Её вина

– Когда ты разговаривал с ней последний раз? Она куда-нибудь собиралась сегодня?

– Разуваться у порога тебя не учили? – игнорирую я его допрос.

– Слушай ты, сёрфер, – разворачивается и хватает меня за фланелевую рубашку.

– Руки убери свои, – стреляю в него гневным взглядом.

– Ещё раз спрашиваю, ГДЕ АРИНА? – раздувая ноздри, вопрошает этот полоумный.

– Ты глухой или…

Дёргает за рубашку вверх, и меня переклинивает. Резко толкаю его в грудь, вынуждая разжать пальцы. Отшатнувшись, он отступает назад, но ненадолго.

– Значит слушай сюда, щенок, моему терпению пришёл конец: ещё раз увижу её здесь…

– Сделай одолжение, свали из моей квартиры, – отмахиваюсь от него как от назойливой мухи.

– Ты слышишь меня? – снова надвигается в мою сторону. – ЕЩЁ РАЗ ОНА ОСТАНЕТСЯ В ЭТОЙ ТВОЕЙ БЕРЛОГЕ НА НОЧЬ И КЛЯНУСЬ… – его глаза опасно сверкают, – ЛЯЖЕШЬ РЯДОМ СО СВОИМ ПАПАШЕЙ!

– Что ты сказал? – прищуриваюсь и тоже делаю шаг навстречу.

Смотрим друг другу в глаза. Этот урод ухмыляется и пренебрежительно кривит губы.

– Ребяяят, – замечаю испуганное лицо Ксюхи, наблюдающей за нами из коридора.

– Всё нормально, – успокаиваю её я. – Наш гость уже уходит. Всего хорошего, Игнат.

Ахметов ещё несколько секунд травит меня ядовитым взглядом. Поднимает палец и кивает. Наверное, этот жест означает тот факт, что он намеревается проследить за тем, насколько я понятливый.

– Провожать не буду, уж извини! – поворачиваюсь к нему спиной и подхожу к плите. – Выкипать начала уже…

Открываю кран, добавляю в кастрюлю немного воды и ставлю на огонь.

– Это что такое было? – тихо спрашивает Ксюха.

– Игнатушка невесту потерял, – жму плечом.

Не первый раз уже. Что там у них в отношениях происходит – непонятно.

– Я слышала, как он угрожал тебе, – понижает голос до взволнованного полушёпота.

– Ой, я тебя умоляю, – смеюсь и беру в руки упаковку со спагетти.

– Мне Ахметов никогда не нравился, – признаётся она, забираясь на высокий барный стул.

– Мало ли что нам не нравится, ей с ним жить, – открываю холодильник и достаю оттуда гранатовый сок ещё до того, как она успевает попросить меня об этом.

– О, спасибо, – удивлённо улыбается. – Ты прямо мои мысли читаешь.

Если бы…

– Какой-то он… неприятный человек, да? – продолжает она рассуждать вслух. – Грубый. Вечно угрюмый и недовольный.

– Арина у нас так-то тоже не подарок, – замечаю я, бросая макароны в кастрюлю.

– Он ревнует её к тебе, – хмыкает она.

– Дурак потому что, но я могу его понять. Мне бы тоже не понравилось, если бы моя невеста регулярно оставалась на ночь у какого-то сомнительного типа.

– Сомнительного типа? – фыркает она. – Это точно не про тебя! Ты же очень хороший…

Ухмыляюсь.

Жаль, что её слова не несут в себе никакого скрытого подтекста.

– Надо рассказать ей про его угрозы.

– Не надо, – пододвигаю на работающую конфорку сковороду с креветками, томящимися в соусе.

– Как это не надо? – изумлённо восклицает она. – Ахметов слишком много себе позволяет.

– Я сам поговорю с ней, ладно? Она должна понять, что ведёт себя неправильно.

– Как знаешь, – нехотя уступает и с минуту молчит. – Мне кажется, когда она выйдет за него замуж, он запретит ей с нами общаться.

– Арина – взрослый человек, он не может взять и запретить ей делать то, что она хочет, – в корне не согласен я.

– Такой, как он, запросто может, – спорит Ксюша. – У меня от одного его взгляда мурашки по коже ползут. Бррр…

Я смеюсь и ласково взъерошиваю волосы на её макушке. Она зевает и обнимает себя руками.

– Замёрзла? – снимаю с себя рубашку и накидываю её на плечи девчонки.

– Ой да не надо, – пищит, протестуя. – Там на улице такая страшная гроза и льёт как из ведра! Видел, как молния сверкает? – показывает пальчиком в окно.

Какая там гроза, когда я могу смотреть только на неё. Сонную, растрёпанную и такую хорошенькую. Она вдруг переводит взгляд прямо на меня, и мои внутренности будто тугим жгутом стягивают.

Ксюша так близко. Красивая до невозможного. Желанная... Уже давно. Одно движение – и я мог бы поцеловать эти прекрасные губы.

Но нет… Жалкие сантиметры. Расстояние, которое нарушать нельзя. Хрупкое доверие треснет по швам. Она ведь тут же сбежит, а я так счастлив видеть её здесь. Сама пришла, и это много для меня значит.

Не знаю, что такого она увидела в моих глазах, но совершенно точно это её смутило.

– Паста, Захар, – выдёргивая меня из плена фантазий, произносит девчонка. Красочно краснеет и опускает голову.

Как же мучительно всё это, Ксюха…

Заставляю себя отойти от неё.

– Рената не в восторге от того, что я здесь, – зачем-то говорит она, в то время как я пытаюсь спасти наш ужин.

– Ренату это никоим образом касаться не должно, – беру дуршлаг в руки. – Давай-ка достань сливочное масло и помоги мне накрыть на стол.

– Хорошо, – спрыгивает со стула и спешит к холодильнику.

Затем открывает дверцу шкафчика, достаёт оттуда посуду и столовые приборы.

– Неловко вчера вышло, – всё-таки поднимает щекотливую тему, связанную с Корецкой.

– Неловко должно быть только ей.

Но на самом деле я и сам порядком обалдел. Рената заявилась ко мне домой в полночь, и под тонким плащом она была абсолютно голая. Что и продемонстрировала буквально с ходу. В этот момент в коридор на шум выглянула Ксюха.

– Она к тебе неравнодушна, это все знают.

Я бы предпочёл, чтобы ко мне была неравнодушна ты.

– Давай не будем про Ренату, – сворачиваю неудобный разговор.

– Ладно. Но блин, у тебя было такое комичное выражение лица! – она всё-таки хохочет надо мной.

– Ну всё, хватит, – теперь щёки становятся пунцовыми уже у меня.

Корецкая, чтоб её…

К счастью, дальше мы случившееся не обсуждаем. Пока Самойлова занята сервировкой, я, как полный придурок, извращаюсь по части оформления.