Её проклятие. Его Истинная

Дыхание Дорианы изменилось, и эти звуки приводили Дитмора в исступление. Он больше не намерен был ее отпускать, увлекая за собой туда, где осуществлялись самые смелые грезы.

– Дитмор, — шептала она ему на ухо, — можем ли мы …

– Молчи, не надо слов, — отвечал он, продолжая ласкать это манящее тело, запоминая пальцами каждый его изгиб. Ни одну женщину никогда настолько сильно он не желал.

Из одежды на Дориане был лишь кусок шелка на левой руке. Когда одеяло полетело в сторону, девушка пыталась прикрыться, не давая разглядеть себя в утренних лучах Лоритал. Но сопротивление ее недолгим оказалось, утонуло в восхищенном взгляде любовника.

– Ты – самое прекрасное создание неба и звезд, — говорил он между поцелуями. И она вновь забыла обо всех опасениях.

Кроме них двоих уже ничего не существовало.

Из постели выбираться не хотелось, да и принц настроен был на негу. После любви они еще нежничали, переговариваясь о малозначительном и вместе с тем, важном.

– Дитмор! Где ты?

Отдаленный мужской голос где-то за дверью показался таким чужеродным. Словно само существование других людей в этом мире и в этом замке было чем-то неожиданным.

Дориана в испуге натянула одеяло.

– Это мой дядя, — Дитмор старался говорить спокойно.

Спрыгнув с кровати, подошел к двери, приоткрыл, высунул голову в коридор. Шаги на лестнице. Скоро Лидмор будет совсем рядом.

– Подожди, сейчас буду! – крикнул кронпринц.

Накинул крючок изнутри, поспешно собрался. Дори смотрела на него с отчаянием. Дитмор понял, что она осознает произошедшее. Бедная девочка. Он первый ее мужчина, и не женится на ней. Сложно такое принять.

– Я вернусь, – он послал ей воздушный поцелуй, – запри за мной.

Лидмор ждал его внизу. И внешний вид племянника говорил, должно быть, сам за себя. Дитмор представил, как смотрится со стороны. Мятая одежда в беспорядке, как попало надета, некоторые пуговицы не в своих петлях. Всегда безупречно причесанные волосы растрепаны, губы, должно быть, опухшие. Глаза блестят лихорадочно, да и запах… Оборотню нескольких секунд хватит понять, чем он занимался незадолго до встречи.

– Дитмор! — дядя был ошарашен. — Я говорил твоему отцу, что должно быть ты в предсвадебной горячке. Но такое?! У тебя ведь невеста. Истинная. Неужели ты смог…

– Смог, – кивнул Дитмор.

– Кто она? — рявкнул советник. И глаза его стали кошачьими, злобными. Того гляди, кинется на племянника с кулаками. Или даже клыки да когти выпустит. Драки тигриной тут еще не хватало.

– Та, рядом с которой мое тело превращается в инструмент, и она играет на каждой его струне. Извлекая самую дивную в моей жизни мелодию.

– Что с тобой, Дитмор? Ты говоришь, как восторженная девчонка! — Лидмор в удивлении смотрел на принца, который налил в стакан воды из графина и жадно отпил.

– Я влюблен, Лидмор, не стану отрицать. Ты и так все понял.

– Да, прятаться было бы глупо, — кивнул недовольный дядя, — от тебя за половину замка прет похотью.

– Это не похоть! — Дитмор резко поставил стакан. — Нечто большее. Похоже на дар небес.

– Опомнись! – в ужасе закричал Лидмор. — Ты ставишь под угрозу жизнь всего королевства! Знаешь ли ты, что в Меелинге начались чудеса? Ожили великие кристаллы в храме. Прибыли воды Мелины. А сегодня утром сразу несколько человек явились ко двору и заявили, что чувствуют в себе течение магии. Твои родители готовы на руках носить Золиданну. А ты… кувыркаешься в постели с блудной девкой.

Дитмор глухо зарычал, не в силах слышать оскорбления в адрес Дорианы.

– Я все понимаю, Дит, — продолжал дядя, — до женитьбы хочется нагуляться, выпустить пар. Тем более если невеста не согласна нарушать приличия. Но свадьба совсем скоро. Ты должен как можно скорее порвать со своей зазнобой и прийти к консумации чистым. Что же я вижу? Ты влюбился! Уверен?

– Уверен, — твердо сказал кронпринц, – и считаю, что совет должен пересмотреть определение истинности. Возможно, мы допустили ошибку и До… моя любимая женщина и есть истинная.

Кронпринц увидел, как приподнялась верхняя губа дяди, проступили крупные звериные клыки.

– Не смей подвергать сомнению нашу магическую церемонию! — прорычал Лидмор. — Это ты не можешь удержать свой огонь в штанах, а не мы ошиблись. Ты знаешь, я всегда твоим союзником был. Поддерживал во всем. Перед родителями защищал. Но сейчас ты зашел слишком далеко. Избавься от девчонки. Твой брак с предреченной – государственное дело. Меелинги не могут себе такого преступного легкомыслия позволить.

– То есть, ты настаиваешь, что не может быть другой избранной? — надтреснутым голосом спросил Дитмор.

– Настаиваю. Я проверил метку Золиданны сам. И своим магическим познаниям я доверяю. Кроме того, рядом был Холумер, чернокнижник. А потом и остальные советники признали, что все соблюдено как надо. Да и то, как старая меелинга…

– Она могла расцвести не из-за Золиданны, — перебил дядю Дитмор. Но звучало это уже не так убежденно. Разве могут все ошибаться, и лишь он один оказаться правым, просто потому, что ему того безумно хочется?

– Я разочарован, племянник, — сухо и отрывисто сказал Лидмор, — но ничего не скажу отцу, если ты сегодня завершишь свои дела с потаскухой и завтра явишься во дворец.

Дитмор молнией кинулся на дядю, подхватил за грудки, приподнял от пола, в бешенстве пророкотал:

– Не смей так ее называть!

Скулы на лице Лидмора резко проявились, словно выпрыгнули, моментально начиная покрываться рыжей щетиной. Глаза позеленели, зрачок вытянулся в вертикаль. Из кончиков пальцев выскочили острые, как ножи, когти.

Все это продолжалось менее минуты, но советник сумел совладать с охватившей его яростью.

– Отпусти, недоносок!

Сказано это было так повелительно, что Дитмор подчинился.

– Ты и сам понимаешь, что я прав. Твоя любовь преступна и ставит под угрозу все, чем мы дорожим. Жду тебя завтра во дворце. И не забудь помыться.

Лидмор отряхнул лацканы камзола и ушел, хлопнув дверью.

Дитмор услышал шорох сверху и перевел взгляд на лестницу. Из-за резной колонны выглядывала Дориана. И вид у нее был такой, словно только что ей стрела в сердце угодила.