлекать, вести домой, приводить в чувство.
Иван Дмитриевич знал про эту беду и не раз говорил:
– Ты ее получил, ты натешился, ты сам себе все доказал, а теперь разводись. Не жена она тебе! Она и будет убегать!
– Но почему?
– А что она еще может сделать? Ты ее так воспитываешь, что кто угодно сбежал бы. К тому же, голубчик, она уже законченная алкоголичка. Она сколько раз обещала тебе не пить?
Действительно – Илона глядела в глаза и клялась, что это – в последний раз. Однажды даже на колени встала, умоляя простить. Это случилось после того, как она взяла из вазы, где хранился остаток семейного бюджета, все деньги и закатилась с ними к Нюше.
Она хотела быть хорошей женой и первые полгода после свадьбы даже шампанского не пила. Но близкие отношения у них с Ромой никак не складывались. Оба были неопытны, оба довольно странно представляли себе супружескую жизнь. Илона в базарной компании наслушалась бабьего хвастовства, а Рома еще в юности, во дворе, наслушался хвастовства мужского.
Она не жаловалась, но Нюша обо всем догадалась.
– Просто ты, подруга, не любишь его. Когда любишь – от одного взгляда млеешь. У тебя что, ни с кем так не было?
Илона вспомнила Буревого и вздохнула. Следовало бы рассказать Нюше, как млела, как от его прикосновения земля из-под ног улетала, как потом, в постели, было пресловутое «никак», которое она объяснила тем, что попытка – первая. Но Илона постеснялась.
– А раз было – что ж ты с этим своим недомерком?
– Да вот так вышло…
– Уболтал?
– Да…
– Ну и дурочка. Ты себе получше найдешь. Вот Оленька наша – живет с Игорешкой, так она утром прибегает – у нее глаза сияют и рожа довольная! А ты?
Насилу Илона отвязалась от Нюши, предлагавшей ей лучших кавалеров с рынка. Но мысль попробовать с кем-то другим в голове застряла. И даже оправдание сразу нашлось: это не измена мужу, это попытка наладить постельные дела с мужем! Хоть как-то, чтобы это не было совсем уж трудовой повинностью.
Тогда, той ночью, они оказались в постели потому, что ей было плохо, а он хотел как лучше, да и не удержался…
Потом он опять предложил пожениться и сказал, что любит. Илона подумала: а ведь действительно любит, если столько лет добивался; значит, может стать хорошим мужем, и чего ждать, принца на белой лошади? Она посоветовалась с тетей Таней, и та сказала:
– Илуська, иди замуж! Ты к нему привыкнешь, все наладится. У него же на лбу написано – с ним не пропадешь!
И отец после похорон сказал:
– Илусик, у тебя хороший парень.
Я видел, как он на тебя глядит. А ты не на рост смотри, ты на душу смотри.Она и поверила. А оказалось, что души – мало.
Рома сидел на диване, перебирая в уме варианты: у Оли дома, у Оли на рынке, у Нюши, еще недавно какая-то Клава завелась. С подружками ей лучше, чем с мужем. Но что, что он делает не так?
Когда-то она любила другого, с тем, другим, у нее было то, чего она забыть не может, он ее сделал женщиной. Неужели до сих пор любит, и все старания – напрасны?
– Нет! – сказал Рома.
Он эту женщину, свою жену, никому не отдаст.
И он принялся названивать Оле. Оля оказалась дома и сперва соврала, будто ничего не знает, потом не стала даже брать трубку. Видимо, следовало ехать на рынок. Да, но страшновато. Там Илонины пьяные приятели, здоровенные грузчики. А если не забрать ее оттуда – будет плохо…
Подумав, Рома позвонил Вите Борецкому из городского УВД и описал ситуацию.
– Эк тебя угораздило… Ну, можно послать туда патрульную машину, – предложил Витя. – Я тогда зарегистрирую вызов, будто бы в районе рынка хулиган у женщины сумку из рук вырвал. Но, Ром, такое только один раз можно проделать. Начальству не понравится, что там целая шайка завелась.
– Где машина меня подберет?
– Чеши к рынку, стань на трамвайной остановке – знаешь, у газетного киоска?
Ждать пришлось довольно долго – машина где-то застряла. Потом объезжали рынок, обнаружили колхозные грузовики, загородившие проезд к складу. Искать шоферов было бесполезно.
– Этот рынок давно разнести пора к чертовой бабушке, – сказал милицейский шофер. – Вокруг него какая только дрянь не кучкуется. Вон, видишь, дом? На моей памяти дважды горел – спьяну поджигали. Тут и цыгане, и алкаши, и трипперные девки – полный боекомплект!
Вместе с Витиным дружком Костей, лихим самбистом, Рома вошел на склад. Не впускать милицию сторож побоялся.
Действительно – в подсобке уже начался банкет. Судя по беспорядку на столе – пили и пели не меньше часа.
Увидев мужа, Илона встала.
– Опять? – спросила она. – Опять ты меня преследуешь? Что я тебе сделала?! Пью, да? Хочу – и пью! Не на твои! Меня мужчины угощают!
Справа от нее стоял граненый стакан, на две трети полный. Она схватила его и стала пить водку, сделала два больших глотка, закашлялась, треснула стаканом об стол.
– Идем домой, – сказал Рома. – Слышишь? Я тебя тут не оставлю.
– Точно, Илонка, иди с ним, нам тут только мусоров не хватало, иди, иди! – велела ей Нюша.
Илона стояла, ничего не соображая.
– Забирай ее, пока на ногах держится, – и крупный мужик лет пятидесяти помог Илоне выйти из-за стола. – Вот херня какая… Твоя, значит?
– Моя, – согласился Рома.
– Я не пойду…
– Пойдешь.
Этот мужик был, видно, поумнее прочих – сам, под локоток, выпроводил Илону со склада.
– Ты за ней смотри. Бабы быстро спиваются, – сказал он. – А твоя уже на полдороге.
– Ее подружки спаивают.
– Знакомое дело. Послушайся совета – эта хворь только оплеухами лечится. Ее сейчас жалеть – только портить.