Эдуард Лимонов
Шрифт:
— Умной критики практически не бывает. За все время, сколько я пишу, я помню две-три рецензии на свои книги, которые были разумными. Неважно, положительными или отрицательными, но их авторы хотя бы понимали мой строй мысли. На эту книгу тем более не было умной критики.
Читатели приняли роман хорошо: издательство «Вагриус» после этого предложило мне издать собрание сочинений. «Вы у нас продаетесь лучше, чем Пелевин». И заключили со мной договор на трехтомник, который вышел в прошлом году.
А вообще художественная литература не только мне сегодня неинтересна. Все говорят о ее смерти, и похоже, что она действительно умерла. Романы были, видимо, актуальны в XVIII, в XIX веках. Мне более интересна историческая литература. Читаю, чтобы узнать какие-то новые факты из жизни великих людей — Иосифа Сталина, Бенито Муссолини…
Кстати, в 1993 году редакция серии «Жизнь замечательных людей» предлагала мне написать биографию Ленина. Этим бы я с удовольствием
Иногда я ложусь спать, засыпаю, и у меня перед глазами возникают картинки: вот мы в хвойном лесу толкаем машину с ранеными; вот снаряд попал в машину, которая едет впереди… О балканской войне я мог бы написать кучу зарисовок. Я иногда думаю, что хорошо бы это сделать, но уже слишком поздно. Вот если бы мне весь этот материал попался в юности, лет в двадцать пять, тогда другое дело, а в пятьдесят семь уже думаешь о других вещах.
Я думаю, что писать уже не буду. Я потерял к этому личный интерес и предпочитаю видеть историю партии и свою собственную в газетах, написанную другими. «Словом не сдвинешь города» — или как там у Гумилева?
— Как относятся к вашей политической деятельности родители? Сохранил ли ваш отец, в прошлом — офицер НКВД, свои убеждения?
— По-моему, для них моя политическая деятельность является источником жизни. Человеку в районе 80 лет, чтобы жить, нужны какие-то внешние раздражители. Вот мои родители смотрят на меня по телевизору, переживают, звонят по телефону и советуют быть осторожнее. Я даже не могу съездить к ним в гости, поскольку на меня на Украине возбуждено уголовное дело за покушение на территориальную целостность этого государства. Отец свои убеждения сохранил, но все же старость берет свое и основным смыслом остается выживание.
— Вам 57 лет. Вы как-то ощущаете свой возраст?
— Все говорят: 57 лет… Я этого не ощущаю, только воспоминаний очень много. Спокойной старости у меня все равно уже не будет, это ясно. Даже если захочу, спокойной старости мне не дадут.
— В своей книге «У нас была великая эпоха» вы написали о людях вашего детства. Чем сегодняшние жители России отличаются от тех людей?
— Тогда было концентрированное чувство врага. Каждый видел, что такое враг, а сегодня никто не видит. Если опять появится нормальное чувство врага, то и реакция будет та же самая и, возможно, мы увидим новую великую эпоху. Ни в какое истощение генофонда я не верю.
3. «Лимонов. Казацкая версия Керуака» [9]
Москва, 2007 год. Эмманюэль Каррер ведет журналистское расследование для замечательного журнала «XXI» об убийстве журналистки Анны Политковской, застреленной у подъезда своего дома в Москве после того, как она проявила слишком большой интерес к репрессиям в Чечне. Французский писатель присутствует на церемонии в память жертв спецназа в театре на Дубровке, где чеченские террористы захватили присутствующих зрителей в заложники в октябре 2002 года. В толпе он заметил Эдуарда Лимонова; этот человек и стал героем его новой книги.
9
Опубликовано за подписью «Э. Н.» в парижской газете «L'Express» 31 августа 2011 года. Вводный текст и интервью с Эмманюэлем Каррером перевел с французского специально для данного издания Александр Сивов.
Кто он, Эдуард? Эдуард Вениаминович Савенко (68 лет), псевдоним Эдуард Лимонов (от слов «лимон» и «лимонка» — граната), был любимцем красно-коричневой французской интеллигенции 1980-х годов, чьим органом был «Международной идиот» Жана Эдерна Алье. Он имел там авторскую колонку, как, впрочем, и в коммунистической ежедневной газете «Юманите» и в крайне правом журнале «Ле шок дю муа». Считается русским, но фактически он украинец [10] . Автор книги «Русский поэт предпочитает больших негров», которая представляет собой жгучий рассказ о его пребывании в Нью-Йорке в 1970-х годах, с описанием выживания и всевозможного сексуального опыта. Он был встречен в Париже как интересный варвар. Этот «советский Барри Линдон», как говорит о нем Каррер, обожает скандал и драку, кроме того, его любят девушки (и мужчины). Что касается его прозы, то он является антиподом Набокова и открыто заявляет об этом. «Я никогда не бегал за бабочками на швейцарских лугах с волосатыми ногами на английский манер». Он говорит, что в то время, как советские диссиденты были «серьезными и плохо одетыми бородачами», он был «сексуального типа, ловкий, забавный, одновременно похожий и на матроса, сошедшего на берег,
и на рок-звезду». Потом его дела пошли хуже. Этого диссидента в стиле панк дискредитировали появление в общественном месте в форме Красной армии, сожаления по поводу падения коммунизма, требование поставить к стенке Горбачева, участие вместе с сербами в конфликте в бывшей Югославии и, наконец, создание Национал-большевистской партии, требующей под прикрытием политической программы возвращения политики Сталина, Берии и ГУЛАГа.10
Типичный пример заблуждения западной интеллигенции, вызванный как поверхностным знанием биографии героя, так и непониманием отношений двух народов.
Но в 2001 году ветер снова дует в паруса этого Керуака в казацком стиле. Его арест за предполагаемую попытку государственного переворота в Казахстане превращает опасного фашиста в образцового зэка. Его участие, после освобождения из тюрьмы, в Другой России, широкой антипутинской коалиции во главе с бывшим чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым, заканчивается его реабилитацией. Наконец, активная поддержка Елены Боннэр, вдовы Сахарова и горячего защитника прав человека во времена Брежнева, и Анны Политковской превращает его почти в святого. Пусть даже он и немного скрывает свои истинные карты.
Зачем такая длинная преамбула? Потому что Россия сегодня является сложной и личность Лимонова — это путь к ее познанию.
Эмманюэль Каррер реконструировал жизнь этого парадоксального персонажа по своему возвращению из России в 2007 году на основе его автобиографических трудов, а также их контактов в Москве. Затем он тщательно изучил его статьи и еще не переведенные политические манифесты. Чем дальше продвигалось расследование, тем больше Лимонов ускользал как личность. «Как оценить человека, который вначале пишет в духе “Исповеди” Руссо (очень известная автобиография этого французского философа XVIII века), прежде чем перейти к стилю “Что делать?” Ленина». После года работы Каррер наконец понял «гротескную» приверженность своего персонажа сербам. Он перешел к другим вещам. В результате вышла в свет книга «Другие жизни, кроме как моя» (D'autres vies que la mienne), имевшая большой успех в книжных магазинах и получившая приз читательских симпатий журнала «Экспресс» за 2009 год. В следующем году писатель вновь с любопытством погружается в переделку рукописи. Он пришел к выводу, что эта история «грандиозная», и решил ее завершить. В результате появился роман «Лимонов», который представляет собой как бы вторжение в геополитику (автор предпочитает говорить о документальной повести, даже если он и позволил себе немного приврать, например, выдумав сцену появления знаменитого танцора Нуреева на коктейль-парти в Нью-Йорке). Этот комбинированный текст сочетает размышление о пустоте, родившейся под обломками коммунизма, где вся игра идет «между преобразованиями в уголовном стиле и гражданской войной» (слова бывшего премьер-министра Егора Гайдара) и судьбой персонажа, который борется во имя красно-коричневой идеи. Но это читается как приключенческий роман Александра Дюма, а не как исследование по советологии. В этом его достоинство.
Эмманюэль Каррер вновь чувствует себя в своей тарелке в этом стиле смешения жанров. Автор признает, что он пользовался энергией и жизненной силой своего героя, легкий стиль которого жонглирует такими словами, как сталинизм, ГУЛАГ, Солженицын… Писатель тоже использует этот анализ, который когда-то считался маргинальным, по примеру своей матери Элен Каррер д'Анкосс (Горбачев, любимец Запада, являлся лишь «пресыщенным аппаратчиком», Ельцин — «человеком свободы» и т. д.). Тайком сын вторгся на творческую территорию матери не для того, чтобы затмить ее, но чтобы проложить свою тропу и создать династическую преемственность. В «Русском романе» (2007) он раскрыл семейную тайну — казнь после освобождения Франции деда по материнской линии Жоржа Зурабишвили, грузинского эмигранта во Франции, поспешно обвиненного в сотрудничестве с немцами. Публичное раскрытие этой правды сопровождалось скандалом. Четыре года спустя блудный сын публикует новый большой роман на русскую тему: «Лимонов». Он носит форму повествования о «мире отважных».
Интервью с Эммануэлем Каррером:
— В конечном итоге является ли Лимонов фашистом?
— Он точно не Махатма Ганди. Да, Лимонов является фашистом, потому что его ценностями являются закон самых сильных, жизненная сила, отсутствие сострадания… Но он не имеет ничего общего с неонацистами. Нацболы, члены его партии скорее напоминают анархистов, организовавших саботаж линии скоростных поездов во Франции, или молодых людей, которые связаны с рок-группами. Лимонов жил как герой. Первое название, которое пришло мне на ум, было «Герой нашего времени» Лермонтова (1840). Что меня в нем больше всего трогает, так это идея, которую он замыслил с детства: стать вожаком. Лимонов — человек большого мужества и большой честности. Впрочем, он платит за это свою цену.